Неточные совпадения
Хлестаков. Я —
признаюсь, это моя слабость, — люблю хорошую кухню.
Скажите, пожалуйста, мне кажется, как будто бы вчера вы были немножко ниже ростом, не правда ли?
Хлестаков. А! а! Не хотите
сказать. Верно, уж какая-нибудь брюнетка сделала вам маленькую загвоздочку.
Признайтесь, сделала?
Оно и правда: можно бы!
Морочить полоумного
Нехитрая статья.
Да быть шутом гороховым,
Признаться, не хотелося.
И так я на веку,
У притолоки стоючи,
Помялся перед барином
Досыта! «Коли мир
(
Сказал я, миру кланяясь)
Дозволит покуражиться
Уволенному барину
В останные часы,
Молчу и я — покорствую,
А только что от должности
Увольте вы меня...
— Но человек может чувствовать себя неспособным иногда подняться на эту высоту, —
сказал Степан Аркадьич, чувствуя, что он кривит душою, признавая религиозную высоту, но вместе с тем не решаясь
признаться в своем свободомыслии перед особой, которая одним словом Поморскому может доставить ему желаемое место.
— Может быть, ты бы не
признавался, если бы не имел успеха, —
сказал Вронский.
Во глубине души она находила, что было что-то именно в ту минуту, как он перешел за ней на другой конец стола, но не смела
признаться в этом даже самой себе, тем более не решалась
сказать это ему и усилить этим его страдание.
— Наверно есть, но не
признается! —
сказал Катавасов и громко захохотал.
— Да, вот эта женщина, Марья Николаевна, не умела устроить всего этого, —
сказал Левин. — И… должен
признаться, что я очень, очень рад, что ты приехала. Ты такая чистота, что… — Он взял ее руку и не поцеловал (целовать ее руку в этой близости смерти ему казалось непристойным), а только пожал ее с виноватым выражением, глядя в ее просветлевшие глаза.
— Я должен вам
признаться, что я очень плохо понимаю значение дворянских выборов, —
сказал Левин.
— Вот и я, —
сказал князь. — Я жил за границей, читал газеты и,
признаюсь, еще до Болгарских ужасов никак не понимал, почему все Русские так вдруг полюбили братьев Славян, а я никакой к ним любви не чувствую? Я очень огорчался, думал, что я урод или что так Карлсбад на меня действует. Но, приехав сюда, я успокоился, я вижу, что и кроме меня есть люди, интересующиеся только Россией, а не братьями Славянами. Вот и Константин.
― Я уже давно оставил эту жизнь, ―
сказал он, удивляясь перемене выражения ее лица и стараясь проникнуть его значение. ― И
признаюсь, ―
сказал он, улыбкой выставляя свои плотные белые зубы, ― я в эту неделю как в зеркало смотрелся, глядя на эту жизнь, и мне неприятно было.
— Ты смотришь на меня, —
сказала она, — и думаешь, могу ли я быть счастлива в моем положении? Ну, и что ж! Стыдно
признаться; но я… я непростительно счастлива. Со мной случилось что-то волшебное, как сон, когда сделается страшно, жутко, и вдруг проснешься и чувствуешь, что всех этих страхов нет. Я проснулась. Я пережила мучительное, страшное и теперь уже давно, особенно с тех пор, как мы здесь, так счастлива!.. —
сказала она, с робкою улыбкой вопроса глядя на Долли.
— Да,
признаюсь, —
сказал он потом, теребя усы, — мне стало досадно, что никогда ни одна женщина меня так не любила.
— Да то, что ты увез Бэлу… Уж эта мне бестия Азамат!.. Ну,
признайся, —
сказал я ему.
— А
признайтесь, —
сказал я княжне, — что хотя он всегда был очень смешон, но еще недавно он вам казался интересен… в серой шинели?..
Она мне все
сказала… я думаю, все: вы изъяснялись ей в любви… она вам
призналась в своей (тут княгиня тяжело вздохнула).
—
Признайтесь, однако, —
сказал я, — что без них нам было бы хуже.
— Ну уж это просто:
признаюсь! —
сказала дама приятная во всех отношениях, сделавши движенье головою с чувством достоинства.
—
Признаюсь, —
сказал Чичиков, наклоня голову набок и взявшись рукою за ручку кресел, — еду я, покамест, не столько по своей нужде, сколько по нужде другого.
— Вы, матушка, —
сказал он, — или не хотите понимать слов моих, или так нарочно говорите, лишь бы что-нибудь говорить… Я вам даю деньги: пятнадцать рублей ассигнациями. Понимаете ли? Ведь это деньги. Вы их не сыщете на улице. Ну,
признайтесь, почем продали мед?
Конечно, я знаю, что ты занят иногда учеными предметами, любишь читать (уж почему Ноздрев заключил, что герой наш занимается учеными предметами и любит почитать, этого,
признаемся, мы никак не можем
сказать, а Чичиков и того менее).
— Да увезти губернаторскую дочку. Я,
признаюсь, ждал этого, ей-богу, ждал! В первый раз, как только увидел вас вместе на бале, ну уж, думаю себе, Чичиков, верно, недаром… Впрочем, напрасно ты сделал такой выбор, я ничего в ней не нахожу хорошего. А есть одна, родственница Бикусова, сестры его дочь, так вот уж девушка! можно
сказать: чудо коленкор!
— Впрочем, что до меня, —
сказал он, — мне,
признаюсь, более всех нравится полицеймейстер. Какой-то этакой характер прямой, открытый; в лице видно что-то простосердечное.
— Как, губернатор разбойник? —
сказал Чичиков и совершенно не мог понять, как губернатор мог попасть в разбойники. —
Признаюсь, этого я бы никак не подумал, — продолжал он. — Но позвольте, однако же, заметить: поступки его совершенно не такие, напротив, скорее даже мягкости в нем много. — Тут он привел в доказательство даже кошельки, вышитые его собственными руками, и отозвался с похвалою об ласковом выражении лица его.
— Это, однако ж, странно, —
сказала во всех отношениях приятная дама, — что бы такое могли значить эти мертвые души? Я,
признаюсь, тут ровно ничего не понимаю. Вот уже во второй раз я все слышу про эти мертвые души; а муж мой еще говорит, что Ноздрев врет; что-нибудь, верно же, есть.
— Прощайте, миленькие малютки! —
сказал Чичиков, увидевши Алкида и Фемистоклюса, которые занимались каким-то деревянным гусаром, у которого уже не было ни руки, ни носа. — Прощайте, мои крошки. Вы извините меня, что я не привез вам гостинца, потому что,
признаюсь, не знал даже, живете ли вы на свете, но теперь, как приеду, непременно привезу. Тебе привезу саблю; хочешь саблю?
— Не слышал я об этом ничего, а дело, точно, не без греха. Павел Иванович Чичиков,
признаюсь, для меня презагадочен, —
сказал Муразов.
— Я сама, — говорила Наталья Савишна, —
признаюсь, задремала на кресле, и чулок вывалился у меня из рук. Только слышу я сквозь сон — часу этак в первом, — что она как будто разговаривает; я открыла глаза, смотрю: она, моя голубушка, сидит на постели, сложила вот этак ручки, а слезы в три ручья так и текут. «Так все кончено?» — только она и
сказала и закрыла лицо руками. Я вскочила, стала спрашивать: «Что с вами?»
— В самом серьезном, так
сказать, в самой сущности дела, — подхватил Петр Петрович, как бы обрадовавшись вопросу. — Я, видите ли, уже десять лет не посещал Петербурга. Все эти наши новости, реформы, идеи — все это и до нас прикоснулось в провинции; но чтобы видеть яснее и видеть все, надобно быть в Петербурге. Ну-с, а моя мысль именно такова, что всего больше заметишь и узнаешь, наблюдая молодые поколения наши. И
признаюсь: порадовался…
Я,
признаюсь вам, с тех пор искренно горевал, что мы так тогда с вами… мне потом объяснили, я узнал, что молодой литератор и даже ученый… и, так
сказать, первые шаги…
— Я все слышал и все видел, —
сказал он, особенно упирая на последнее слово. — Это благородно, то есть я хотел
сказать, гуманно! Вы желали избегнуть благодарности, я видел! И хотя,
признаюсь вам, я не могу сочувствовать, по принципу, частной благотворительности, потому что она не только не искореняет зла радикально, но даже питает его еще более, тем не менее не могу не
признаться, что смотрел на ваш поступок с удовольствием, — да, да, мне это нравится.
Уставши, наконец, тянуться, выправляться,
С досадою Барбосу он
сказал,
Который у воза хозяйского лежал:
«Не правда ль, надобно
признаться,
Что в городе у вас
Народ без толку и без глаз?
Она безо всякого жеманства
призналась мне в сердечной склонности и
сказала, что ее родители, конечно, рады будут ее счастию.
Павел Петрович взглянул на Аркадия, как бы желая
сказать ему: «Учтив твой друг,
признаться».
— Иначе ведь самому надо ехать, —
сказал Обломов, — мне бы,
признаться, этого не хотелось. Я совсем отвык ездить по дорогам, особенно зимой… никогда даже не езжал.
— Кто ж будет хлопотать, если не я? —
сказала она. — Вот только положу две заплатки здесь, и уху станем варить. Какой дрянной мальчишка этот Ваня! На той неделе заново вычинила куртку — опять разорвал! Что смеешься? — обратилась она к сидевшему у стола Ване, в панталонах и в рубашке об одной помочи. — Вот не починю до утра, и нельзя будет за ворота бежать. Мальчишки, должно быть, разорвали: дрался —
признавайся?
— Сделать то, что я
сказал сейчас, то есть
признаться, что ты любишь, и
сказать, от кого письмо на синей бумаге! это — второй выход…
— А вы и поверили! Я готовила вам сюрприз, велела
сказать, что уехала…
Признайтесь, вы не поверили, притворились!..
— Я,
признаюсь вам, мало думал об этом, —
сказал Райский, — но теперь обращу особенное внимание, и если вы мне сообщите ваши соображения, то я всячески готов содействовать к разрешению восточного вопроса…
— Конечно, трудно понять, но это — вроде игрока, который бросает на стол последний червонец, а в кармане держит уже приготовленный револьвер, — вот смысл его предложения. Девять из десяти шансов, что она его предложение не примет; но на одну десятую шансов, стало быть, он все же рассчитывал, и,
признаюсь, это очень любопытно, по-моему, впрочем… впрочем, тут могло быть исступление, тот же «двойник», как вы сейчас так хорошо
сказали.
Я прибежал к Ламберту. О, как ни желал бы я придать логический вид и отыскать хоть малейший здравый смысл в моих поступках в тот вечер и во всю ту ночь, но даже и теперь, когда могу уже все сообразить, я никак не в силах представить дело в надлежащей ясной связи. Тут было чувство или, лучше
сказать, целый хаос чувств, среди которых я, естественно, должен был заблудиться. Правда, тут было одно главнейшее чувство, меня подавлявшее и над всем командовавшее, но…
признаваться ли в нем? Тем более что я не уверен…
Вообще они, когда ничего не говорят — всего хуже, а это был мрачный характер, и,
признаюсь, я не только не доверял ему, призывая в кабинет, но ужасно даже боялся: в этой среде есть характеры, и ужасно много, которые заключают в себе, так
сказать, олицетворение непорядочности, а этого боишься пуще побоев.
Но все-таки надо, чтобы вы теперь мне что-нибудь
сказали…
признались (простите это слово).
— Я только не умела выразиться, — заторопилась она, — это я не так
сказала; это потому, что я при вас всегда стыдилась и не умела говорить с первой нашей встречи. А если я не так
сказала словами, что «почти вас люблю», то ведь в мысли это было почти так — вот потому я и
сказала, хотя и люблю я вас такою… ну, такою общею любовью, которою всех любишь и в которой всегда не стыдно
признаться…
Признаюсь, я был поражен этой выходкой. Я встал и некоторое время смотрел, не зная, что
сказать.
— И почему, почему бы вам не спросить тогда прямехоньким образом? Так бы и
сказали: «Ведь ты знаешь про письмо, чего же ты притворяешься?» И я бы вам тотчас все
сказал, тотчас
признался!
— Нисколько.
Признаюсь, сначала, с первых разов, я был несколько обижен и хотел вам самим
сказать ты, но увидал, что глупо, потому что не для того же, чтоб унизить меня, вы мне ты говорите?
— Нет ничего хуже, как признавать себя не в духе, —
сказала Мисси. — Я никогда не
признаюсь в этом себе и от этого всегда бываю в духе. Что ж, пойдемте ко мне. Мы постараемся разогнать вашу mauvaise humeur. [дурное настроение.]
— Слишком стыдно вам будет-с, если на себя во всем
признаетесь. А пуще того бесполезно будет, совсем-с, потому я прямо ведь
скажу, что ничего такого я вам не говорил-с никогда, а что вы или в болезни какой (а на то и похоже-с), али уж братца так своего пожалели, что собой пожертвовали, а на меня выдумали, так как все равно меня как за мошку считали всю вашу жизнь, а не за человека. Ну и кто ж вам поверит, ну и какое у вас есть хоть одно доказательство?
— Ты говорил это себе много раз, когда оставался один в эти страшные два месяца, — по-прежнему тихо и раздельно продолжал Алеша. Но говорил он уже как бы вне себя, как бы не своею волей, повинуясь какому-то непреодолимому велению. — Ты обвинял себя и
признавался себе, что убийца никто как ты. Но убил не ты, ты ошибаешься, не ты убийца, слышишь меня, не ты! Меня Бог послал тебе это
сказать.