Неточные совпадения
Способный от
природы мальчик в три года прошел латынскую грамматику и синтаксис и начал было разбирать Корнелия Непота, но отец решил, что довольно и того, что он знал, что уж и эти
познания дают ему огромное преимущество над старым поколением и что, наконец, дальнейшие занятия могут, пожалуй, повредить службе в присутственных местах.
На более глубокую почву должна быть поставлена та истина, что величайшие достижения человеческой общественности связаны с творческой властью человека над
природой, т. е. с творчески-активным обращением к космической жизни, как в
познании, так и в действии.
Оценка есть путь
познания так называемых наук о духе, но эта оценка отражается на дух, а не на сферу объективации, которая существует не только в явлениях
природы, но и в явлениях психических и социальных.
Познание жизни, самое глубокое и самое истинное
познание, имеет невыразимо эмоциональную
природу.
Дискурсивное развитие мысли имеет социологическую
природу, это есть организация
познания в социальной обыденности.
Впоследствии и эта минута часто вставала в моей душе, особенно в часы усталости, как первообраз глубокого, но живого покоя…
Природа ласково манила ребенка в начале его жизни своей нескончаемой, непонятной тайной, как будто обещая где-то в бесконечности глубину
познания и блаженство разгадки…
Но при таком понимании
природы познания знание оказывалось дублированием действительности, ненужным каким-то ее повторением.
Гносеологи произвольно конструируют
природу познания и все, что не соответствует их конструкции, не хотят называть
познанием.
Если понимать принцип критицизма формально, как исследование
природы познания, то критическая философия начала свое существование задолго до Канта: критикой
познания занималась еще греческая философия и всякая настоящая философия непременно критическая.
Лосский не видит дефектов в нашем
познании, так как задается целью строить пропедевтическую гносеологию и отрицает, чтобы дефекты лежали в самом механизме
познания, в гносеологической
природе восприятия.
«Девственно-женский ум, — размышлял он, — будет поражен, тогда я овладею ее вниманием и от пустяков, от фокусов я перейду к тому, что введет ее в центр всемирного
познания, где нет ни суеверия, ни предрассудков, где есть только широкое поле для испытания
природы».
— Я тоже, хоть и ритор ваш, но имею право объяснить вам лишь одно, что они исходят издревле, из первозданного рая, который до грехопадения человека был озаряем совершенно иным светом, чем ныне мы озаряемы, и при свете этом человеку были ведомы вся тварная
природа, он сам и бытие бога; после же склонения человека к своей телесной
природе свет этот померк, а вместе с тем человек утратил и свои
познания; но милосердый бог не оскудел совсем для него в своей благости.
В этих школах сообщались детям только положительные и верные знания в дружеских разговорах учеников с наставниками, посвященными в тайну
познания человеческой
природы.
Ясно следует из этого, как дважды два — четыре ясно, что в вопросе о скучных людях, необходимо принимать в соображение, не только способности,
познания, и вообще, большую или меньшую степень умственной занимательности, но также характер, наклонности, стремления, вкусы, — словом, нравственную
природу человека.
«Законы
природы», идея о все общей мировой детерминированности, о каком-то perpetuum mobile [Вечный двигатель (лат.).] есть необходимое вспомогательное орудие
познания, его прагматические костыли, опираясь на них человек расширяет свою мощь и положительную свободу.
Фактическая обусловленность и второй критики Канта еще более очевидна, чем даже в первом случае, ибо речь идет здесь уже не о
познании, логика которого кажется для всех более или менее принудительной, но о направлении воли,
природа которой состоит в свободе.
Вопрос о софийной
природе понятий [Учение Николая Мальбранша о видении вещей в Боге и о богопознании как сущности
познания вещей представляет большую аналогию к учению, здесь развиваемому (обстоятельный очерк учения Мальбранша на русском языке см. у Μ. Η. Ершова.
Он пребывает выше не только человеческого, но и ангельского и всякого премирного постижения, — неизглаголан (αφραστον), неизреченен (άυεκφώνητον), превыше всякого означения словами; имеет одно только имя, служащее к
познанию Его собственной
природы, именно что Он один выше всякого имени» [Опровержение Евномия, II (Несмелов, 153), р. п., V, 271.].
«После первой и блаженной
природы (Божества) никто — не из людей только, но даже и из премирных сил, и самих, говорю, Херувимов и Серафимов — никогда не познал Бога, если кому не открыл Он сам» (1–2). «Из относящегося к учению о Боге и воплощении как не все неизреченно, так и не все может быть выражено речью; и не все недоступно
познанию, и не все доступно ему» (3).
«Наша мысль, в своей чисто логической форме, не способна представить себе действительную
природу жизни, — говорит Бергсон. — Жизнь создала ее в определенных обстоятельствах для воздействия на определенные предметы; мысль — только проявление, один из видов жизни, — как же может она охватить жизнь?.. Наш ум неисправимо самонадеян; он думает, что по праву рождения или завоевания, прирожденно или благоприобретено, он обладает всеми существенными элементами для
познания истины».
«
Природа» романтиков никогда не была «
природой» естественнонаучного
познания и технического воздействия, не была «
природой» необходимости и закономерности.
Это есть рабство у так называемых «законов»
природы, которые открывает и конструирует человек своим научным
познанием.
В науках естественных объективирование не убивает предмета
познания, ибо
природа — предмет естественных наук — есть продукт объективации.
Познающий и
познание имеют онтологическую
природу.
Принципиально отличать философию от науки только и можно, признав, что философия есть необъективированное
познание,
познание духа в себе, а не в его объективации в
природе, т. е.
познание смысла и приобщение к смыслу.
Нельзя переносить на дух признаков, извлеченных из
познания объективированной
природы.
Любовь есть творчество,
познание есть творчество, преображение
природы есть творчество, свобода есть творчество.
Человек может познавать себя как необходимую часть
природы и может быть подавлен этим
познанием.
Интуиция философского
познания связана с истинно-сущим, со смыслом бытия, и творческая ее
природа не означает, что сущее лишь в
познании созидается.
Критицисты пытались признать творческий характер
познания, но, в сущности, они перенесли всю необходимость
природы в категории разума и покорились необходимости с другого конца.
Во все времена по-разному философы отстаивали свою самостоятельность и свое противление мировой данности, говоря, что цель их
познания — свобода, а не
природа, дух, а не материя, ценность, а не действительность, смысл, а не необходимость, сущность, а не являющееся.
Философия и наука есть неудача в творческом
познании истины; искусство и литература — неудача в творчестве красоты; семья и половая жизнь — неудача в творчестве любви; мораль и право — неудача в творчестве человеческих отношений; хозяйство и техника — неудача в творческой власти человека над
природой.
Творческая, активная
природа философского
познания чувствовалась в полете гения, но придавлена была всеобщим послушанием необходимости, связанным, как будет видно, глубочайшими религиозными причинами.
В культуре достигается не
познание, а символы
познания, не красота, а символы красоты, не любовь, а символы любви, не соединение людей, а символы соединения, не власть над
природой, а символы власти.
Познание человека покоится на предположении, что человек — космичен по своей
природе, что он — центр бытия.
Гносеология требует послушания научно опознанному бытию, а научно опознанное бытие есть для творческой
природы человека темница, так как никогда научное
познание не познает этой творческой
природы.
Познание имманентно бытию, идеи живут внутри
природы как ее творческие силы,
познание истины есть жизнь в истине.
Магия есть действие над
природой и власть над
природой через
познание тайн
природы.
Философия хранит
познание истины как мужскую солнечную активность в отношении к познаваемому [Р. Штейнер в одной из первых своих работ, «Истина и наука», написанной без всякой теософической терминологии, удачно выражает творческую
природу познания истины: «Истина не представляет, как это обыкновенно принимают, идеального отражения чего-то реального, но есть свободное порождение человеческого духа, порождение, которого вообще не существовало бы нигде, если бы мы его сами не производили.
Джемс обвиняет рационализм в слишком активно-творческом понимании
природы познания.
Творческая
природа человека уловима лишь для творческого
познания как одного из выявлений этой самой
природы.
Ныне нельзя уже отрицать сферу оккультного в
познании и оккультного в действии, в отношениях людей и в отношении к
природе.
Философия будущего сознает творческую, преодолевающую и преображающую
природу познания, так как в
познании увидит рассвет и расцвет самого бытия.
Мучительный для современного сознания вопрос об отношении гносеологии к творчеству зависит от решения вопроса о
природе познания.
Только благодаря этому ложному учению, всосавшемуся в плоть и кровь наших поколений, могло случиться то удивительное явление, что человек точно выплюнул то яблоко
познания добра и зла, которое он, по преданию, съел в раю, и, забыв то, что вся история человека только в том, чтобы разрешать противоречия разумной и животной
природы, стал употреблять свой разум на то, чтобы находить законы исторические одной своей животной
природы.
В нашу суровую эпоху, срывающую все покровы, невозможен уже и наивно-смешон старомодный идеализм, отворачивающийся от неприглядного факта борьбы классов, от
познания классовых антагонизмов и классовых наслоений, искажающих
природу человека.