Неточные совпадения
— Пожалуйста, не
рассказывайте про этот
ужас.
Он назвал французскую актрису и хотел что-то
рассказывать про нее; но жена посланника с шутливым
ужасом перебила его.
— Послушай, послушай, послушай, ведь это серьезно, ведь это… Что ж это после этого, черт! — сбился окончательно Разумихин, холодея от
ужаса. — Что ты им
расскажешь? Я, брат… Фу, какая же ты свинья!
Невозможно
рассказать, какое действие произвела на меня эта простонародная песня про виселицу, распеваемая людьми, обреченными виселице. Их грозные лица, стройные голоса, унылое выражение, которое придавали они словам и без того выразительным, — все потрясло меня каким-то пиитическим [Пиитический (устар.) — поэтический.]
ужасом.
Марья Ивановна
рассказала мне все, что с нею ни случилось с самого взятия крепости; описала мне весь
ужас ее положения, все испытания, которым подвергал ее гнусный Швабрин.
— Мой брат недавно прислал мне письмо с одним товарищем, —
рассказывал Самгин. — Брат — недалекий парень, очень мягкий. Его испугало крестьянское движение на юге и потрясла дикая расправа с крестьянами. Но он пишет, что не в силах ненавидеть тех, которые били, потому что те, которых били, тоже безумны до
ужаса.
— Да? Легкомысленно? — задорно спросила Алина. — А как бы ты отнеслась к жениху, который все только
рассказывает тебе о материализме, идеализме и прочих
ужасах жизни? Клим, у тебя есть невеста?
Но кофе она не налила, а, вместе со стулом подвинувшись к Самгину, наклонясь к нему, стала с
ужасом в глазах
рассказывать почему-то вполголоса и оглядываясь...
— Об
ужасах всегда хорошо
рассказывают, — лениво проговорила Марина, обняв ее за плечи, ведя к двери.
Бедная
рассказывала иногда с каким-то
ужасом и качая головой, как она прожила тогда целые полгода, одна-одинешенька, с маленькой дочерью, не зная языка, точно в лесу, а под конец и без денег.
Они
рассказывали потом, что я с
ужасом все спрашивал про какого-то Ламберта и все слышал лай какой-то болонки.
Потом много раз Нехлюдов с стыдом вспоминал весь свой разговор с ней; вспоминал ее не столько лживые, сколько поддельные под него слова и то лицо — будто бы умиленного внимания, с которым она слушала его, когда он
рассказывал ей про
ужасы острога и про свои впечатления в деревне.
Надежда Васильевна с
ужасом слушала этот сумасшедший бред и сама начинала чувствовать, что недалека от сумасшествия. Галлюцинации мужа передавались ей: это был первый шаг к сумасшествию. Она не знала, что ей делать и как отнестись к этим галлюцинациям мужа, которые стали повторяться. Когда она
рассказала все доктору, он внимательно ее выслушал и задумчиво проговорил...
— Десятки лет мы смотрели эти
ужасы, —
рассказывал старик Молодцов. — Слушали под звон кандалов песни о несчастной доле, песни о подаянии. А тут дети плачут в колымагах, матери в арестантских халатах заливаются, утешая их, и публика кругом плачет, передавая несчастным булки, калачи… Кто что может…
Помнил лучше других и
рассказывал мне
ужасы живший здесь в те времена еще подростком сын старшего сторожа того времени, потом наш чиновник.
Но во время его отсутствия всезнающий Симеон с таинственным и даже несколько гордым видом успел сообщить своей тогдашней любовнице Нюре, а она шепотом, с
ужасом в округлившихся глазах,
рассказала подругам по секрету о том, что фамилия мещанина — Дядченко и что он прошлой осенью вызвался, за отсутствием палача, совершить казнь над одиннадцатью бунтовщиками и собственноручно повесил их в два утра.
— От тебя бежала, — отвечала Мари, — и что я там вынесла —
ужас! Ничто не занимает, все противно — и одна только мысль, что я тебя никогда больше не увижу, постоянно грызет; наконец не выдержала — и тоже в один день собралась и вернулась в Петербург и стала разыскивать тебя: посылала в адресный стол, писала, чтобы то же сделали и в Москве; только вдруг приезжает Абреев и
рассказал о тебе: он каким-то ангелом-благовестником показался мне… Я сейчас же написала к тебе…
— И он
ужасы рассказывал; что если, говорит, вы опять не возьмете его к себе и не жените на какой-то девушке Груше, что ли, которая живет у вас, так он что-то такое еще донесет на вас, и вас тогда непременно сошлют.
Не буду
рассказывать, сколько еще
ужасов, опасностей и разочарований испытал наш герой в этот вечер: как вместо такой стрельбы, которую он видел на Волковом поле, при всех условиях точности и порядка, которые он надеялся найти здесь, он нашел 2 разбитые мортирки без прицелов, из которых одна была смята ядром в дуле, а другая стояла на щепках разбитой платформы; как он не мог до утра добиться рабочих, чтоб починить платформу;как ни один заряд не был того веса, который означен был в Руководстве, как ранили 2 солдат его команды, и как 20 раз он был на волоске от смерти.
С начала курса в шайке кутил, главою которых был Зухин, было человек восемь. В числе их сначала были Иконин и Семенов, но первый удалился от общества, не вынесши того неистового разгула, которому они предавались в начале года, второй же удалился потому, что ему и этого казалось мало. В первые времена все в нашем курсе с каким-то
ужасом смотрели на них и
рассказывали друг другу их подвиги.
В околодке
рассказывали про ее образ жизни такие
ужасы, что Мессалина в сравнении с нею была невинное дитя.
— Хуже, ты был приживальщиком, то есть лакеем добровольным. Лень трудиться, а на денежки-то у нас аппетит. Всё это и она теперь понимает; по крайней мере
ужас, что про тебя
рассказала. Ну, брат, как я хохотал над твоими письмами к ней; совестно и гадко. Но ведь вы так развращены, так развращены! В милостыне есть нечто навсегда развращающее — ты явный пример!
Можно себе вообразить, каким
ужасом отразилось все это на нашем правительстве: оно, как
рассказывали потом, уверено было, что и у нас вследствие заимствования так называемых в то время западных идей произойдет, пожалуй, то же самое.
Налетал по временам в кофейную и Павел Степанович Мочалов, почти обоготворяемый всеми тамошними посетителями; с едва сдерживаемым гневом и
ужасом он
рассказывал иногда, какие подлости чинит против него начальство.
— Однако, позволь, мне
рассказывали, что в известный час амфитрион ужина восклицал: «Couvre feus!» [«Гасите свечи!» (франц.).], — возразил ему молодой ученый, которому с
ужасом и под величайшим секретом
рассказывала это m-lle Блоха.
Кто-то из пассажиров сидел рядом с Еленой и по книжке путеводителя
рассказывал, нарочно громко, чтобы его слышали кругом, о тех местах, которые шли навстречу пароходу, и она без всякого участия, подавленная кошмарным
ужасом вчерашнего, чувствуя себя с ног до головы точно вывалянной в вонючей грязи, со скукою глядела, как развертывались перед нею прекрасные места Крымского полуострова.
— Конечно, выдумки. Просто одна дама
рассказывала в каюте такой случай, который действительно был однажды на пароходе. Ее рассказ взволновал меня, и я так живо вообразила себя в положении этой женщины, и меня охватил такой
ужас при мысли, что ты возненавидел бы меня, если бы я была на ее месте, то я совсем растерялась… Но, слава богу, теперь все прошло.
Впоследствии,
рассказывает предание, в одну жестокую зиму, в январе месяце, к
ужасу жителей, нашла на Александрову слободу черная туча, спустилась над самым дворцом и разразилась над ним громовым ударом, от которого запылали терема и вся Слобода обратилась в пепел. От жилища роскоши, разврата, убийств и святотатных богослужений не осталось и следа…
Рассказывали тоже про него, что он любил прежде резать маленьких детей, единственно из удовольствия: заведет ребенка куда-нибудь в удобное место; сначала напугает его, измучает и, уже вполне насладившись
ужасом и трепетом бедной маленькой жертвы, зарежет ее тихо, медленно, с наслаждением.
Зачем я
рассказываю эти мерзости? А чтобы вы знали, милостивые государи, — это ведь не прошло! Вам нравятся страхи выдуманные, нравятся
ужасы, красиво рассказанные, фантастически страшное приятно волнует вас. А я вот знаю действительно страшное, буднично ужасное, и за мною не отрицаемое право неприятно волновать вас рассказами о нем, дабы вы вспомнили, как живете и в чем живете.
Летом, в жаркий день, Пушкарь
рассказал Матвею о том, как горела венгерская деревня, метались по улице охваченные
ужасом люди, овцы, мычали коровы в хлевах, задыхаясь ядовитым дымом горящей соломы, скакали лошади, вырвавшись из стойл, выли собаки и кудахтали куры, а на русских солдат, лежавших в кустах за деревней, бежал во тьме пылающий огнём человек.
Отпустил он меня, а я прямо к знакомому жиду, картузник-старичок, умнеющий еврей, замечательный, всё знал, из кантонистов, как начнёт
рассказывать, что с ними делали, — просто
ужас слышать!
Даже и теперь в доме дяди с
ужасом рассказывают о тогдашнем его положении.
— Вам было страшно? — сказала Дэзи, когда я кончил
рассказывать. — Я представляю, какой
ужас!
— Вы
ужасы рассказываете, Иван Иванович.
Кабанова рассуждает о том, что «последние времена приходят», и когда Феклуша
рассказывает ей о разных
ужасах настоящего времени — о железных дорогах и т. п., — она пророчески замечает: «И хуже, милая, будет».
Если бы вы слышали, как она подробно
рассказывала пережитые картины
ужаса и свой грех, в котором она и виновата не была, но который ее мучил!
Я в
ужасе, чуть не плачу —
рассказываю о своих злоключениях, а он прихлебывает чай да только одно слово и говорит...
Граф же был близок к источникам всех новостей и
рассказал об
ужасах усмирения, но не так подробно, как знал об этом Рогожин и как он
рассказал уже ранее.
— Решительно ничего. На практике устал! — поспешил он ей ответить и потом, как бы не утерпев, вслед же за тем продолжал: — Москва — это удивительная сплетница: поутру я навещал одного моего больного биржевика, который с
ужасом мне
рассказал, что на бирже распространилась паника, может быть, совершенно ложная, а он между тем на волос от удара… Вот и лечи этих биржевиков!..
Это польстило ей, и она стала
рассказывать ему с чувством и убедительно, что в Гадячском уезде у нее есть хутор, а на хуторе живет мамочка, и там такие груши, такие дыни, такие кабаки! У хохлов тыквы называют кабаками, а кабаки шинками, и варят у них борщ с красненькими и с синенькими «такой вкусный, такой вкусный, что просто —
ужас!».
Иван Александрыч вышел из кабинета не с такой поспешностью, как делал это прежде, получая от графа какое-либо приказание. В первый раз еще было тягостно ему поручение дяди, в первый раз он почти готов был отказаться от него: он без
ужаса не мог представить себе минуты, когда он будет
рассказывать Мановскому; ему так и думалось, что тот с первых же слов пришибет его на месте.
— Ай, нет, Катерина Архиповна, ни за что в свете, — возразила гостья и здесь
рассказала происшествие, случившееся с одною какой-то важною дамою, которая ехала домой на извозчике и которую не только обобрали, но даже завезли в такой дом, о котором она прежде и понятия не имела. После этого рассказа
ужас овладел всеми дамами.
— Ах, какие вы
ужасы рассказываете, — сказала Катерина Архиповна.
Это было претенциозное, но некрасивое и даже уродливое двухэтажное здание с круглым куполом и с башнею, о которой
рассказывали страшные
ужасы.
Сам плачу, сморкаюсь, слезы у меня и из глаз и из носу текут, трясусь весь,
рассказываю красивой образованной даме самые грязные
ужасы — уж, кажется, всю душу вывернул наизнанку!
Он
рассказывал, и в его сдавленном голосе, в дикой взлохмаченной бороде был безнадежный
ужас.
Лицо Егорушки оставалось добродушным, точно он
рассказывал самую обыкновенную вещь. Именно это добродушие и покоробило Половецкого, напомнив ему целый ряд сцен и эпизодов из последней турецкой войны, в которой он принимал участие. Да, он видел все
ужасы войны и тоже был ранен, как Егорушка, но не мог вспомнить о всем пережитом с его равнодушием.
Досадные подозрения раскрывались в ней… Что скажет о ней Макрина? Теперь она, конечно, пошла в людскую и там
рассказывает кухарке, шепотом, с гадким смехом. Волна стыдливого
ужаса пробежала по Елене. Ей вспомнилась кухарка Маланья, — румяная, молодая бабенка, веселая, с лукавым смешком…
Наконец произошел один случай. И теперь еще, когда я вспоминаю о нем, мною овладевают тоска и
ужас. Но
рассказывать, так уже все
рассказывать.