— В самом серьезном, так
сказать, в самой сущности дела, — подхватил Петр Петрович, как бы обрадовавшись вопросу. — Я, видите ли, уже десять лет не посещал Петербурга. Все эти наши новости, реформы, идеи — все это и до нас прикоснулось в провинции; но чтобы видеть яснее и видеть все, надобно быть в Петербурге. Ну-с, а моя мысль именно такова, что всего больше заметишь и узнаешь, наблюдая молодые поколения наши. И
признаюсь: порадовался…
— Я все слышал и все видел, —
сказал он, особенно упирая на последнее слово. — Это благородно, то есть я хотел
сказать, гуманно! Вы желали избегнуть благодарности, я видел! И хотя,
признаюсь вам, я не могу сочувствовать, по принципу, частной благотворительности, потому что она не только не искореняет зла радикально, но даже питает его еще более, тем не менее не могу не
признаться, что смотрел на ваш поступок с удовольствием, — да, да, мне это нравится.
Я,
признаюсь вам, с тех пор искренно горевал, что мы так тогда с вами… мне потом объяснили, я узнал, что молодой литератор и даже ученый… и, так
сказать, первые шаги…