Неточные совпадения
Решение мое следующее: каковы бы ни были ваши поступки, я не считаю себя в
праве разрывать тех уз, которыми мы связаны
властью свыше.
Теперь, в наше время, мы, помещики, при крепостном
праве вели свое хозяйство с усовершенствованиями; и сушилки, и веялки, и возка навоза, и все орудия — всё мы вводили своею
властью, и мужики сначала противились, а потом подражали нам.
— Обязанности сопряжены с
правами;
власть, деньги, почести: их-то ищут женщины, — сказал Песцов.
Теперь-с, при уничтожении крепостного
права, у нас отняли
власть, и хозяйство наше, то, где оно поднято на высокий уровень, должно опуститься к самому дикому, первобытному состоянию.
Если ты над нею не приобретешь
власти, то даже ее первый поцелуй не даст тебе
права на второй; она с тобой накокетничается вдоволь, а года через два выйдет замуж за урода, из покорности к маменьке, и станет себя уверять, что она несчастна, что она одного только человека и любила, то есть тебя, но что небо не хотело соединить ее с ним, потому что на нем была солдатская шинель, хотя под этой толстой серой шинелью билось сердце страстное и благородное…
— Место — неуютное. Тоскливо. Смотришь вокруг, — говорил Дмитрий, — и возмущаешься идиотизмом
власти, их дурацкими приемами гасить жизнь. Ну, а затем, присмотришься к этой пустынной земле, и как будто почувствуешь ее жажду человека, —
право! И вроде как бы ветер шепчет тебе: «Ага, явился? Ну-ко, начинай…»
— Я не могу представить себе свободного человека без
права и без желания
власти над ближними.
— Знаете, Лидия жаловалась на природу, на
власть инстинкта; я не понимала ее. Но — она
права! Телепнева — величественно, даже до слез красива, именно до слез радости и печали,
право — это так! А ведь чувство она будит лошадиное, не правда ли?
— А вы не из тех ли добродушных, которые хотят подвести либералов к
власти за левую ручку, а потом получить
правой их ручкой по уху?
— Когда полудикий Адам отнял, по
праву сильного, у Евы
власть над жизнью, он объявил все женское злом.
— Рабочий класс хочет быть сытым и хочет иметь
право на квалификацию, а для этого, извините, он должен вырвать
власть из рук сытых людей.
Обломов хотя и прожил молодость в кругу всезнающей, давно решившей все жизненные вопросы, ни во что не верующей и все холодно, мудро анализирующей молодежи, но в душе у него теплилась вера в дружбу, в любовь, в людскую честь, и сколько ни ошибался он в людях, сколько бы ни ошибся еще, страдало его сердце, но ни разу не пошатнулось основание добра и веры в него. Он втайне поклонялся чистоте женщины, признавал ее
власть и
права и приносил ей жертвы.
Тот отвечал, что он не знает, имеет ли
право местная
власть требовать пошлин, когда она не в силах ограждать торговлю, о которой купцы должны заботиться сами.
Он затевает разные реформы; ему дано больше
прав и
власти, нежели его предшественникам: он нечто вроде вице-короля.
В действительности неотъемлемые
права человека, устанавливающие границы
власти общества над человеком, определяются не природой, а духом.
Вопрос о том, что войну начала Германия, что она главная виновница распространения гнетущей
власти милитаризма над миром, что она нарушила нормы международного
права, вопрос дипломатический и военный — для нашей темы второстепенный.
Можно установить четыре периода в отношении человека к космосу: 1) погружение человека в космическую жизнь, зависимость от объектного мира, невыделенность еще человеческой личности, человек не овладевает еще природой, его отношение магическое и мифологическое (примитивное скотоводство и земледелие, рабство); 2) освобождение от
власти космических сил, от духов и демонов природы, борьба через аскезу, а не технику (элементарные формы хозяйства, крепостное
право); 3) механизация природы, научное и техническое овладение природой, развитие индустрии в форме капитализма, освобождение труда и порабощение его, порабощение его эксплуатацией орудий производства и необходимость продавать труд за заработную плату; 4) разложение космического порядка в открытии бесконечно большого и бесконечно малого, образование новой организованности, в отличие от органичности, техникой и машинизмом, страшное возрастание силы человека над природой и рабство человека у собственных открытий.
Первое: что «ни один общественный союз не может и не должен присваивать себе
власть — распоряжаться гражданскими и политическими
правами своих членов».
Самое простое желание
власти, земных грязных благ, порабощения… вроде будущего крепостного
права, с тем что они станут помещиками… вот и все у них.
— Все основано на деньгах, говорите вы, Дмитрий Сергеич; у кого деньги, у того
власть и
право, говорят ваши книги; значит, пока женщина живет на счет мужчины, она в зависимости от него, — так — с, Дмитрий Сергеич?
Народ, собравшись на Примроз-Гиль, чтоб посадить дерево в память threecentenari, [трехсотлетия (англ.).] остался там, чтоб поговорить о скоропостижном отъезде Гарибальди. Полиция разогнала народ. Пятьдесят тысяч человек (по полицейскому рапорту) послушались тридцати полицейских и, из глубокого уважения к законности, вполовину сгубили великое
право сходов под чистым небом и во всяком случае поддержали беззаконное вмешательство
власти.
Сначала губернатор мне дал IV отделение, — тут откупные дела и всякие денежные. Я просил его переменить, он не хотел, говорил, что не имеет
права переменить без воли другого советника. Я в присутствии губернатора спросил советника II отделения, он согласился, и мы поменялись. Новое отделение было меньше заманчиво; там были паспорты, всякие циркуляры, дела о злоупотреблении помещичьей
власти, о раскольниках, фальшивых монетчиках и людях, находящихся под полицейским надзором.
Чернышевский свято
прав и человечен в своей проповеди свободы человеческих чувств и в своей борьбе против
власти ревности в человеческих отношениях.
Сомнение в оправданности частной собственности, особенно земельной, сомнение в
праве судить и наказывать, обличение зла и неправды всякого государства и
власти, покаяние в своем привилегированном положении, сознание вины перед трудовым народом, отвращение к войне и насилию, мечта о братстве людей — все эти состояния были очень свойственны средней массе русской интеллигенции, они проникли и в высший слой русского общества, захватили даже часть русского чиновничества.
Именно в Петровскую эпоху, в царствование Екатерины II русский народ окончательно подпал под
власть крепостного
права.
Власть не
право, а тягота, бремя.
Россия к XIX в. сложилась в огромное мужицкое царство, скованное крепостным
правом, с самодержавным царем во главе,
власть которого опиралась не только на военную силу, но также и на религиозные верования народа, с сильной бюрократией, отделившей стеной царя от народа, с крепостническим дворянством, в средней массе своей очень непросвещенным и самодурным, с небольшим культурным слоем, который легко мог быть разорван и раздавлен.
К. Леонтьев был
прав, когда говорил, что русская государственность с сильной
властью была создана благодаря татарскому и немецкому элементу.
Никто не имеет
права властвовать, но есть один человек, который обязан нести тяжелое бремя
власти.
Хомяков хорошо говорит о своей властной уверенности, о своем дерзновении, о своем непомерном притязании: «этим
правом, этой силой, этой
властью обязан я только счастью быть сыном Церкви, а вовсе не какой-либо личной моей силе.
Если закон или не в силах его заступить, или того не хочет, или
власть его не может мгновенное в предстоящей беде дать вспомоществование, тогда пользуется гражданин природным
правом защищения, сохранности, благосостояния.
— Изрекши сие, обратил я взор мой на мой сан, познал обширность моея обязанности, познал, откуду проистекает мое
право и
власть.
Но человечество возревет в оковах и, направляемое надеждою свободы и неистребимым природы
правом, двинется… И
власть приведена будет в трепет. Тогда всех сил сложение, тогда тяжелая
власть
У нас тот, кто естественное имеет к оному
право, не токмо от того исключен совершенно, но, работая ниву чуждую, зрит пропитание свое, зависящее от
власти другого!
— Бесчеловечная женщина! во
власти твоей состоит меня мучить и уязвлять мое тело; говорите вы, что законы дают вам над нами сие
право.
— Никакого
права не имею даже вызвать его к себе! Вам гораздо бы лучше было обратиться к какому-нибудь другу вашего дома или, наконец, к предводителю дворянства, которые бы внушили ему более честные правила, а никак уж не ко мне, представителю только полицейско-хозяйственной
власти в губернии! — говорил Абреев; он, видимо, наследовал от матери сильную наклонность выражаться несколько свысока.
— Вы не ошиблись, — прервал я с нетерпением (я видел, что он был из тех, которые, видя человека хоть капельку в своей
власти, сейчас же дают ему это почувствовать. Я же был в его
власти; я не мог уйти, не выслушав всего, что он намерен был сказать, и он знал это очень хорошо. Его тон вдруг изменился и все больше и больше переходил в нагло фамильярный и насмешливый). — Вы не ошиблись, князь: я именно за этим и приехал, иначе,
право, не стал бы сидеть… так поздно.
Мы, рабочие, — люди, трудом которых создается все — от гигантских машин до детских игрушек, мы — люди, лишенные
права бороться за свое человеческое достоинство, нас каждый старается и может обратить в орудие для достижения своих целей, мы хотим теперь иметь столько свободы, чтобы она дала нам возможность со временем завоевать всю
власть.
Пишите, что полицейская
власть всякое лицо, совершившее уголовное преступление, имеет
право одна, сама собой, арестовать, потому что, пока бы она стала собирать депутатов, у ней все преступники разбежались бы.
— Какое он
право имеет на то? — вмешался молодой прокурор. — Я с сенаторами ревизовал несколько губерний; они посылаются с большею
властью, но и те не принимали таким образом чиновников.
«Обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, перед святым Его Евангелием, в том, что хощу и должен его императорскому величеству, самодержцу всероссийскому и его императорского величества всероссийского престола наследнику верно и нелицемерно служить, не щадя живота своего, до последней капли крови, и все к высокому его императорского величества самодержавству, силе и
власти принадлежащия
права и преимущества, узаконенныя и впредь узаконяемыя, по крайнему разумению, силе и возможности, исполнять.
Что, кроме анекдота, могло явиться в печати под «пятой» правительства, боявшегося даже намека, и какая могла быть печать, если газеты и журналы разрешались только тем, на кого твердо надеялось правительство, уверенное в том, что оно разрешает только тому
право на издание, у кого и мысли о каком-нибудь неугодном
властям намеке в голову прийти не могло, и разве такой издатель в свою газету и журнал мог пригласить редактора, который был бы способен пропустить какой бы то ни было намек?
Об разных укорах и намеках, которые Вы мне пишете, я не хочу и говорить, потому что все они несправедливы; но что касается до высылки к Вам крестьянки Аксиньи, то я по закону никакого
права не имею этого сделать: мы можем наших крестьян отчуждать из своего владения, а нарушать их браки не в нашей
власти; муж Аксиньи, который ее привез теперь сюда, очень хорошо это знает, и мне очень странна показалась Ваша просьба: неужели Вы думали, что я позволю себе высылать Вам ваших любовниц?
— Он не столько не удовлетворяется, сколько стремится облечь их в умственную форму и, так сказать, оправдать их перед мыслию свободною и самодеятельною. В естественном
праве Гегель требует, чтобы вместо отвлеченного способа созидать государство понимали это государство как нечто рациональное в самом себе, и отсюда его выводами были: повиновение
властям, уважение к
праву положительному и отвращение ко всяким насильственным и быстрым переворотам.
Касательно последнего обстоятельства ни губернатор, ни губернский предводитель нисколько не затруднились и сказали Катрин, что она, на основании своей помещичьей
власти, имеет полное
право требовать этого.
— Я пред
властью смирен, а что есть превыше земной
власти, то надо мною властнее… Я человек подзаконный. Сирах вменил в обязанности нам пещись о чести имени, а первоверховный Павел протестовал против попранья
прав его гражданства; не вправе я себя унизить ради просьбы.
Если огромные богатства, накопленные рабочими, считаются принадлежащими не всем, а исключительным лицам; если
власть собирать подати с труда и употреблять эти деньги, на что они это найдут нужным, предоставлена некоторым людям; если стачкам рабочих противодействуется, а стачки капиталистов поощряются; если некоторым людям предоставляется избирать способ религиозного и гражданского обучения и воспитания детей; если некоторым лицам предоставлено
право составлять законы, которым все должны подчиняться, и распоряжаться имуществом и жизнью людей, — то всё это происходит не потому, что народ этого хочет и что так естественно должно быть, а потому, что этого для своих выгод хотят правительства и правящие классы и посредством физического насилия над телами людей устанавливают это.
Ученые юристы, обязанные оправдывать насилие
власти, всё более и более отрицают
право наказания и вводят на место его теории невменяемости и даже не исправления, а лечения тех, которых называют преступниками.
Но другой вопрос, о том, имеют ли
право отказаться от военной службы лица, не отказывающиеся от выгод, даваемых насилием правительства, автор разбирает подробно и приходит к заключению, что христианин, следующий закону Христа, если он не идет на войну, не может точно так же принимать участия ни в каких правительственных распоряжениях: ни в судах, ни в выборах, — не может точно так же и в личных делах прибегать к
власти, полиции или суду.
Так, помещик, судившийся за лес, сделал то, что он сделал, только потому, что он представлялся себе не простым человеком, который имеет такие же
права на жизнь, как и все те люди — крестьяне, живущие с ним рядом, а представлялся себе крупным собственником и членом дворянского сословия, и вследствие этого под влиянием опьянения
власти чувствовал себя оскорбленным притязаниями крестьян.