Неточные совпадения
Она
прошлась по зале и с решимостью направилась к нему. Когда она вошла в его
кабинет, он в вице-мундире, очевидно готовый к отъезду, сидел у маленького стола, на который облокотил руки, и уныло смотрел пред собой. Она увидала его прежде, чем он ее, и она поняла, что он думал о ней.
В
кабинете Алексей Александрович
прошелся два раза и остановился у огромного письменного стола, на котором уже были зажжены вперед вошедшим камердинером шесть свечей, потрещал пальцами и сел, разбирая письменные принадлежности. Положив локти на стол, он склонил на бок голову, подумал с минуту и начал писать, ни одной секунды не останавливаясь. Он писал без обращения к ней и по-французски, упоребляя местоимение «вы», не имеющее того характера холодности, который оно имеет на русском языке.
Помню, однажды я был с ним один в его
кабинете, когда он, отложив книгу,
прошелся задумчиво
по комнате и, остановившись против меня, сказал...
— Что со мной будет?! А-а-ах! что я наделал?! — говорил я вслух,
прохаживаясь по мягкому ковру
кабинета. — Э! — сказал я сам себе, доставая конфеты и сигары, — чему быть, тому не миновать… — И побежал в дом.
Он не слышал, что ему сказали, попятился назад и не заметил, как очутился на улице. Ненависть к фон Корену и беспокойство — все исчезло из души. Идя домой, он неловко размахивал правой рукой и внимательно смотрел себе под ноги, стараясь идти
по гладкому. Дома, в
кабинете, он, потирая руки и угловато поводя плечами и шеей, как будто ему было тесно в пиджаке и сорочке,
прошелся из угла в угол, потом зажег свечу и сел за стол…
Вместо ответа молодой человек поклонился профессору два раза на левый бок и на правый, а затем его глазки колесом
прошлись по всему
кабинету, и тотчас молодой человек поставил в блокноте знак.
Граф
прошелся несколько раз
по кабинету.
Анна Акимовна
прошлась по всем комнатам, полежала на диване, прочла у себя в
кабинете письма, полученные вечером.
Петр Дмитрич, сердитый и на графа Алексея Петровича, и на гостей, и на самого себя, отводил теперь душу. Он бранил и графа, и гостей, и с досады на самого себя готов был высказывать и проповедовать, что угодно. Проводив гостя, он походил из угла в угол
по гостиной,
прошелся по столовой,
по коридору,
по кабинету, потом опять
по гостиной, и вошел в спальню. Ольга Михайловна лежала на спине, укрытая одеялом только
по пояс (ей уже казалось жарко), и со злым лицом следила за мухой, которая стучала
по потолку.
Безнадежно потершись спиной о холодные кафли, только внизу чуть-чуть теплевшие, он
прохаживался раза два
по холодному
кабинету, согревал руку о руку и говорил своим великолепным, командующим басом...
Вправо с галереи проход, отделанный старинными «сенями» с деревянной обшивкой, вел к
кабинету Евлампия Григорьевича. Перед дверьми
прохаживался его камердинер Викентий, доверенный человек, бывший крепостной из дома князей Курбатовых. Викентий — седой старик, бритый, немного сутуловатый, смотрит начальником отделения; белый галстук носит по-старинному — из большой косынки.
Он вышел
пройтись по общей зале ресторана, оставив дверь
кабинета полуоткрытой.
Это голос первого его палача — Александры Яковлевны Пальм-Швейцарекой. Он почти и теперь, как и тогда, теряет сознание. Он припоминает, как он очнулся от обморока в
кабинете князя Александра Павловича, на той самой оттоманке, где лежал мертвый, отравленный
по его наущению князь. Он и теперь, как и тогда, быстро вскочил с кровати и несколько раз
прошелся по камере. Глубоко вздохнув, он сел снова.
Пройдясь несколько раз
по задней комнате отделения, занимаемого им в Европейской гостинице, комнате, служившей ему кабинетом-спальней и, как он говорил, храмом, где он молился своему божеству, то есть Маргарите Гранпа, и куда он допускал только одного Маслова да несколько своих друзей-балетоманов, Николай Герасимович позвонил.
После отъезда Владислава Станиславовича Родзевича, принесшего графу Свенторжецкому так неожиданно и так своевременно весть об «улыбке фортуны», граф Казимир
прошелся несколько раз
по своему
кабинету, затем бросился в кресло и глубоко задумался.
Он раза два
прошелся по своему обширному
кабинету.
Они сухо поцеловались. Антонина Сергеевна торопливо вышла,
по дороге столкнулась с горничной и спросила ее, как пройти в
кабинет Виктора Павловича. Горничная довела ее до площадки, где
прохаживался курьер с огромными черными бакенбардами.
Несколько раз он
прошелся молча
по кабинету. Молчал и граф Довудский.
Пройдясь несколько раз
по кабинету, он отправился к Минкиной.
Она встала,
прошлась по зале и хотела идти в
кабинет, как дверь отворилась, и сморщенное, седенькое лицо Бешевой, выражавшее радостный ужас, выставилось в двери.