Неточные совпадения
Чичиков открыл
рот, еще не зная сам, как благодарить, как вдруг Манилов вынул из-под шубы бумагу, свернутую в трубочку и связанную
розовою ленточкой, и подал очень ловко двумя пальцами.
Холеное, голое лицо это, покрытое туго натянутой, лоснящейся, лайковой кожей, голубоватой на месте бороды, наполненное
розовой кровью, с маленьким пухлым
ртом, с верхней губой, капризно вздернутой к маленькому, мягкому носу, ласковые, синеватые глазки и седые, курчавые волосы да и весь облик этого человека вызывал совершенно определенное впечатление — это старая женщина в костюме мужчины.
Рядом с ним мелко шагал, тыкая в землю зонтиком, бережно держа в руке фуражку, историк Козлов,
розовое его личико было смочено потом или слезами, он тоже пел,
рот его открыт, губы шевелились, но голоса не слышно было, над ним возвышалось слепое, курдючное лицо Воронова, с круглой дырой в овчинной бороде.
Провезли чудовищно толстую девочку; она дремала, из ее
розового, приоткрытого
рта текла слюна.
Она привела его в свою комнату, убранную со всей кокетливостью спальни публичного дома средней руки: комод, покрытый вязаной — скатертью, и на нем зеркало, букет бумажных цветов, несколько пустых бонбоньерок, пудреница, выцветшая фотографическая карточка белобрысого молодого человека с гордо-изумленным лицом, несколько визитных карточек; над кроватью, покрытой пикейным
розовым одеялом, вдоль стены прибит ковер с изображением турецкого султана, нежащегося в своем гареме, с кальяном во
рту; на стенах еще несколько фотографий франтоватых мужчин лакейского и актерского типа;
розовый фонарь, свешивающийся на цепочках с потолка; круглый стол под ковровой скатертью, три венских стула, эмалированный таз и такой же кувшин в углу на табуретке, за кроватью.
Опрокинула в
рот весь стаканчик зеленого яду, встала и, просвечивая сквозь шафранное
розовым, — сделала несколько шагов — остановилась сзади моего кресла…
Милая О! — мне всегда это казалось — что она похожа на свое имя: сантиметров на 10 ниже Материнской Нормы — и оттого вся кругло обточенная, и
розовое О —
рот — раскрыт навстречу каждому моему слову. И еще: круглая, пухлая складочка на запястье руки — такие бывают у детей.
Это я Второму Строителю. Лицо у него — фаянс, расписанный сладко-голубыми, нежно-розовыми цветочками (глаза, губы), но они сегодня какие-то линялые, смытые. Мы считаем вслух, но я вдруг обрубил на полуслове и стою, разинув
рот: высоко под куполом на поднятой краном голубой глыбе — чуть заметный белый квадратик — наклеена бумажка. И меня всего трясет — может быть, от смеха, — да, я сам слышу, как я смеюсь (знаете ли вы это, когда вы сами слышите свой смех?).
И — женский крик, на эстраду взмахнула прозрачными крыльями юнифа, подхватила ребенка — губами — в пухлую складочку на запястье, сдвинула на середину стола, спускается с эстрады. Во мне печатается:
розовый — рожками книзу — полумесяц
рта, налитые до краев синие блюдечки-глаза. Это — О. И я, как при чтении какой-нибудь стройной формулы, — вдруг ощущаю необходимость, закономерность этого ничтожного случая.
— Нет, не гулять. Мне надо… — я сказал ей куда. И, к изумлению своему, увидел:
розовый круг
рта сложился в
розовый полумесяц, рожками книзу — как от кислого. Меня взорвало.
Обе барышни были в одинаковых простеньких, своей работы, но милых платьях, белых с зелеными лентами; обе
розовые, черноволосые, темноглазые и в веснушках; у обеих были ослепительно белые, но неправильно расположенные зубы, что, однако, придавало их свежим
ртам особую, своеобразную прелесть; обе хорошенькие и веселые, чрезвычайно похожие одна на другую и вместе с тем на своего очень некрасивого брата.
Наступило наконец пятнадцатое мая, когда, по распоряжению корпусного командира, должен был состояться смотр. В этот день во всех
ротах, кроме пятой, унтер-офицеры подняли людей в четыре часа. Несмотря на теплое утро, невыспавшиеся, зевавшие солдаты дрожали в своих каламянковых рубахах. В радостном свете
розового безоблачного утра их лица казались серыми, глянцевитыми и жалкими.
Юноша, искоса поглядывая на Палагу, удивлялся: её
розовое кукольное лицо было, как всегда, покорно спокойно, глаза красиво прикрыты ласковыми тенями ресниц; она жевала лепёшку не торопясь и не открывая
рта, и красные губы её жили, как лепестки цветка под тихим ветром.
И, откинув лохматую серебряную голову, широко открыв заросший бородою
рот, захохотал гулко, как леший, празднично освещённый солнцем, яркий в
розовой рубахе и синих, из пестряди, штанах.
Красуля принадлежит к породе форели и вместе с нею водится только в чистых, холодных и быстрых реках, даже в небольших речках или ручьях, и в новых, не загаженных навозом прудах, на них же устроенных, но только в глубоких и чистых; стан ее длинен, брусковат, но шире щучьего; она очень красива; вся, как и форель, испещрена крупными и мелкими, черными, красными и белыми крапинами; хвост и перья имеет сизые; нижнюю часть тела — беловато-розового цвета;
рот довольно большой; питается мелкою рыбой, червяками и разными насекомыми, падающими в воду снаружи и в ней живущими.
Когда явились ночью в камеру, чтобы везти Цыганка на казнь, он засуетился и как будто ожил. Во
рту стало еще слаще, и слюна набиралась неудержимо, но щеки немного
порозовели, и в глазах заискрилось прежнее, немного дикое лукавство. Одеваясь, он спросил чиновника...
Она давно уже привыкла не подвывать музыке, но страстно-тоскливые, рыдающие и проклинающие звуки невольно раздражали ее: она в судорожных зевках широко раскрывала
рот, завивая назад тонкий
розовый язычок, и при этом на минуту дрожала всем тельцем и нежной черноглазой мордочкой.
А проснулся — шум, свист, гам, как на соборе всех чертей. Смотрю в дверь — полон двор мальчишек, а Михайла в белой рубахе среди них, как парусная лодка между малых челноков. Стоит и хохочет. Голову закинул,
рот раскрыт, глаза прищурены, и совсем не похож на вчерашнего, постного человека. Ребята в синем, красном, в
розовом — горят на солнце, прыгают, орут. Потянуло меня к ним, вылез из сарая, один увидал меня и кричит...
Настасья Кириловна. Сейчас, отец мой, сию секунду: мало ли со мной, дурой, приключеньев было. Была я еще молода, жприехали мы с моим благоверным в губернский город; щеки у меня тогда были
розовые, малиновые… Сама я была развеселая, вот и повадился к нам один офицер ходить… он у Алексея Яковлевича еще юнкером в
роте служил… и ходит он к нам почти каждый день, и все со мною заговаривает…
Оля стояла на коленях в молитвенной позе. Остальные шесть девочек с широко раскрытыми
ртами следили за Хвостиком. А виновник переполоха как ни в чем не бывало преважно восседал на заборе, тщательно умываясь и охорашиваясь при помощи своего
розового язычка, и сладко мурлыкал.
Ее худощавый стан стройно колыхался в широкой кофте, с прошивками и дешевыми кружевцами на рукавах и вокруг белой тонкой шеи с синими жилками. Такие же жилки сквозили на бледно-розовых прозрачных щеках без всякого загара. Чуть приметные точки веснушек залегли около переносицы. Нос немного изгибался к кончику, отнимая у лица строгость.
Рот довольно большой, с бледноватыми губами. Зубы мелькали не очень белые, детские. Золотистые волосы заходили на щеки и делали выражение всей головы особенно пленительным.
Девушка изредка щурилась, когда повертывала голову в сторону дома, где был юг. Ее высокая грудь вдыхала в себя струи воздуха, с милым движением
рта.
Розовые губы ее заметно раскрывались, и
рот оставался полуоткрытым несколько секунд — из него выглядывали тесно сидящие зубы, блестевшие на солнце.
Иван Алексеевич, в неизменной высокой шляпе и аккуратно застегнутом мерлушковом пальто, улыбался во весь
рот. Очки его блестели на солнце. Мягкие белые щеки
розовели от приятного морозца.
Было, пожалуй, несколько заносчивости в этих прелестных глазах, оттененных черными густыми бровями, в складках этого
розового и улыбающегося
рта; слишком много соблазнительного кокетства обнаруживалось, пожалуй, в ее манере держаться и поправлять складки своего платья, но это утрирование принадлежало именно к числу тех недостатков, в которых можно упрекнуть почти всех хорошеньких, знающих себе цену женщин.
— Выпить, — перевела красавица и сделала жест около
рта, причем показала восхитительный
розовый локоток.
Но к ней навстречу выбежал Нике, в голубых панталонах и такой же жакетке, с
розовыми щеками и красным
ртом, еще более противный, чем три недели назад, когда она его видела у себя в дворянском мундире.
А изо
рта его шел пар. Морщины на щеках Никона
розовели; строго и пытливо он взглядывал на попа и недоверчиво спрашивал...
Другой, свежий,
розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины
рта и
розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого
рта.