Неточные совпадения
Создание особенного мировоззрения, часто иллюзорного мировоззрения в зависимости от направления сознания, имеет характер прагматический, которого не имеет
познание истинной
реальности.
Преобладает все-таки понимание
познания как соответствия «объективной»
реальности, которая открывается.
Остается необъясненным, каким образом материальная
реальность переходит в
реальность интеллектуального и духовного порядка, каким образом экономика может перейти в
познание или нравственную оценку.
Для него в
познании отражаются объективные
реальности.
Никто никогда не объяснил, как
реальность бытия может переходить в идеальность
познания.
Творческая воля должна вновь дать место онтологии, исследованию тайн бытия без этой вечной оглядки, раздвоения, рефлексии, без вечного сомнения в возможности
познания и в
реальности бытия.
Реальность не может ни в каком смысле зависеть от рефлексии, от
познания, от рационализирования.
Но отпадение не есть полная потеря связи с Абсолютным Разумом, с Логосом; связь эта остается, и в ней дан выход к бытию и
познанию бытия в его абсолютной
реальности.
Для рассудка («чистого разума») такое удостоверение, может быть, и является «мистическим» и установляется «верою», но это показывает только всю условность и недостаточность отвлеченно-рассудочного понимания
познания, ибо корень
познания жизненно-прагматический, и понятие эмпирии должно уже наперед включать в себя признак действенности, ощупывающей вещи и отличающей идеальности от
реальностей (кантовские «талеры» в воображении или в кошельке) [Имеется в виду рассуждение И. Канта в «Критике чистого разума» (Кант И. Соч · · В 6 т. М., 1964.
Но теоретическое
познание, хотя и не этих объектов, но вообще разума (?), здесь все-таки расширяется, именно постольку, поскольку этим идеям, путем практических постулатов, даются объекты, а через это мысль, только проблематическая, получает объективную
реальность.
Однако эти идеи отличаются от мифов тем, что они не только свидетельствуют у Канта о реальном присутствии или откровении трансцендентного, но содержат в себе даже меньше
реальности, чем опытное
познание, суть только схемы, теневые следы, не более.
Для того чтобы схемы понятий наполнялись жизненным содержанием и в сети разума уловлялась действительная, а не воображаемая рыба, надо, чтобы
познание имело орган такого удостоверения действительности, чувство
реальности, которая не разлагается на отдельные признаки вещи, но их связывает собой в бытии.
Самая высокая форма страха, страх вечных адских мук, страх религиозный, очень неблагоприятна для
познания, для чистого предметного созерцания, для видения соотношения
реальностей в мире.
В
познании бытия человек есть совсем особая
реальность, не стоящая в ряду других
реальностей.
Это мы видим в творчестве
познания, в философии, которая предполагает бытие и сотворенный Богом мир, предметные
реальности, без которых мышление происходит в пустоте.
Страх, и особенно страх, переходящий в трусость, — плохой путь
познания вещей, установки
реальностей.
Когда ваше
познание есть
познание «о чем-то», об объекте, то невозможно поставить в глубине вопрос об онтологической
реальности и ценности.
В
познании духа, которое и есть философия, должно быть внутреннее родство познающего со своим предметом, должно быть признание
реальности духа, должен быть творческий духовный опыт.
Но не имеет никакого смысла образовывать понятия и идеи о добре, которое не существует, как не имеет смысла беспредметное
познание, не связанное ни с какой
реальностью.
Совершенно ошибочно признавать лишь два направления в теории
познания — реализм, для которого восприятие и
познание определяется целиком объектом как подлинной
реальностью, и идеализм, для которого мир есть лишь создание субъекта.
Реальность в подлинном экзистенциальном смысле не творится в
познании, но
познание есть творческий акт.
Мы совсем не стоим перед дилеммой или признать подлинной
реальностью объект, входящий в субъект
познания, или совсем отрицать
реальность, разлагая ее целиком в ощущения и понятия, созидаемые субъектом.
Совершенно так же в
познании, научном и философском, формальный академизм вырабатывает методы, через которые познающий соприкасается с объектом, объективирует, но не соприкасается с
реальностью, которая дается лишь живой интуиции.
Критические гносеологи любят теперь говорить, что научное
познание и есть подлиннейшая
реальность, и есть само абсолютное.