Неточные совпадения
—
В кусочки, да! Хлебушка у них — ни поесть, ни посеять. А
в магазее хлеб есть, лежит. Просили они на посев — не вышло, отказали им. Вот они и решили самосильно взять хлеб силою бунта, значит. Они еще
в среду хотели дело это сделать, да
приехал земской, напугал. К тому же и день будний, не соберешь весь-то народ, а сегодня —
воскресенье.
Вечером
в субботу, накануне Светло-Христова
Воскресения, священник с дьяконом и дьячком, как они рассказывали, насилу проехав на санях по лужам и земле те три версты, которые отделяли церковь от тетушкиного дома,
приехали служить заутреню.
Но зато
в этот день, то есть
в это
воскресенье утром, у штабс-капитана ждали одного нового доктора,
приезжего из Москвы и считавшегося
в Москве знаменитостью.
Помню только, как изредка по
воскресеньям к нам
приезжали из пансиона две дочери Б. Меньшая, лет шестнадцати, была поразительной красоты. Я терялся, когда она входила
в комнату, не смел никогда обращаться к ней с речью, а украдкой смотрел
в ее прекрасные темные глаза, на ее темные кудри. Никогда никому не заикался я об этом, и первое дыхание любви прошло, не сведанное никем, ни даже ею.
Святая неделя проходит тихо. Наступило полное бездорожье, так что
в светлое
воскресенье семья вынуждена выехать из дома засветло и только с помощью всей барщины успевает попасть
в приходскую церковь к заутрене. А с бездорожьем и гости притихли; соседи заперлись по домам и отдыхают; даже женихи
приехали из города, рискуя на каждом шагу окунуться
в зажоре.
В воскресенье приезжали две сестры, а
в следующее она привозила третью, а первых двух увозила на неделю
в аббатство.
Воскресенье — бани закрыты для публики.
В раздевальне собираются рабочие: Кирсаныч обещал
приехать.
Поселенцы говеют, венчаются и детей крестят
в церквах, если живут близко.
В дальние селения ездят сами священники и там «постят» ссыльных и кстати уж исполняют другие требы. У о. Ираклия были «викарии»
в Верхнем Армудане и
в Мало-Тымове, каторжные Воронин и Яковенко, которые по
воскресеньям читали часы. Когда о. Ираклий
приезжал в какое-нибудь селение служить, то мужик ходил по улицам и кричал во всё горло: «Вылазь на молитву!» Где нет церквей и часовен, там служат
в казармах или избах.
Эти планы баушки Лукерьи чуть не расстроились. Раз
в воскресенье приехала на Фотьянку сестра Марья. Улучив свободную минуту, она разговорилась с Феней.
«Бесценный друг мой,
в воскресенье я не могу
приехать, потому что завален работою;
приеду, когда кончу».
«Бесценный друг мой,
приезжай ко мне
в воскресенье, иначе я умру, не видавши тебя!»
«Когда он с визитом
приедет — там не знают, но он будет непременно
в следующее
воскресенье в наше собрание! Воображаю, как будет ему весело!..»
— Красновы вчера губернатора ждали. Думали: два
воскресенья сряду не был, — наверное
в третье
приедет; а он и вчера у Живоглотова обедал, и т. д.
— Как же не будете, когда он
в воскресенье приедет за тобой! — заметила с недоброй усмешкой Людмила.
— Конечно!.. — не отвергнула и адмиральша, хотя, по опыту своей жизни и особенно подвигнутая последним страшным горем своим, она начинала чувствовать, что не все же бог устраивает, а что надобно людям самим заботиться, и у нее вдруг созрела
в голове смелая мысль, что когда Егор Егорыч
приедет к ним
в воскресенье, то как-нибудь — без Сусанны, разумеется, — открыть ему все о несчастном увлечении Людмилы и об ее настоящем положении, не утаив даже, что Людмила боится видеть Егора Егорыча, и умолять его посоветовать, что тут делать.
— Нет,
в воскресенье он пускай
приедет!.. Только я никак уж не выйду при нем!.. — проговорила она.
С этою-то радостною вестью Строгоновы
приехали к Иоанну, и вскоре после них прибыло Ермаково посольство. Ликованье
в городе было неслыханное. Во всех церквах служили молебны, все колокола звонили, как
в светлое Христово
воскресенье. Царь, обласкав Строгоновых, назначил торжественный прием Ивану Кольцу.
Курнатовский
приезжал два раза, по
воскресеньям;
в другие дни он был занят.
Днем для открытия вновь преобразованного училища барон выбрал
воскресенье; он с большим трудом, и то с помощью Петицкой, уговорил княгиню снять с себя глубокий траур и
приехать на его торжество хоть
в каком-нибудь сереньком платье. Г-жа Петицкая, тоже носившая по князе траур, сняла его и надела форменное платье начальницы. К двенадцати часам они прибыли
в училище. Княгиню барон усадил на одно из почетнейших мест. Г-жа Петицкая села
в числе служащих лиц, впрочем, рядом с бароном и даже по правую его руку.
В воскресенье Анна Юрьевна
приехала к Григоровым по обыкновению,
в кабриолете и с грумом.
Через неделю,
в воскресенье, следовавшее за знаменитою проповедью «о предрассудках», Демидов не сманкировал, а
приехал в церковь, но, опоздав, вошел
в половине обедни. Он до конца отстоял службу и проповедь, которая на этот раз касалась вещей обыкновенных и ничего острого
в себе для него не заключала; но тут же он выкинул удивительную штуку, на которую архимандрит ответил еще более удивительною.
В воскресенье и праздники можно было рассматривать
в церкви всевозможные прически и красивые платья
приезжих дам. А после обеда небольшие фортепьяны переносились из гостиной
в залу, и под танцы, наигрываемые Анной Сергеевной с аккомпанементом скрипки Николая Николаевича, начинались бесконечные вальсы, кадрили и котильоны. Помню, как вальсировала моя мать, приглашенная однажды вечером Николаем Зыбиным.
Таков был этот юноша, когда ему минуло шестнадцать лет и когда с Ольгой Сергеевной случилась катастрофа.
Приехавши в Петербург, интересная вдова, разумеется, расплакалась и прикинулась до того наивною, что когда «куколка»
в первое
воскресенье явился
в отпуск, то она, увидев его, притворилась испуганною и с криком: «Ах! это не „куколка“! это какой-то большой!» выбежала из комнаты. «Куколка», с своей стороны, услышав такое приветствие, приосанился и покрутил зачаток уса.
Суд был
в четверг. Но прошло уже
воскресенье, а старик всё не возвращался, и не было никаких известий. Во вторник перед вечером Варвара сидела у открытого окна и прислушивалась: не
приедет ли старик.
В соседней комнате Липа играла со своим ребенком. Она подбрасывала его на руках и говорила
в восхищении...
На третий день Юлия сама уже решилась сказать мужу, что завтрашний день
приедет к ним отплатить визит Санич, с которою она познакомилась
в прошлое
воскресенье. Павел на это ничего не отвечал, но только на другой день, еще часу
в десятом утра, уехал
в город.
Любовь Пасынкова была самая платоническая; он видел свою возлюбленную только по
воскресеньям (она
приезжала играть
в фанты с Винтеркеллеровыми детьми) и мало с ней разговаривал; зато однажды, когда она ему сказала «Mein lieber, lieber Herr Jacob!» [«Мой милый, милый господин Яков!» (нем.).], он всю ночь не мог заснуть от избытка благополучия.
В воскресенье утром
приезжала его мать и целый час плакала
в мезонине у доктора Шевырева. Петров ее не видал, но
в полночь, когда все уже давно спали, с ним сделался припадок. Доктора вызвали из «Вавилона», и, когда он
приехал, Петров значительно уже успокоился от присутствия людей и от сильной дозы морфия, но все еще дрожал всем телом и задыхался. И, задыхаясь, он бегал по комнатам и бранил всех: больницу, прислугу, сиделку, которая спит. На доктора он также накинулся.
Неужели вы не понимаете, какая эта невежливость и какое это оскорбление мне, который рекомендовал вас, как благовоспитанного молодого человека?» Я
в самом деле был виноват без всякого оправдания; но, собравшись с духом, отвечал, что по утрам я занят на службе, после обеда же
приехать было бы неучтиво, а потому я отложил свое посещение до
воскресенья, то есть до послезавтра; что я все это объясню Александру Федоровичу и надеюсь, что он уважит мои причины и извинит меня.
Яков не будет мешать сегодня: третьего дня он
приезжал за неводом вместе с другими рабочими и сказал, что
в воскресенье с утра отправится
в город купить себе рубах.
О чем говорит проповедник? Ася, самая младшая из всего пансиона и всегда засыпающая от проповеди, нынче
в первый раз не спит. Не спит, а тихо и крупно плачет. Но хуже, чем “не
приехал”, другая мысль: “А вдруг
приехал? И, не застав, уехал? Нынче ведь пасхальное
воскресенье, весь город подымется
в “Ангела”, герр Майер ведь с провизией, он не может ждать”.
— С утра, — отвечал Пахом. —
В объезд послан. Оповестить.
Приезжайте. На
воскресенье будет собранье. Ждать али нет?
Но не
приехал он и
в воскресенье. Не
приехал и через месяц, и через два, через три… Он, разумеется, и не думал о Приклонских, а Маруся ждала и худела от ожидания… Кошки, не обыкновенные, а с длинными желтыми когтями, скребли ее за сердце.
«Ему некогда, — думала Маруся, любуясь им. —
В воскресенье приедет…»
— Сестрица Марьюшка
приехала, девицу с собой привезла, купеческая дочь — кажется, желает на путь праведный стать.
Приезжай в субботу,
в ночь на
воскресенье будет собранье. Повестить велел тебе Николаюшка, — сказал Пахом.
— Надо потрудиться, Пахомушка, — говорил он ему, — объезжай святую братию, повести, что
в ночь на
воскресенье будет раденье.
В Коршунову прежде всего поезжай, позови матроса Семенушку, оттоль
в Порошино заверни к дьякону, потом к Дмитрию Осипычу, а от него
в город к Кисловым поезжай. Постарайся
приехать к ним засветло, а утром пораньше поезжай
в Княж-Хабаров монастырь за Софронушкой.
— А тебе Мурка кланяется. Всем стрижкам тоже. Он у меня совсем принцем сделался… Спит на бархатной подушке, кушает молоко, шоколад, косточки от дичи, супы разные… Я ему розовую ленту на шею привязала, с серебряным колокольчиком. Хочешь к нам
приехать в будущее
воскресенье, посмотреть его?
Старичка-генерала, который по
воскресеньям приезжал к ней играть
в пикет, она шёпотом уверяла, что мы, доктора, магистры, частью бароны, художники, писатели, погибли бы без ее ума-разума…Мы и не старались разубеждать ее…Пусть, думали, тешится…Княгиня была бы сносна, если бы не требовала от нас, чтоб мы вставали не позже восьми часов и ложились не позже 12.
В августе Плещеевы
приехали а Тулу.
В воскресенье мы были у них
в гостях.
Папа летом продолжал заниматься врачебной практикой
в Туле и только по
воскресеньям приезжал в деревню.
Утром
в Фомино
воскресенье к Владимиру Николаевичу явилась прибывшая накануне
в город и остановившаяся
в гостинице молодая женщина. После довольно продолжительного громкого разговора
в кабинете, как рассказал слуга графа, вдруг раздался выстрел. Перепуганный лакей вбежал туда и увидал графа лежащим на полу и истекающим кровью.
Приезжая же барыня стояла посреди комнаты с еще дымящимся револьвером
в руках.
Но когда,
в воскресенье после обедни, лакей доложил
в гостиной, что
приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
11-го июля,
в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день,
в воскресенье,
приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.