Неточные совпадения
И там же надписью печальной
Отца и матери, в слезах,
Почтил он прах патриархальный…
Увы! на жизненных браздах
Мгновенной жатвой поколенья,
По тайной
воле провиденья,
Восходят, зреют и падут;
Другие им вослед идут…
Так наше ветреное племя
Растет, волнуется, кипит
И к гробу прадедов теснит.
Придет, придет и наше время,
И наши внуки в
добрый час
Из мира вытеснят и нас!
Анна Сергеевна недавно вышла замуж, не
по любви, но
по убеждению, за одного из будущих русских деятелей, человека очень умного, законника, с крепким практическим смыслом, твердою
волей и замечательным даром слова, — человека еще молодого,
доброго и холодного как лед.
— Я спрашиваю вас: к
добру или к худу! А послушаешь: «Все старое нехорошо, и сами старики глупы, пора их долой!» — продолжал Тычков, — дай
волю, они бы и того… готовы нас всех заживо похоронить, а сами сели бы на наше место, — вот ведь к чему все клонится! Как это по-французски есть и поговорка такая, Наталья Ивановна? — обратился он к одной барыне.
Моя мать действительно имела много неприятностей. Женщина чрезвычайно
добрая, но без твердой
воли, она была совершенно подавлена моим отцом и, как всегда бывает с слабыми натурами, делала отчаянную оппозицию в мелочах и безделицах.
По несчастью, именно в этих мелочах отец мой был почти всегда прав, и дело оканчивалось его торжеством.
При мне он не боялся давать
волю языку; он меня любил и часто, фамильярно трепля меня
по плечу, говорил: «
Добрая ветвь испорченного древа».
Он был камердинером Сенатора и моего отца во время их службы в гвардии,
добрый, честный и трезвый человек, глядевший в глаза молодым господам и угадывавший,
по их собственным словам, их
волю, что, думаю, было не легко.
Южнее Александровска
по западному побережью есть только один населенный пункт — Дуэ, страшное, безобразное и во всех отношениях дрянное место, в котором
по своей
доброй воле могут жить только святые или глубоко испорченные люди.
— И даже, князь, вы изволили позабыть, — проскользнул вдруг между стульями неутерпевший Лебедев, чуть не в лихорадке, — изволили позабыть-с, что одна только
добрая воля ваша и беспримерная доброта вашего сердца была их принять и прослушать и что никакого они права не имеют так требовать, тем более что вы дело это уже поручили Гавриле Ардалионовичу, да и то тоже
по чрезмерной доброте вашей так поступили, а что теперь, сиятельнейший князь, оставаясь среди избранных друзей ваших, вы не можете жертвовать такою компанией для этих господ-с и могли бы всех этих господ, так сказать, сей же час проводить с крыльца-с, так что я, в качестве хозяина дома, с чрезвычайным даже удовольствием-с…
Не заключайте, пожалуйста, из этого ворчанья, чтобы я когда-нибудь был спартанцем, каким-нибудь Катоном, — далеко от всего этого: всегда шалил, дурил и кутил с
добрым товарищем. Пушкин сам увековечил это стихами ко мне; но при всей моей готовности к разгулу с ним хотелось, чтобы он не переступал некоторых границ и не профанировал себя, если можно так выразиться, сближением с людьми, которые,
по их положению в свете, могли
волею и неволею набрасывать на него некоторого рода тень.
Добрый мой отец, обливаясь слезами, всех поднимал и обнимал, а своей матери, идущей к нему навстречу, сам поклонился в ноги и потом, целуя ее руки, уверял, что никогда из ее
воли не выйдет и что все будет идти по-прежнему.
— Христос был не тверд духом. Пронеси, говорит, мимо меня чашу. Кесаря признавал. Бог не может признавать власти человеческой над людьми, он — вся власть! Он душу свою не делит: это — божеское, это — человеческое… А он — торговлю признавал, брак признавал. И смоковницу проклял неправильно, — разве
по своей
воле не родила она? Душа тоже не
по своей
воле добром неплодна, — сам ли я посеял злобу в ней? Вот!
Беру смелость напомнить Вам об себе: я старый Ваш знакомый, Мартын Степаныч Пилецкий, и
по воле божией очутился нежданно-негаданно в весьма недалеком от Вас соседстве — я гощу в усадьбе Ивана Петровича Артасьева и несколько дней тому назад столь сильно заболел, что едва имею силы начертать эти немногие строки, а между тем,
по общим слухам, у Вас есть больница и при оной искусный и
добрый врач. Не будет ли он столь милостив ко мне, чтобы посетить меня и уменьшить хоть несколько мои тяжкие страдания.
—
Добрые молодцы, — сказал Серебряный, — я дал царю слово, что не буду уходить от суда его. Вы знаете, что я из тюрьмы не
по своей
воле ушел. Теперь должен я сдержать мое слово, понести царю мою голову. Хотите ль идти со мною?
«Говорят: «мы передаем свои поступки
воле других людей, и наши поступки не могут быть ни дурными, ни хорошими; в наших поступках не может быть ни заслуги за
доброе, ни ответственности за злое, так как они совершаются не
по нашей
воле».
Чугунов. Нельзя этих денег получить-с. Никто не обязан взаймы деньги давать-с, на это есть
добрая воля. Хоть Купавин и не дал взаймы вашему братцу, а все-таки
по закону взыскать с него за это ничего нельзя, потому что строят-то на свои…
— Нет, почтеннейший! — говорил старик, покачивая головою, —
воля ваша, я не согласен с вами. Ну рассудите милостиво: здесь берут
по рублю с персоны и подают только
по четыре блюда; а в ресторации «Мыс
Доброй Надежды»…
— Зверь я, Саша. Пока с людьми, так, того-этого, соблюдаю манеры, а попаду в лес, ну и ассимилируюсь, вернусь в первобытное состояние. На меня и темнота действует того — этого, очень подозрительно. Да как же и не действовать? У нас только в городах
по ночам огонь, а
по всей России темнота, либо спят люди, либо если уж выходят, то не за
добром. Когда будет моя
воля, все деревни, того-этого, велю осветить электричеством!
Мне же казалось, что именно эти люди воплощают в себе красоту и силу мысли, в них сосредоточена и горит
добрая, человеколюбивая
воля к жизни, к свободе строительства ее
по каким-то новым канонам человеколюбия.
В это время я еще не умел забывать то, что не нужно мне. Да, я видел, что в каждом из этих людей, взятом отдельно, не много злобы, а часто и совсем нет ее. Это, в сущности,
добрые звери, — любого из них нетрудно заставить улыбнуться детской улыбкой, любой будет слушать с доверием ребенка рассказы о поисках разума и счастья, о подвигах великодушия. Странной душе этих людей дорого все, что возбуждает мечту о возможности легкой жизни
по законам личной
воли.
И когда все народы земли будут завидовать вашей доле; когда имя Россиянина будет именем счастливейшего гражданина в мире — тогда исполнятся тайные обеты Моего сердца; тогда вы узнаете, что Я хотела, но чего не могла сделать; и признательность ваша почтит равно и дела Мои, и Мою
волю: единая награда, к которой
добрые Монархи могут быть чувствительны и
по смерти своей!»
Добра ли или бешена — все равно: муж на то муж, чтобы во всем вел ее
по своей
воле.
— А какая нравственная сила! — продолжал он, все больше и больше озлобляясь на кого-то. —
Добрая, чистая, любящая душа — не человек, а стекло! Служил науке и умер от науки. А работал, как
вол, день и ночь, никто его не щадил, и молодой ученый, будущий профессор, должен был искать себе практику и
по ночам заниматься переводами, чтобы платить вот за эти… подлые тряпки!
Не может быть, чтоб
добрый Мартынов поступал
по своей
воле; итак, он исполняет приказание Лабзина; итак, он не смеет его ослушаться!
И, наконец, он подал знак рукой,
И тот исчез быстрей китайской тени.
Проворный, хитрый, с смелою душой,
Он жил у Саши как служебный гений,
Домашний дух (по-русски домовой);
Как Мефистофель, быстрый и послушный,
Он исполнял безмолвно, равнодушно,
Добро и зло. Ему была закон
Лишь
воля господина. Ведал он,
Что кроме Саши, в целом божьем мире
Никто, никто не думал о Зафире.
Я противопоставляю два различных мироощущения, два навыка мысли, две души. Основная сущность их — одинакова, — стремление к
добру, красоте жизни, к свободе духа. Но
по силе целого ряда сложных причин большинство человечества еще не изжило древнего страха перед тайнами природы, не возвысилось до уверенности в силе своей
воли, не чувствует себя владыкой своей планеты и не оценило сущности деяния как начала всех начал.
Илья. Известно,
по своей
воле легче жить, чем
по закону; да своя-то
воля в пропасть ведет.
Доброму одна дорога, а развращенному десять. Узкий и прискорбный путь вводит в живот, а широкий и пространный вводит в пагубу.
— Нет в ней смиренья ни на капельку, — продолжала Манефа, — гордыня, одно слово гордыня. Так-то на нее посмотреть — ровно б и скромная и кроткая, особливо при чужих людях, опять же и сердца
доброго, зато коли что не
по ней — так строптива, так непокорна, что не глядела б на нее… На что отец, много-то с ним никто не сговорит, и того, сударыня, упрямством гнет под свою
волю. Он же души в ней не чает — Настасья ему дороже всего.
— Так… — промычал Макар Тихоныч. — Много хорошего про Залетова я наслышан, — продолжал он, помолчав и поглядывая искоса на сына. — С кем в городе ни заговоришь, опричь
доброго слова ничего об нем не слыхать… Вот что: у Макарья мы повидаемся, и коли твой Залетов
по мысли придется мне, так и быть, благословлю — бери хозяйку… Девка, сказывают,
по всем статьям хороша… Почитала бы только меня да из моей
воли не выходила, а про другое что, как сами знаете.
Чтобы понять в учении Христа то, что надо платить
добром за зло, надо понять всё учение по-настоящему, а не так, как его толкуют церкви, с урезками и прибавками. Всё же учение Христа в том, что человек живет не для своего тела, а для души, для того, чтобы исполнить
волю бога.
Воля же бога в том, чтобы люди любили друг друга, любили всех. Как же может человек любить всех и делать зло людям? Верующий в учение Христа, что бы с ним ни делали, не может делать того, что противно любви, не может делать зла людям.
Нет такого дурного дела, за которое был бы наказан только тот, кто его сделал. Мы не можем так уединиться, чтобы то зло, которое есть в нас, не переходило на других людей. Наши дела, и
добрые и злые, как и наши дети: живут и действуют уже не
по нашей
воле, а сами
по себе.
Разве ты и я — мы все ими владеем
по их
доброй воле?
Народ видел эту скорбь, видел эти слезы. Быть может, никогда еще не был он так близок народу, так высоко популярен, как в эти тяжкие минуты всенародной беды. Не было такой непереходной преграды, которая бы не преодолелась, не было такой великой жертвы, которая не принеслась бы народом, с восторгом несокрушимой силы и любви, с охотой
доброй воли,
по единому его слову.
Агапэ означает понимание, спасительную
добрую волю по отношению ко всем людям.
— У нас их, господа, не было
по нашей
доброй воле, но теперь не будет
по закону! — сказал капитан.
И все
доброму их учила, как жить девицам по-хорошему, а и то, признаться, еще им говорила: «Не ходите замуж, пташечки, живите на всей своей
воле».
—
Доброй ли
волей пришла в сей освященный собор? — продолжал Николай Александрыч. — Не
по страху ли, или
по неволе, не от праздного ли любопытства?
Иные после
доброго торгу кто в кабаке, кто в трактире сидел, распивая магарычи с покупателями, но больше народа на
воле по селу толпилось.
Всегда, сколько ни помнила себя Лиза, жила она
по добру и
по правде, никогда ее сердце не бывало причастно ни вражде, ни злой ненависти, и вдруг в ту самую минуту, что обещала ей столько счастья и радостей, лукавый дух сомненья тлетворным дыханьем возмутил ее мысли, распалил душу злобой, поработил ее и чувства, и
волю, и разум.
— Я тебя не выдавал!.. Ты хочешь сказать, что за меня сцепился с Трошкой… На это твоя
добрая воля была!.. Вася! Так не хорошо!.. Не по-товарищески!.. Что тебе стоит? Ты теперь в миллионных делах…
Его
доброе сердце не могло не понимать всей гнусности затеянного им с барином дела, и ему то и дело мерещился во сне в даже наяву бедный, ни в чем не повинный ребенок, отнятый от родной матери и брошенный
волею одного человека в совершенно другую обстановку, нежели та, которая принадлежит ему
по праву рождения.
— Ванюшку учите
добру, порядку и хозяйству; пожалуй, учите и наукам, да только таким, какие пригодны купцу.
По мне, довольно бы грамоте русской и арифметике, да не моя
воля!.. А воля-то, словно Божья, нагрянула на меня от матушки Екатерины Алексеевны. Премудрая была, дай ей Господи царствие небесное! Она это дело знала лучше меня. Сама из уст своих приказала.
По-моему, хороша любовь и ласка там, где все дети одной семьи нераздельной, устроенной, так разумны, что понимают
волю отца, — он-де хочет от нас смирения и порядка для нашего же
добра.
— Еще молодым офицером я страстно полюбил твою мать и женился на ней против
воли своих родителей, которые не ждали никакого
добра от брака с женщиной другой религии. Они оказались правы: брак был в высшей степени несчастным и кончился разводом
по моему требованию. Я на это имел неоспоримое право, закон отдал сына мне. Более я не могу тебе сказать, потому что не хочу обвинять мать перед сыном. Удовольствуйся этим.
Добрая и честная
по натуре, она не испортилась баловством отца и матери, не сделалась ни своевольной, ни капризной, но живя одна, почти без подруг, если не считать единственную Надю Алфимову, девушку без всякого характера, мягкую, как воск, «святую», как прозвали ее в институте, выработала в себе силу
воли и характер, и подчинить ее чужой
воле, если эта последняя не была основана на разумных и ей понятных причинах, было трудно даже для отца и матери.
Мужской пол
по старому уставу должен жить особо, послужить старцу должен мужчина, — того ради ставила Евпраксия Михайловна на усадьбе особую келью, а потом искала человека, смотрел бы он за келейкой денно-нощно, был бы при ней неотходно, приносил бы старцам и перехожим богомольцам горячую пищу; служил бы не из платы, а
по доброму хотенью, плоть да
волю свою умерщвлял бы, творил бы дело свое ради бога.
— Для того, чтобы все видели, что мы идем
доброю волей, а не
по принуждению.
Обмыли его, одели, рекрутскую квитанцию купили и,
по доброй его
воле,
по его благому хотенью, приставили к богадельной келье.