Неточные совпадения
— Так, — сказала она, наливая
чай. — Да, он не
получил телеграмму, он кончил срок больше месяца назад и он немного пошел пешком с одними этнографы. Есть его письмо, он будет сюда
на эти дни.
— Обворовываю талантливых авторов! Ведь
на это я пошел, когда меня с квартиры гнали… А потом привык. Я из-за куска хлеба, а тот имя свое
на пьесах выставляет, слава и богатство у него. Гонорары авторские лопатой гребет,
на рысаках ездит… А я? Расходы все мои,
получаю за пьесу двадцать рублей, из них пять рублей переписчикам… Опохмеляю их, оголтелых,
чаем пою… Пока не опохмелишь, руки-то у них ходуном ходят…
На них лучшие картины
получали денежные премии и прекрасно раскупались. Во время зимнего сезона общество устраивало «пятницы»,
на которые по вечерам собирались художники, ставилась натура, и они, «уставя брады свои» в пюпитры, молчаливо и сосредоточенно рисовали, попивая
чай и перекидываясь между собой редкими словами.
На этих днях
получил ваши добрые листки, которые привезла мне Неленька. Она была здесь ночью
на минутку, выпила
чай и опять вперед. Очень вам и Марье Николаевне благодарен за дружбу.
— Да, он мне очень предан; он меня обыкновенно провожал от Имплевых домой; я ему всегда давала по гривенничку
на чай, и он за это
получил ко мне какую-то фанатическую любовь, так что я здесь гораздо безопаснее, чем в какой-нибудь гостинице, — говорила m-me Фатеева, но сама, как видно, думала в это время совсем об другом.
В конце концов я почти всегда оказываюсь в выигрыше, но это нимало не сердит Глумова. Иногда мы даже оба от души хохочем, когда случается что-нибудь совсем уж необыкновенное: ренонс, например, или дама червей вдруг покажется за короля. Но никогда еще игра наша не была так весела, как в этот раз. Во-первых, Глумов вгорячах пролил
на сукно стакан
чаю; во-вторых, он, имея
на руках три туза,
получил маленький шлем! Давно мы так не хохотали.
Вставая утром, он не находил
на обычном месте своего платья и должен был вести продолжительные переговоры, чтобы
получить чистое белье,
чай и обед ему подавали то спозаранку, то слишком поздно, причем прислуживал полупьяный лакей Прохор, который являлся к столу в запятнанном сюртуке и от которого вечно воняло какою-то противной смесью рыбы и водки.
Сапоги я сменял
на подшитые кожей старые валенки и
получил рубль придачи и заказал
чаю.
Дисциплина была железная, свободы никакой, только по воскресеньям отпускали в город до девяти часов вечера. Опозданий не полагалось. Будние дни были распределены по часам, ученье до упаду, и часто, чистя сапоги в уборной еще до свету при керосиновой коптилке, вспоминал я свои нары, своего Шлему, который, еще затемно
получив от нас пятак и огромный чайник, бежал в лавочку и трактир, покупал «
на две
чаю,
на две сахару,
на копейку кипятку», и мы наслаждались перед ученьем
чаем с черным хлебом.
Делать нечего, пришлось выручать.
На другое утро, часу в десятом, направился к Дыбе. Принял, хотя несколько как бы удивился. Живет хорошо. Квартира холостая: невелика, но приличная.
Чай с булками пьет и молодую кухарку нанимает. Но когда
получит по службе желаемое повышение (он было перестал надеяться, но теперь опять возгорел), то будет нанимать повара, а кухарку за курьера замуж выдаст. И тогда он, вероятно, меня уж не примет.
Белогубов.
Получи! (Отдает.) Вот тебе полтинник
на чай.
А просить
на чай не стыдились даже почтенные старики, имевшие в Макарихе собственные дома, и было досадно и стыдно, когда ребята гурьбой поздравляли какое-нибудь ничтожество с первоначатием или окончанием и,
получив от него гривенник, униженно благодарили.
Получив такое разъяснение от подчиненного, старик Оглоблин в то же утро, надев все свои кресты и ленты, отправился к владыке. Тот принял его весьма благосклонно и предложил ему
чаю. Оглоблин, путаясь и заикаясь
на каждом почти слове, тем не менее, однако, с большим чувством рассказал о постигшем его горе и затем изложил просьбу о разводе сына. Владыка выслушал его весьма внимательно, но ответ дал далеко не благоприятный.
Савоська сидел в углу за столом со своей подругой.
На грязной салфетке, стоявшей коробом, помещалась пара
чаю. Соседние столики были заняты тоже пившими
чай сплавщиками. Народ был все плотный, дюжий. Очевидно, они только что успели
получить расчет с хозяев и теперь благодушествовали в свою вольную волюшку. Красные лица и покрытые масленистой влагой глаза красноречиво свидетельствовали о том, что сплавщики, кроме
чая, успели попробовать и чаихи.
Получив приказание отправиться парламентером рано поутру, я не успел напиться
чаю и потому в деревне, занимаемой нашей передовой линиею, купил у булошника несколько кренделей, располагаясь позавтракать
на открытом воздухе, во время переезда моего от наших аванпостов к неприятельским.
— «А
на сколько, говорю, их?» — «Да полагать надо,
на миллион!» — «Но какая же, говорю, при ликвидации дела может быть по ним уплата?» — «Более, говорит, семидесяти пяти копеек нельзя
получить!» — «А вы,
чай, просите за них гривен по шести?» — «Нет, говорит, хорошо, если б дали по полтинничку!»
А вскоре и «Рвот» приехал, и орал, орал: «заппаррю… закккаттаю!» а уж к чему это относилось, того,
чай, он и сам не знал, а за жидов мы от него даже
получили отеческое «благгодарррю!», которое и старались употребить
на улучшение солдатского приварка, — только не очень наварно выходило.
В тот день она как-то счастливо встала;
на картах ей вышло четыре валета: исполнение желаний (она всегда гадала по утрам), и
чай ей показался особенно вкусным, за что горничная
получила на словах похвалу и деньгами гривенник.
И,
получив пятак, он берет красный медный чайник и бежит
на станцию за кипятком. Широко прыгая через шпалы и рельсы, оставляя
на пушистом снегу громадные следы и выливая
на пути из чайника вчерашний
чай, он подбегает к буфету и звонко стучит пятаком по своей посуде. Из вагона видно, как буфетчик отстраняет рукой его большой чайник и не соглашается отдать за пятак почти половину своего самовара, но Яша сам отворачивает кран и, расставив локти, чтобы ему не мешали, наливает себе кипятку полный чайник.
На такое мое распоряжение ответ
получаю в тот же день, — просят-де вечером
чаю напиться.
Александр Михайлович ни дома, ни в училище никогда не одевался иначе, как сам (исключая, разумеется, младенческого возраста), но,
получив в свое распоряжение денщика, он в две недели совершенно разучился надевать и снимать платье. Никита натягивает
на его ноги носки, сапоги, помогает надевать брюки, накидывает ему
на плечи летнюю шинель, служащую вместо халата. Александр Михайлович, не умываясь, садится пить
чай.
— Нисколько мы не умничаем, господин купец, — продолжал нести свое извозчик. — А ежели нашему брату до всех до этих ваших делов доходить вплотную, где то́ есть каждый из вас
чаи распивает аль обедает, так этого нам уж никак невозможно. Наше дело — сказал седок ехать куда, вези и деньги по такцыи
получай. А ежели хозяин добрый, он тебе беспременно и посверх такцыи
на чаек прибавит. Наше дело все в том только и заключается.
«Медной копейки
на чай с тебя не
получишь, — думал он, — а с этих по малости перепадет два двугривенных».
Размышляя об этом и не придя ни к какому выводу, я заснул все при том же свете, а утром, когда матушка, напившись
чаю, посоветовала мне сходить засвидетельствовать свое почтение Альтанскому, я
получил от нее довольно тяжелый запечатанный конверт, с тем чтобы я зашел и отдал его
на почту.
— Удивительные беспорядки! — говорит он. — Ни в аптеке, ни городовые, ни дворники, никто не знает адресов акушерок, и таким образом я поставлен в необходимость согласиться
на ваши условия. Я дам вам три рубля, но… предупреждаю, что, нанимая прислугу и вообще пользуясь чьими-либо услугами, я заранее условливаюсь, чтобы при расплате не было разговоров о прибавках,
на чай и проч. Каждый должен
получать свое.
За
чаем Антон Павлович рассказал, что недавно
получил письмо из Одессы от одного почтенного отца семейства. Тот писал, что девушка, дочь его, недавно ехала
на пароходе из Севастополя в Одессу,
на пароходе познакомилась с Чеховым. И как не стыдно! Пишете, господин Чехов, такие симпатичные рассказы, а позволяете себе приставать к девушке с гнусными предложениями.
Были даже такие старички, которые сами про себя нарочно сочиняли смешные любовные историйки и доходили в этом до замечательной виртуозности. Позднейшие критики, не знавшие хорошо действительности прошлой жизни, приписали нигилистической поре стремление «пить втроем утренний
чай»; но это несправедливо. Все это было известно гораздо раньше появления нигилистов и производилось гораздо крупнее, но только тогда
на это был другой взгляд, и «
чай втроем» не
получал тенденциозных истолкований.
— Хорошо! Очень хорошо! — перебил Ершаков, двигаясь
на стуле. — Даже не ожидал, что так сочините. Ловко! Только вот что, милый друг… нужно тут как-нибудь тень навести, затуманить, как-нибудь этак, знаешь, фокус устроить… Публикуем мы тут, что фирма только что
получила партию свежих первосборных весенних
чаев сезона 1885 года… Так? А нужно кроме того показать, что эти только что полученные
чаи лежат у нас в складе уже три года, но, тем не менее, будто из Китая мы их
получили только
на прошлой неделе.
До трех часов ночи мы сидели в маленьком, тесном зальце станции. В буфете нельзя было ничего
получить, кроме
чаю и водки, потому что в кухне шел ремонт.
На платформе и в багажном зальце вповалку спали наши солдаты. Пришел еще эшелон; он должен был переправляться
на ледоколе вместе с нами. Эшелон был громадный, в тысячу двести человек; в нем шли
на пополнение частей запасные из Уфимской, Казанской и Самарской губерний; были здесь русские, татары, мордвины, все больше пожилые, почти старые люди.
— А вот изволишь видеть, — отвечал один из солдат, — в славной баталии под Гуммелем, где любимый шведский генерал Шлиппенбах унес от нас только свои косточки, — вы,
чай, слыхали об этой баталии? — вот в ней-то
получили мы с товарищем по доброй орешине, я в голову, он в ногу, и выбыли из строя. Теперь пробираемся
на родимую сторонку заживить раны боевые.
Князь совсем растаял и развеселился, и напившись
чаю, попросил позволение устроить «
на радостях возобновления знакомства и для его крепости» загородный пикник,
получил общее согласие, приказал своему кучеру съездить за экипажами и повез всех в Аркадию, где заказал роскошный ужин с шампанским и фруктами.
«Ты веди книгой и справляй по дому все полицейские обязанности, — сказал Аристархову купчик, — но деньги с жильцов
получать не моги,
на то есть Архип. Дочь его тебе стряпать будет за мой счет,
чай, сахар, керосин тоже мой и четвертной билет жалованья… Согласен? Приеду из заграничных земель, опять куролесить будем, а туда тебя везти неравно испугаются… И без тебя там прохвостов довольно».
Вечером сидит командир один: полстакана
чаю, пол — рома. Мушки перепархивают. Тишина кругом. Будто старушку огуречным рассолом залило. В задумчивости он пришел, в полсвиста походный марш высвистывает. Таракан через мизинный перстень рысью перебежал, — что оно по пензенским приметам означает: чирий
на лопатке вскочит альбо денежное письмо
получать? Тьфу, до чего мамаша голову задурила!
Муж ей поклонился
на этом. Высокий гость был доброго нрава и иногда любил говорить запросто. Так и в этот раз он пожелал слушать администратора за
чаем, который кушал,
получая чашку прямо из рук хозяйки. Хозяин и пошел ему читать, как он все видел, все знал, все предохранял, предупреждал и устраивал общее благо… Говорил он, говорил и, наконец, ошибся и что-то правду сказал. А «змея» сейчас его здесь и поддержала, и прошипела...
Ей тоже нравится в суде, и раза два она уже переглянулась с защитником; тот подумал: «Хорошенькая была бы горничная, много бы
на чай получала…»
— Эй, Оноприйку! Шануй своего отца, бо ты видишь, как мы за его кровь сколько
получаем и можем
чай пить, когда у других и к мяте сахару нет. — Так мы и жили во всякой богу благодарности, и как родители мои были набожные, то и я был отведен материю моею в семилетнем возрасте
на дух к попу! А поп у нас тогда был Маркел, Прокопов зять, — бо Прокоп помер, — и был той Маркел страшенный хозяин и превеликий хитрец, и он с предумыслом спросил у меня...
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок
чай, и в самоваре воды было только
на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству
получать свой стакан из пухлых с короткими, несовсем чистыми ногтями ручек Марьи Генриховны.