Неточные совпадения
Доктор пил потихоньку, как это делал
покойный Бубнов и как сейчас это делала Прасковья Ивановна.
В кабинете были только трое:
доктор Кацман, напрасно старавшийся привести
покойного в чувство, и Дидя с мужем. Устенька вошла за банковскими дельцами и с ужасом услышала, как говорил Штофф, Мышникову...
В самый день свадьбы
доктор сделал приятное открытие, что Прасковья Ивановна — совсем не та женщина, какую он знал, бывая у
покойного Бубнова в течение пяти лет его запоя ежедневно, — больше того, он не знал, что за человек его жена и после трехлетнего сожительства.
Вниманье и попеченье было вот какое: постоянно нуждаясь в деньгах, перебиваясь, как говорится, с копейки на копейку, моя мать доставала старый рейнвейн в Казани, почти за пятьсот верст, через старинного приятеля своего
покойного отца, кажется
доктора Рейслейна, за вино платилась неслыханная тогда цена, и я пил его понемногу, несколько раз в день.
Чудинова все любят.
Доктор от времени до времени навещает его и не берет гонорара; в нумерах поселился студент медицинской академии и тоже следит за ним. Девушка-курсистка сменяет около него Анну Ивановну, когда последней недосужно. Комнату ему отвели уютную, в стороне, поставили туда
покойное кресло и стараются поблизости не шуметь.
В
покойной карете ехали адмиральша, Сусанна и
доктор, а также и Антип Ильич, который пожелал непременно ехать и которому, конечно, ни Егор Егорыч, ни Сусанна, ни
доктор не позволили встать на запятки, а посадили его с собой.
— Жаль! — сказал
доктор. — Но опять вот о Пилецком. Он меня уверял, что их собрания посещал даже
покойный государь Александр Павлович.
— Да, от родов.
Доктор подозревал другую причину смерти, но… и для вас и для меня
покойнее думать, что она умерла от родов.
На другой день Долинский пригласил лучшего
доктора, который осмотрел больную и с
покойным видом объявил, что она вовсе не в таком положении, как им кажется.
Доктор поместился очень близко к ней и тоже на довольно
покойный стул. Домна Осиповна налила ему стакан, а себе небольшую чашку;
доктор выпил чай и съел при этом массу печенья.
Покойный тон фон Корена охладил
доктора; он как-то вдруг пришел в себя, образумился, взял обеими руками Лаевского за талию и, отводя его от зоолога, забормотал ласковым, дрожащим от волнения голосом...
Дьякон, никогда не видавший
доктора таким величественным, надутым, багровым и страшным, зажал рот, выбежал в переднюю и покатился там со смеху. Словно в тумане, Лаевский видел, как фон Корен встал и, заложив руки в карманы панталон, остановился в такой позе, как будто ждал, что будет дальше; эта
покойная поза показалась Лаевскому в высшей степени дерзкой и оскорбительной.
— От этого и лихорадка. От сырости, — сказала Варвара Алексеевна, не замечая того, что она говорит прямо противное тому, что говорила сейчас. — Мой
доктор говорил всегда, что нельзя никогда определить болезнь, не зная характера больной. А уж он знает, потому что это первый
доктор, и мы платим ему 100 рублей.
Покойный муж не признавал
докторов, но для меня никогда он ничего не жалел.
Доктор медицины и хирургии, Крестьян Иванович Рутеншпиц, весьма здоровый, хотя уже и пожилой человек, одаренный густыми седеющими бровями и бакенбардами, выразительным, сверкающим взглядом, которым одним, по-видимому, прогонял все болезни, и, наконец, значительным орденом, — сидел в это утро у себя в кабинете, в
покойных креслах своих, пил кофе, принесенный ему собственноручно его докторшей, курил сигару и прописывал от времени до времени рецепты своим пациентам.
45-летняя вдова была второю женою
покойного заслуженного
доктора Корша и, несмотря на крайнюю ограниченность средств, умела придать своей гостиной и двум молодым дочерям, Антонине и Лидии, совершенно приличный, чтобы не сказать изящный вид.
Эта болезнь не особенно пугала его, так как ему было известно, что его
покойная мать жила точно с такою же болезнью десять лет, даже больше; и
доктора уверяли, что это не опасно, и советовали только не волноваться, вести правильную жизнь и поменьше говорить.
Доктор Шевырев односложно успокаивал ее, а писатель, высокий, мрачный, черноволосый, немного похожий на
покойного брата, раздраженно прохаживался по комнате, пощипывал бороду, посматривал в окно и всем поведением своим показывал, что рассказ матери ему не нравится.
Давши волю слезам и речам, перебивая на каждом слове Марусю, она осыпала князя упреками, жесткими и даже бранными словами, ласками, просьбами… Тысячу раз вспомнила она о купце Фурове, который протестовал их вексель, о
покойном отце, кости которого теперь переворачиваются в гробу, и т. д. Напомнила даже и о
докторе Топоркове.
Домашний
доктор князя Владимира Яковлевича на вопрос местного частного пристава о причинах такой внезапной смерти промычал в ответ что-то чрезвычайно неопределенное, а на просьбу княжны, сестры
покойного, выдать свидетельство о смерти, несмотря на то, что ощутил в своей руке пачку крупных ассигнаций, только замахал руками, разжав из них даже ту, в которую он взял деньги.
Присутствие на них
доктора Пашкова, о связи с
покойной которого говорили во всех гостиных, и князя Чичивадзе, находившегося относительно связи с баронессой лишь в подозрении, но известного своим сватовством за Любовь Сергеевну Гоголицыну, сватовством, разрушенным Тамарой Викентьевной в день самоубийства, придавало этим похоронам еще более притягательной силы для скучающих в конце сезона петербуржцев.
На место
доктора явились духовенство, гробовщики и полиция, опечатавшая весь дом
покойного до возвращения пропавшей без вести его супруги.
Одна Фанни Викторовна Геркулесова приехала отчасти по добрым воспоминаниям о
покойном графе, а главное, чтобы насладиться мучительным для нее созерцанием
доктора Караулова рядом с графиней Белавиной.