Неточные совпадения
Но не внимали ничему жестокие козаки и, поднимая копьями с
улиц младенцев их,
кидали к ним же в пламя.
Только у берегов Дании повеяло на нас теплом, и мы ожили. Холера исчезла со всеми признаками, ревматизм мой унялся, и я стал выходить на
улицу — так я прозвал палубу. Но бури не
покидали нас: таков обычай на Балтийском море осенью. Пройдет день-два — тихо, как будто ветер собирается с силами, и грянет потом так, что бедное судно стонет, как живое существо.
Жаль будет
покинуть знакомый дом,
улицу, любимую прогулку, доброго человека.
Сначала за нами по
улице следила толпа каких-то провожатых, но они
кинули нас, лишь только мы поворотили в поля.
— Да, мне. Давеча он на
улице с мальчиками камнями перебрасывался; они в него шестеро
кидают, а он один. Я подошел к нему, а он и в меня камень бросил, потом другой мне в голову. Я спросил: что я ему сделал? Он вдруг бросился и больно укусил мне палец, не знаю за что.
Вместо мутной зимней слякоти наступили легкие морозы, вечера становились светлее, на небе искрились звезды, и серп луны
кидал свой мечтательный и неверный свет на спящие
улицы, на старые заборы, на зеленую железную крышу дома Линдгорстов, на бревна шлагбаума и на терявшуюся в сумраке ленту шоссе.
Между тем Максим круто повернулся и заковылял по
улице. Его лицо было красно, глаза горели… С ним была, очевидно, одна из тех вспышек, которые были хорошо известны всем, знавшим его в молодости. И теперь это был уже не педагог, взвешивающий каждое слово, а страстный человек, давший волю гневному чувству. Только
кинув искоса взгляд на Петра, старик как будто смягчился. Петр был бледен, как бумага, но брови его были сжаты, а лицо глубоко взволнованно.
Старик, ни слова не говоря, величественным движением руки
кинул из окна ключ от двери на
улицу.
— Дщерь его главным образом и подозревают, — объяснил священник, — и когда теперича ее на допрос поведут по
улицам, то народ каменьями и грязью в нее
кидает и солдаты еле скрывают ее.
Подойдя к исправницкому дому, выходившему фасом на
улицу, Туркевич весело подмигивал своим спутникам,
кидал кверху картуз и объявлял громогласно, что здесь живет не начальник, а родной его, Туркевича, отец и благодетель.
— Иные люди, — заворчал Дыма, отворачиваясь, — так упрямы, как лозищанский вол… Им лучше, чтобы в них
кидали на
улице корками…
Анна
кинула последний взгляд на
улицу. За углом мелькнула фигура Джона, расспрашивавшего какого-то прохожего. Потом и он исчез.
Улица опустела. Анна вспомнила, что она не оставила себе даже адреса мистера Борка и что она теперь так же потеряна здесь, как и Матвей.
Одновременно подавив тяжелый вздох (старшему из них было только десять лет, и к тому же оба с утра ничего не ели, кроме пустых щей) и
кинув последний влюбленно-жадный взгляд на гастрономическую выставку, мальчуганы торопливо побежали по
улице.
Полусознанная смутная надежда встретить если не Надежду Николаевну, то хоть кого-нибудь, кто дал бы мне какое-нибудь указание, все время не
покидала меня, и я все время внимательно всматривался в прохожих и не раз переходил на другую сторону
улицы, завидя женщину, сколько-нибудь напоминавшую мне знакомый образ.
Медленно
покинул он двор и вышел на
улицу.
Коротков
покинул крыльцо и побежал по
улице.
Но все те же мысли, которые его и на
улице, весь день, ни на мгновение не
покидали, толпились и стучали в его больной голове и теперь, неустанно и неотразимо, и он все думал — думал — думал, и долго еще ему не пришлось заснуть…
Возвратившись в свою квартиру, она схватила мужнин фрак, изрезала его вдоль и поперек,
кинула сапоги его в колодец и, написав какую-то записку, положила ее на стол, собрала потом несколько своих платьев, перебила затем все горшки в кухне и пошла сначала по
улице, а потом и за город.
Садится в изголовьи и потом
На сонного студеной влагой плещет.
Он поднялся,
кидает взор кругом
И видит, что пора: светелка блещет,
Озарена роскошным зимним днем;
Замерзших окон стекла серебрятся;
В лучах пылинки светлые вертятся;
Упругий снег на
улице хрустит,
Под тяжестью полозьев и копыт,
И в городе (что мне всегда досадно),
Колокола трезвонят беспощадно…
Бургмейер. На
улице вы их подняли?!. Послушайте, Евгения, можно быть развратною женщиной!.. Иметь из-за старого любовника молодого!.. Красивого!.. Желать этого старого
покинуть и обокрасть!.. Все это еще понятно! Но думать, что ты этого старого дурака можешь еще продолжать обманывать и уверишь его, в чем только пожелаешь, — это уж глупо с твоей стороны.
Вы, между тем, по мере того, как усиливаются излияния, вы ясно начинаете понимать, почему жена
покинула его, почему друзья его проходят по
улице и стараются не узнавать его.
С тоски, что ни день, ни ночь в тестевом доме не
покидала Василья Борисыча, вышел он на
улицу и завернул в токарни.
Она жила теперь на отдельной квартире, но Ляхов не оставлял ее в покое. Он поджидал ее при выходе из мастерской, подстерегал на
улице и требовал, чтоб она снова шла жить к нему. Однажды он даже ворвался пьяным в ее квартиру и избил бы Катерину Андреевну насмерть, если бы квартирный хозяин не позвал дворника и не отправил Ляхова в участок. Катерина Андреевна со страхом
покидала свою квартиру и в мастерскую ходила каждый раз по разным
улицам.
Нет-нет и поднимется в нем совесть, и он готов покаяться отцу Вениамину в своем притворстве. Тот действительно был страдалец, а он — обманщик. Его удерживало неприязненное чувство к «долгополой породе» еще с детства, когда он босиком бегал по
улицам и издали
кидал всякие обидные прозвища дьячкам и пономарям двух церквей села Кладенца.
С заворота
улицы ветер ударяет в угол дома; старые бревна трещат; гул погоды проносится мимо окна и
кидает в него горсти снега.
Покинув вокзал Северной дороги, они поехали по малолюдным
улицам, по берегу обводного канала и окраинам Парижа.
Вообще, когда двор
покидал Петербург, то северная столица обращалась в совершенную пустыню. Не видно было более карет, и
улицы зарастали травою.
В продолжение четырех дней и четырех ночей она прислушивалась к каждому звуку, не
покидала глазами
улицы, на которую смотрела, став на стул и прячась за занавеску. Она не допускала, чтобы князь не стремился открыть ее убежище.
Он так был уверен в том, что он действительно Неаполитанский король, что когда, накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по
улицам, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!» [Да здравствует король!] он с грустною улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain!» [Несчастные, они не знают, что я их завтра
покидаю!]