Неточные совпадения
Долли, Чириков и Степан Аркадьич выступили вперед поправить их. Произошло замешательство, шопот и улыбки, но торжественно-умиленное
выражение на лицах обручаемых не изменилось; напротив, путаясь руками, они
смотрели серьезнее и торжественнее, чем прежде, и улыбка, с которою Степан Аркадьич шепнул, чтобы теперь каждый надел свое кольцо, невольно замерла у него
на губах. Ему чувствовалось, что всякая улыбка оскорбит их.
«Да, он порядочный человек и
смотрит на дело как должно, — сказал себе Вронский, поняв значение
выражения лица Голенищева и перемены разговора. — Можно познакомить его с Анной, он
смотрит как должно».
Он
смотрел на ее высокую прическу с длинным белым вуалем и белыми цветами,
на высоко стоявший сборчатый воротник, особенно девственно закрывавший с боков и открывавший спереди ее длинную шею и поразительно тонкую талию, и ему казалось, что она была лучше, чем когда-нибудь, — не потому, чтоб эти цветы, этот вуаль, это выписанное из Парижа платье прибавляли что-нибудь к ее красоте, но потому, что, несмотря
на эту приготовленную пышность наряда,
выражение ее милого
лица, ее взгляда, ее губ были всё тем же ее особенным
выражением невинной правдивости.
Он
смотрел на дверь, и
лицо его имело странное новое
выражение.
Не отвечая
на его слова, Варя нагнулась над ним нерадостной улыбкой
посмотрела ему в
лицо. Глаза были светлые, не лихорадочные, но
выражение их было строгое.
В середине мазурки, повторяя сложную фигуру, вновь выдуманную Корсунским, Анна вышла
на середину круга, взяла двух кавалеров и подозвала к себе одну даму и Кити. Кити испуганно
смотрела на нее, подходя. Анна прищурившись
смотрела на нее и улыбнулась, пожав ей руку. Но заметив, что
лицо Кити только
выражением отчаяния и удивления ответило
на ее улыбку, она отвернулась от нее и весело заговорила с другою дамой.
Левин остался
на другом конце стола и, не переставая разговаривать с княгиней и Варенькой, видел, что между Степаном Аркадьичем, Долли, Кити и Весловским шел оживленный и таинственный разговор. Мало того, что шел таинственный разговор, он видел в
лице своей жены
выражение серьезного чувства, когда она, не спуская глаз,
смотрела в красивое
лицо Васеньки, что-то оживленно рассказывавшего.
Сморщенное
лицо Алексея Александровича приняло страдальческое
выражение; он взял ее за руку и хотел что-то сказать, но никак не мог выговорить; нижняя губа его дрожала, но он всё еще боролся с своим волнением и только изредка взглядывал
на нее. И каждый раз, как он взглядывал, он видел глаза ее, которые
смотрели на него с такою умиленною и восторженною нежностью, какой он никогда не видал в них.
— Ну, не будем, — поспешила сказать Дарья Александровна, заметив
выражение страдания
на лице Анны. — Я только вижу, что ты слишком мрачно
смотришь.
Чернобровая, черноволосая, румяная девочка, с крепеньким, обтянутым куриною кожей, красным тельцем, несмотря
на суровое
выражение, с которым она
посмотрела на новое
лицо, очень понравилась Дарье Александровне; она даже позавидовала ее здоровому виду.
Здесь Манилов, сделавши некоторое движение головою,
посмотрел очень значительно в
лицо Чичикова, показав во всех чертах
лица своего и в сжатых губах такое глубокое
выражение, какого, может быть, и не видано было
на человеческом
лице, разве только у какого-нибудь слишком умного министра, да и то в минуту самого головоломного дела.
— А? Что? Чай?.. Пожалуй… — Раскольников глотнул из стакана, положил в рот кусочек хлеба и вдруг,
посмотрев на Заметова, казалось, все припомнил и как будто встряхнулся:
лицо его приняло в ту же минуту первоначальное насмешливое
выражение. Он продолжал пить чай.
Он ярко запомнил
выражение лица Лизаветы, когда он приближался к ней тогда с топором, а она отходила от него к стене, выставив вперед руку, с совершенно детским испугом в
лице, точь-в-точь как маленькие дети, когда они вдруг начинают чего-нибудь пугаться,
смотрят неподвижно и беспокойно
на пугающий их предмет, отстраняются назад и, протягивая вперед ручонку, готовятся заплакать.
Аркадий
посмотрел на базаровского ученика. Тревожное и тупое
выражение сказывалось в маленьких, впрочем приятных чертах его прилизанного
лица; небольшие, словно вдавленные глаза глядели пристально и беспокойно, и смеялся он беспокойно: каким-то коротким, деревянным смехом.
Открыв глаза, он увидал
лицо свое в дыме папиросы отраженным
на стекле зеркала;
выражение лица было досадно неумное, унылое и не соответствовало серьезности момента: стоит человек, приподняв плечи, как бы пытаясь спрятать голову, и через очки, прищурясь, опасливо
смотрит на себя, точно
на незнакомого.
Было очень неприятно наблюдать внимание Лидии к речам Маракуева. Поставив локти
на стол, сжимая виски ладонями, она
смотрела в круглое
лицо студента читающим взглядом, точно в книгу. Клим опасался, что книга интересует ее более, чем следовало бы. Иногда Лидия, слушая рассказы о Софии Перовской, Вере Фигнер, даже раскрывала немножко рот; обнажалась полоска мелких зубов, придавая
лицу ее
выражение, которое Климу иногда казалось хищным, иногда — неумным.
Яков с Кузьмой провели утро в слободе, под гостеприимным кровом кабака. Когда они выходили из кабака, то Кузьма принимал чрезвычайно деловое
выражение лица, и чем ближе подходил к дому, тем строже и внимательнее
смотрел вокруг, нет ли беспорядка какого-нибудь, не валяется ли что-нибудь лишнее, зря, около дома, трогал замок у ворот, цел ли он. А Яков все искал по сторонам глазами, не покажется ли церковный крест вдалеке, чтоб помолиться
на него.
Чем
смотреть на сфинксы и обелиски, мне лучше нравится простоять целый час
на перекрестке и
смотреть, как встретятся два англичанина, сначала попробуют оторвать друг у друга руку, потом осведомятся взаимно о здоровье и пожелают один другому всякого благополучия;
смотреть их походку или какую-то иноходь, и эту важность до комизма
на лице,
выражение глубокого уважения к самому себе, некоторого презрения или, по крайней мере, холодности к другому, но благоговения к толпе, то есть к обществу.
В то время, как Нехлюдов входил в комнату, Mariette только что отпустила что-то такое смешное, и смешное неприличное — это Нехлюдов видел по характеру смеха, — что добродушная усатая графиня Катерина Ивановна, вся сотрясаясь толстым своим телом, закатывалась от смеха, а Mariette с особенным mischievous [шаловливым]
выражением, перекосив немножко улыбающийся рот и склонив
на бок энергическое и веселое
лицо, молча
смотрела на свою собеседницу.
Мальчик-реалист с остановившимся испуганным
выражением лица, не спуская глаз,
смотрел на старика.
Хиония Алексеевна произносила этот монолог перед зеркалом, откуда
на нее
смотрело испитое, желтое
лицо с
выражением хищной птицы, которой неожиданно попала в лапы лакомая добыча. Погрозив себе пальцем, почтенная дама проговорила...
Этот визит омрачил счастливое настроение Заплатиной, и она должна была из чувства безопасности прекратить свои дальнейшие посещения Ляховских. Да кроме того, ей совсем не нравилось
смотреть на презрительное
выражение лица, с которым встретил ее сам Игнатий Львович, хотя ему как больному можно было многое извинить; затем натянутая любезность, с какой обращался к ней доктор, тоже шокировала покорную приличиям света натуру Хионии Алексеевны.
Вытянутое, безжизненное
лицо Половодова едва было тронуто жиденькой растительностью песочного цвета; широко раскрытые глаза
смотрели напряженным, остановившимся взглядом, а широкие, чувственные губы и крепкие белые зубы придавали
лицу жесткое и,
на первый раз, неприятное
выражение.
— Уж не ври, пожалуйста, — с улыбкой заметила старушка и
посмотрела на Привалова прищуренными глазами; она хотела по
выражению его
лица угадать произведенное
на него Антонидой Ивановной впечатление. «Врет», — решила она про себя, когда Привалов улыбнулся.
Часа через полтора могила была готова. Рабочие подошли к Дерсу и сняли с него рогожку. Прорвавшийся сквозь густую хвою солнечный луч упал
на землю и озарил
лицо покойного. Оно почти не изменилось. Раскрытые глаза
смотрели в небо;
выражение их было такое, как будто Дерсу что-то забыл и теперь силился вспомнить. Рабочие перенесли его в могилу и стали засыпать землею.
Радилов замолчал. Я
посмотрел на него, потом
на Ольгу… Ввек мне не забыть
выражения ее
лица. Старушка положила чулок
на колени, достала из ридикюля платок и украдкой утерла слезу. Федор Михеич вдруг поднялся, схватил свою скрипку и хриплым и диким голосом затянул песенку. Он желал, вероятно, развеселить нас, но мы все вздрогнули от его первого звука, и Радилов попросил его успокоиться.
В зале утром я застал исправника, полицмейстера и двух чиновников; все стояли, говорили шепотом и с беспокойством
посматривали на дверь. Дверь растворилась, и взошел небольшого роста плечистый старик, с головой, посаженной
на плечи, как у бульдога, большие челюсти продолжали сходство с собакой, к тому же они как-то плотоядно улыбались; старое и с тем вместе приапическое
выражение лица, небольшие, быстрые, серенькие глазки и редкие прямые волосы делали невероятно гадкое впечатление.
После ее приезда в Москву вот что произошло со мной: я лежал в своей комнате,
на кровати, в состоянии полусна; я ясно видел комнату, в углу против меня была икона и горела лампадка, я очень сосредоточенно
смотрел в этот угол и вдруг под образом увидел вырисовавшееся
лицо Минцловой,
выражение лица ее было ужасное, как бы одержимое темной силой; я очень сосредоточенно
смотрел на нее и духовным усилием заставил это видение исчезнуть, страшное
лицо растаяло.
Было похоже, как будто он не может одолеть это первое слово, чтобы продолжать молитву. Заметив, что я
смотрю на него с невольным удивлением, он отвернулся с
выражением легкой досады и, с трудом опустившись
на колени, молился некоторое время, почти лежа
на полу. Когда он опять поднялся,
лицо его уже было, спокойно, губы ровно шептали слова, а влажные глаза светились и точно вглядывались во что-то в озаренном сумраке под куполом.
Веселее и приветливее всех
смотрит казенный дом, где живет надзиратель Убьенных, маленький, тщедушный солдатик, с
выражением, которое вполне подходит к его фамилии;
на лице у него в самом деле что-то убиенное, горько-недоумевающее.
Мать сидела с работой в другой комнате
на диване и, притаив дыхание,
смотрела на него, любуясь каждым его движением, каждою сменою
выражения на нервном
лице ребенка.
Монета зазвенела у самых ног старого Кандыбы. Стук колес смолк, видимо, проезжающие остановились, чтобы
посмотреть, найдут ли слепые монету. Кандыба сразу нашел ее, и
на лице появилось довольное
выражение.
Папошников задумался,
посмотрел на Лизу своими умными глазами, придававшими доброе
выражение его некрасивому, но симпатичному
лицу, и попросил Лизу подождать, пока он кончит с другими ожидающими его особами.
Я решительно замялся, не сказал ни слова больше и чувствовал, что ежели этот злодей-учитель хоть год целый будет молчать и вопросительно
смотреть на меня, я все-таки не в состоянии буду произнести более ни одного звука. Учитель минуты три
смотрел на меня, потом вдруг проявил в своем
лице выражение глубокой печали и чувствительным голосом сказал Володе, который в это время вошел в комнату...
Павел решительно не знал куда девать себя; Клеопатра Петровна тоже как будто бы пряталась и, совершенно как бы не хозяйка, села, с плутоватым, впрочем,
выражением в
лице,
на довольно отдаленный стул и
посматривала на все это. Павел поместился наконец рядом с становою; та приняла это прямо за изъявление внимания к ней.
Мари была далеко не красавица, но необыкновенно миловидна: ум и нравственная прелесть Еспера Иваныча ясно проглядывали в
выражении ее молодого
лица, одушевленного еще сверх того и образованием, которое, чтобы угодить своему другу, так старалась ей дать княгиня; m-me Фатеева, сидевшая, по обыкновению, тут же, глубоко-глубоко спрятавшись в кресло, часто и подолгу
смотрела на Павла, как он вертелся и финтил перед совершенно спокойно державшею себя Мари.
Людям остающимся всегда тяжелее нравственно — чем людям уезжающим. Павел с каким-то тупым вниманием
смотрел на все сборы; он подошел к тарантасу, когда Клеопатра Петровна, со своим окончательно уже могильным
выражением в
лице, села в него; Павел поправил за ней подушку и спросил, покойно ли ей.
Вихров ничего ей не сказал, а только
посмотрел на нее. Затем они пожали друг у друга руку и, даже не поцеловавшись
на прощанье, разошлись по своим комнатам.
На другой день Клеопатра Петровна была с таким
выражением в
лице, что краше в гроб кладут, и все еще, по-видимому, надеялась, что Павел скажет ей что-нибудь в отраду; но он ничего не сказал и, не оставшись даже обедать, уехал домой.
На его
лицо (ты ведь знаешь
выражение его
лица, Ваня) я спокойно
смотреть не могла: такого
выражения ни у кого не бывает,а засмеется он, так у меня холод и дрожь была…
Он замолчал и пытливо, с той же злобой
смотрел на меня, придерживая мою руку своей рукой, как бы боясь, чтоб я не ушел. Я уверен, что в эту минуту он соображал и доискивался, откуда я могу знать это дело, почти никому не известное, и нет ли во всем этом какой-нибудь опасности? Так продолжалось с минуту; но вдруг
лицо его быстро изменилось; прежнее насмешливое, пьяно-веселое
выражение появилось снова в его глазах. Он захохотал.
Я взглянул
на нее в ожидании ответа:
лицо ее было словно каменное, без всякого
выражения; глаза
смотрели в сторону; ни один мускул не шевелился; только нога судорожно отбивала такт.
Власова кивала головой, слушая рассказы Весовщикова, и искоса
смотрела на отекшее, синеватое
лицо Егора. Неподвижно застывшее, лишенное
выражения, оно казалось странно плоским, и только глаза
на нем сверкали живо и весело.
Как только я вынул куклу из рук лежащей в забытьи девочки, она открыла глаза,
посмотрела перед собой мутным взглядом, как будто не видя меня, не сознавая, что с ней происходит, и вдруг заплакала тихо-тихо, но вместе с тем так жалобно, и в исхудалом
лице, под покровом бреда, мелькнуло
выражение такого глубокого горя, что я тотчас же с испугом положил куклу
на прежнее место.
В то время как
на его
лице сменялся целый калейдоскоп гримас, эти глаза сохраняли постоянно одно
выражение, отчего мне всегда бывало как-то безотчетно-жутко
смотреть на гаерство этого странного человека.
В первый раз он поднял глаза кверху и в упор
посмотрел прямо в переносицу Шульговичу с ненавистью, с твердым и — это он сам чувствовал у себя
на лице — с дерзким
выражением, которое сразу как будто уничтожило огромную лестницу, разделяющую маленького подчиненного от грозного начальника.
Александра Петровна неожиданно подняла
лицо от работы и быстро, с тревожным
выражением повернула его к окну. Ромашову показалось, что она
смотрит прямо ему в глаза. У него от испуга сжалось и похолодело сердце, и он поспешно отпрянул за выступ стены.
На одну минуту ему стало совестно. Он уже почти готов был вернуться домой, но преодолел себя и через калитку прошел в кухню.
Потом подошел Веткин. В его светлых, добрых глазах и в углах опустившихся губ Ромашов прочел брезгливое и жалостное
выражение, с каким люди
смотрят на раздавленную поездом собаку. И в то же время сам Ромашов с отвращением почувствовал у себя
на лице какую-то бессмысленную, тусклую улыбку.
Калинович слушал Петра Михайлыча полувнимательно, но зато очень пристально взглядывал
на Настеньку, которая сидела с
выражением скуки и досады в
лице. Петр Михайлыч по крайней мере в миллионный раз рассказывал при ней о Мерзлякове и о своем желании побывать в Москве. Стараясь, впрочем, скрыть это, она то начинала
смотреть в окно, то опускала черные глаза
на развернутые перед ней «Отечественные записки» и, надобно сказать, в эти минуты была прехорошенькая.
Аплодисмент снова раздался. Вице-губернатор отвернулся и стал
смотреть на губернаторскую ложу. Впечатление этой сцены было таково, что конец действия публика уже слушала в каком-то утомлении от перенесенных ощущений. Антракт перед четвертым действием тянулся довольно долго. Годнева просила не поднимать занавеса. Заметно утомленная, сидела она
на скамейке Неизвестного. Перед ней стоял Козленев с восторженным
выражением в
лице.
Поравнявшись с молодыми людьми, он несколько времени
смотрел на них и, как бы умилившись своим суровым сердцем, усмехнулся, потер себе нос и вообще придал своему
лицу плутоватое
выражение, которым как бы говорил: «Езжали-ста и мы
на этом коне».