Неточные совпадения
Среди всех этих толков и пересудов вдруг как с неба упала повестка, приглашавшая именитейших представителей глуповской интеллигенции
в такой-то день и час
прибыть к градоначальнику для внушения. Именитые смутились, но
стали готовиться.
Катерина же Николаевна должна была
прибыть, как обещала,
в половине двенадцатого,
стало быть — непременно вдвое раньше, чем мы могли воротиться.
Потом
стало ворочать его то
в одну, то
в другую сторону с такой быстротой, что
в тридцать минут, по словам рапорта, было сделано им сорок два оборота! Наконец начало бить фрегат, по причине переменной
прибыли и убыли воды, об дно, о свои якоря и класть то на один, то на другой бок. И когда во второй раз положило — он оставался
в этом положении с минуту…
Прибыль и убыль
в этих водах также не подвергнута пока контролю мореплавателей, и оттого мы частенько
становились на мель
в виду какого-нибудь мыса или скалы.
Надо было во что бы то ни
стало пройти «щеки», иначе, если
станет прибывать вода
в реке, мы будем вынуждены совершить большой обход через скалистые сопки Онку и Джугдыни, что по-удэгейски значит «Чертово жилище».
На левом берегу Имана, у подножия отдельно стоящей сопки, расположилось 4 землянки: это было русское селение Котельное. Переселенцы только что
прибыли из России и еще не успели обстроиться как следует. Мы зашли
в одну мазанку и попросились переночевать. Хозяева избушки оказались очень радушными. Они
стали расспрашивать нас, кто мы такие и куда идем, а потом принялись пенять на свою судьбу.
Прибывши в долину 20 ноября, они немедленно
стали строить себе бараки и землянки, чтоб укрыться от холода.
[Я слышал от охотников Пензенской и Симбирской губерний, что там гаршнепов бывает чрезвычайно много и что случается одному охотнику убивать
в одно поле до сорока штук и более] Я убил бы их гораздо более, потому что они не убывали, а
прибывали с каждым днем, но воду запрудили, пруд
стал наливаться и подтопил гаршнепов, которые слетели и вновь показались на прежних своих местах уже гораздо
в меньшем количестве.
Ему приходилось удовлетворять и садические и мазохические наклонности своих клиентов, а иногда обслуживать и совсем противоестественные половые извращения, хотя, надо сказать, что за последнее он брался только
в редких случаях, суливших большую несомненную
прибыло Раза два-три ему приходилось отсиживать
в тюрьме, но эти высидки шли ему впрок: он не только не терял хищнического нахрапа и упругой энергии
в делах, но с каждым годом
становился смелее, изобретательнее и предприимчивее.
Вскоре за тем на площади
стал появляться народ и с каждой минутой все больше и больше
прибывал; наконец
в приказ снова вошел голова.
— А именно, что благочинный тут наш, очень злобствуя на меня, при объезде владыки отметил меня, что поведеньем я слаб и катехизиса пространного не знаю; ну, тот меня и назначил под начал
в Тотский монастырь; я, делать нечего, покорился,
прибыл туда и ради скуки великой
стал там делать монахам тавлинки с разными этакими изображениями!
Вихров между тем, утомленный с дороги,
стал раскланиваться. Абреев упросил его непременно приехать вечером
в театр; Петр Петрович тоже обещался туда
прибыть, председатель тоже. Молодой правитель канцелярии пошел провожать Вихрова до передней.
— Нашего брата, странника, на святой Руси много, — продолжал Пименов, —
в иную обитель придешь, так даже сердце не нарадуется, сколь тесно бывает от множества странников и верующих. Теперь вот далеко ли я от дому отшел, а и тут попутчицу себе встретил, а там: что ближе к святому месту подходить
станем, то больше народу
прибывать будет; со всех, сударь, дорог всё новые странники прибавляются, и придешь уж не один, а во множестве… так, что ли, Пахомовна?
Но через год, совсем непредвиденно,
прибыл из Парижа француз Сан-Кюлотт (слухи ходили, что его, из мщения к Капотту, выписала генеральша Белокурова, а злые языки, кроме того, прибавляли:"с производством
в коллежские регистраторы") и
стал распевать такие песенки, что кадеты разом ошалели.
— Ну, вот видишь, боярин, — сказал знаменитый гражданин нижегородский, — я не пророк, а предсказание мое сбылось. Сердце
в нас вещун, Юрий Дмитрич! Прощаясь с тобою
в Нижнем, я головой бы моей поручился, что увижу тебя опять на поле ратном против общего врага нашего, и не
в монашеской рясе, а с мечом
в руках. Когда ты
прибыл к нам
в стан, то я напоминал тебе об этом, да ты что-то мне отвечал так чудно, боярин, что я вовсе не понял твоих речей.
Нам известно бессилие ляхов; они сильны одним несогласием нашим; но ты изрек истину, говоря о междоусобиях и крамолах, могущих возникнуть между бояр и знаменитых воевод, а потому я мыслю так: нижегородцам не присягать Владиславу, но и не ходить к Москве, а сбирать войско, дабы дать отпор, если ляхи замыслят нас покорить силою; Гонсевскому же объявить, что мы не
станем целовать креста королевичу польскому, пока он не
прибудет сам
в царствующий град, не крестится
в веру православную и не утвердит своим царским словом и клятвенным обещанием договорной грамоты, подписанной боярскою думой и гетманом Жолкевским.
Во всякое время года выгодны для уженья перекаты (мелкие места реки), устья впадающих речек и ручьев, ямы, выбитые падением воды под мельничными колесами и вешняками. Перекаты — проходное место рыбы, переплывающей из одного омута
в другой, скатывающейся вниз, когда вода идет на убыль, и стремящейся вверх, когда вода
прибывает; перекаты всегда быстры, следовательно удить надобно со дна и с тяжелыми грузилами. Течение воды будет тащить и шевелить насадку на крючке, и проходящая рыба
станет хватать ее.
Татьяна Власьевна
стала внимательно и подробно расспрашивать Илью о том, как идёт его торговля, сколько
в месяц имеет он чистой
прибыли. Он охотно говорил с ней, и
в нём всё повышалось уважение к этой женщине, умевшей из пустяков устроить чистую и милую жизнь…
Отплыв от места, где грузились хлебом,
в апреле —
в первых числах мая пароход уже
прибыл к месту назначения и, поставив баржи у берега на якоря,
стал рядом с ними.
Я только
прибыл из Польши и, как живой свидетель, под влиянием неостывших впечатлений,
стал рассказывать о том, как наши польские дамы не совсем, может, вежливо относятся к русским офицерам… как потом были захвачены
в казармах солдаты и все уничтожены…
—
В самом деле, — сказал Зарецкой, — ступай лечиться к своей невесте. Видишь ли, мое предсказание сбылось: ты явишься к ней с Георгиевским крестом и с подвязанной рукою. Куда ты счастлив, разбойник! Ну, что за
прибыль, если меня ранят? К кому явлюсь я с распоранным рукавом? Перед кем
стану интересничать? Перед кузинами и почтенной моей тетушкой? Большая радость!.. Но вот, кажется, и на левом фланге угомонились. Пора: через полчаса
в пяти шагах ничего не будет видно.
Вскоре
в столовой желающих ужинать все более и более
стало прибывать; некоторые из них прямо садились и начинали есть, а другие пока еще ходили, разговаривали, и посреди всего этого голос Янсутского раздавался громче всех. Он спорил с Офонькиным.
Скажу только, что, наконец, гости, которые после такого обеда, естественно, должны были чувствовать себя друг другу родными и братьями, встали из-за стола; как потом старички и люди солидные, после недолгого времени, употребленного на дружеский разговор и даже на кое-какие, разумеется, весьма приличные и любезные откровенности, чинно прошли
в другую комнату и, не теряя золотого времени, разделившись на партии, с чувством собственного достоинства сели за столы, обтянутые зеленым сукном; как дамы, усевшись
в гостиной,
стали вдруг все необыкновенно любезны и начали разговаривать о разных материях; как, наконец, сам высокоуважаемый хозяин дома, лишившийся употребления ног на службе верою и правдою и награжденный за это всем, чем выше упомянуто было,
стал расхаживать на костылях между гостями своими, поддерживаемый Владимиром Семеновичем и Кларой Олсуфьевной, и как, вдруг сделавшись тоже необыкновенно любезным, решился импровизировать маленький скромный бал, несмотря на издержки; как для сей цели командирован был один расторопный юноша (тот самый, который за обедом более похож был на статского советника, чем на юношу) за музыкантами; как потом
прибыли музыканты
в числе целых одиннадцати штук и как, наконец, ровно
в половине девятого раздались призывные звуки французской кадрили и прочих различных танцев…
Он
стал говорить, что
прибыл в Лондон именно с тем единственно, чтобы завязать здесь с самим Александром Ивановичем и с его верными людьми хорошие и прочные связи на жизнь и на смерть и затем, уехав
в Сибирь, служить оттуда, из дома, тому самому делу, которому они служат здесь,
в Лондоне.
«Простой цветочек дикий
Нечаянно попал
в один пучок с гвоздикой.
И что же? От нее душистым
стал и сам.
Хорошее всегда знакомство
в прибыль нам».
Разбойники
становилось в тупик: ломать половицы, к которым привинчен сундук, — их не выломишь из-под взбкрой положенного венца. Зажечь дом — нет
прибыли, да и осветишь след ходящим по всей окружности войскам; сложить ее, старуху, на всю лучину, спалить ей прежде спину, потом грудь и живот — страшно, что помрет, а не скажет.
В Архангельской губернии читается: «Встану я, раб божий, благословясь, пойду перекрестясь из дверей
в двери, из дверей
в ворота,
в чистое поле;
стану на запад хребтом, на восток лицом, позрю, посмотрю на ясное небо; со ясна неба летит огненна стрела; той стреле помолюсь, покорюсь и спрошу ее: „Куда полетела, огненна стрела?“ — „
В темные леса,
в зыбучие болота,
в сыроё кореньё!“ — „О ты, огненна стрела, воротись и полетай, куда я тебя пошлю: есть на святой Руси красна девица (имярек), полетай ей
в ретивое сердце,
в черную печень,
в горячую кровь,
в становую жилу,
в сахарные уста,
в ясные очи,
в черные брови, чтобы она тосковала, горевала весь день, при солнце, на утренней заре, при младом месяце, на ветре-холоде, на
прибылых днях и на убылых Днях, отныне и до века“».
— Дело-то óпасно, — немного подумав, молвил Василий Борисыч. — Батюшка родитель был у меня тоже человек торговый, дела большие вел. Был расчетлив и бережлив, опытен и сметлив… А подошел черный день, смешались
прибыль с убылью, и пошли беда за бедой.
В два года
в доме-то
стало хоть шаром покати… А мне куда перед ним? Что я супротив его знаю?.. Нет, Патап Максимыч, не с руки мне торговое дело.
Прибыл он, наконец,
в Халаф; по обыкновению, взошел
в кофейный дом, спросил сааз и
стал петь.
Объяснения эти удовлетворяли и бедных и богатых,
в особенности богатых, очень долго. Но пришло время, когда объяснения эти
стали недостаточными. И тогда явилось новое объяснение
в виде науки политической экономии, открывшей законы, по которым выходит, что распределение труда и пользование им зависит от спроса и предложения, от капитала, ренты, заработной платы, ценности,
прибыли и т. д.
Лица четырех девушек
стали сосредоточенны и бледны… Двое из них гребли… Двое испуганными, полными ужаса глазами следили за работой
в воде весел. Вода же
прибывала все сильнее и сильнее каждый миг. А берег еще был далеко. Так ужасно далеко был берег.
Когда стемнело, небо было совсем заволочено тучами. Пошел дождь, который не прекращался подряд двое суток. Видя, что ненастье принимает затяжной характер, я решил итти дальше, невзирая на непогоду. Отсюда амурские гольды возвратились назад, а на смену им взялись провожать меня обитатели фанзы Дуляля. Они говорили, что вода
в реке может
прибывать и тогда плавание на лодках
станет совсем невозможным. Это были убедительные доводы.
Приехали. Конец пути!.. По маршруту мы должны были
прибыть в десять утра, но приехали во втором часу дня. Поезд наш поставили на запасный путь, станционное начальство
стало торопить с разгрузкой.
Будзилович
в Оршанский уезд
прибыл в апреле, представился местной полиции под именем русского офицера, предъявил билет и
стал разъезжать по помещикам, везде обучал молодых людей строю, желая составить образцовый отряд,
в пример всей имеющейся собраться шайки.
По совету некоторых из соседей, как раз
в тот год, когда
прибыл в Петербург граф Казимир Нарцисович Свенторжецкий, старушки Белоярцевы отделили три коматы с парадным ходом и приказав омеблировать их лучшей из находившейся
в запертых парадных комнатах мебелью,
стали приискивать себе постояльца.
Прибыл и Буксгевден, вызванный вторично курьером. Государь приказал ввести его и
стал упрекать
в том, что он разрешил то, что воспрещено. Тот сослался на неотмененный приказ прошлого года.
Между тем
в стан его
стали прибывать многие знатные новгородцы и молили принять их
в службу; иные из них предвидели неминуемую гибель своего отечества, другие же, опасаясь злобы своих сограждан, которые немилосердно гнали всех подозреваемых
в тайных связях с московским князем, ускользнули от меча отечества и оградились московским от явно грозившей им смерти.
«Что же делать мне дальше, когда мы
прибудем в этот Сан-Ремо?» —
стал в его голове вопрос.
Сопровождавший Ермака и его людей проводник из крещеных татар, по имени Мина,
в просторечии Миняй, тоже выражал мнение, что по Чусовой долго не проедешь, так как вода на реке
стала прибывать, что указывало на приближавшуюся зиму. Половодье на реках запермского края и Сибири бывает перед их замерзанием, а не перед вскрытием, как
в реках центральной России.
Но скоро
стали приходить тревожные вести. Жители, бежавшие за город, разобрав
в чем дело, с утра уже начали толпиться около спасшихся инвалидов;
стали прибывать крестьяне из соседства и толковать о том, что надо схватить и перевязать мятежников; они не остановились на одних словах, но, применяя слово к делу, вооружились кто чем мог и напали на отделившихся к мстиславльской заставе, четырех убили, двух ранили, четырех схватили, отвели и сдали караульным солдатам у тюремного замка.
Его брат Эрнст Бирон
стал властным и грозным временщиком у русского престола. Получив его приглашение, братья не задумались оставить Польшу и
в том же 1730 году
прибыли в Россию, где старший, Карл, из польских подполковников был переименован
в русские генерал-майоры, а младший, Густав, капитан панцирных войск польской республики, сделан 1 ноября майором только что учрежденной лейб-гвардии Измайловского полка.
Возле церкви стояло множество разнокалиберных экипажей, начиная с богатых карет и кончая скромными линейками и дрожками. Церковь была переполнена. Молодой князь
прибыл в нее за час до назначенного времени и все время, как толковали
в народе, молился у гроба своей матери. Затем он
стал в дверях церкви принимать приглашенных.
В то время, когда супруг Анны Петровны очутился
в таком положении и
стал приискивать себе службу,
прибыл в Москву погулять и позабыться сладострастный Валериан Зубов, человек тех качеств, какими был обильно одарен и Каверен.
Наследник
прибыл в К. и
стал продолжать дело своего покойного дяди.
В Петербург
прибыли депутаты от Украины с поздравлением с совершившимся священным коронованием Елизаветы Петровны. Прием, оказанный им, льготы, ими привезенные, рассказ о силе и влиянии Разумовского при дворе, о любви его к родине и всегдашней готовности хлопотать и стоять за земляков произвели сильное впечатление
в Малороссии. Все дохнули привольнее, во всех сердцах зародились надежды на будущие блага, и «генеральные старшины» громко
стали поговаривать об избрании гетмана.
Он
прибыл в Верону вечером, и тотчас же приемная фельдмаршальского дома
стала наполняться русскими и австрийскими генералами, городскими чиновниками, духовенством, знатнейшими лицами города.
— Сегодня утром, они еще
в постеле прохлажались, да книжку почитывали, пришел к ним Петр Петрович Беклешев,
в мундире и при шарфе, перед крещенским зимним парадом… и говорит ему еще шутя: «Вот, право, счастливец! Лежит спокойно, а мы будем мерзнуть на вахт-параде». Посидели это они минут с десять и ушли. Дяденька-то ваш Иван Сергеевич опять за книжку взялись, читать
стали, как вдруг снова раздался звонок. Я бросился отворять, да так и обомлел, словно мне под сердце подкатило…
Прибыл сам Николай Петрович…
Прибыли за Лизой лошади и дворовая ее свита. Кирилл подал ей письмо своего пана. Оно не тревожило ее. Напротив того ее одушевляла мысль пожить несколько часов между заговорщиками, как бы
в стане их, и испытать мучительное чувство, какое испытывает человек, около сердца которого шевелится холодное острие кинжала. Дрожь пробегает по всему телу, захватывает дух, смерть на одну линию, но кинжал исторгнут из руки врага и нанесен на него самого.
Ломаным русским языком, долго проживавший
в Москве — он
прибыл в царствование Алексея Михайловича — Краузе объяснил Петру Ананьеву, что нашел его на улице, недалеко от дома,
в бесчувственном состоянии и перетащил к себе и
стал расспрашивать, кто он и что с ним. Петр Ананьев хотел было пуститься
в откровенность, но блеснувшая мысль, что его отправят назад к помещику, оледенила его мозг, и он заявил попросту, что он не помнит, кто он и откуда попал к дому его благодетеля. Немец лукаво улыбнулся и сказал...
Вся эта обстановка напоминала фон Зееману годы его юности, и он мысленно
стал переживать эти минувшие безвозвратные годы, все испытанное им, все им перечувствованное, доведшее его до смелой решимости вызваться
прибыть сегодня к графу и бросить ему
в лицо жестокое, но, по убеждению Антона Антоновича, вполне заслуженное им слово, бросить, хотя не от себя, а по поручению других, но эти другие были для него дороже и ближе самых ближайших родственников, а не только этой «седьмой воды на киселе», каким приходился ему ненавистный Клейнмихель.