Неточные совпадения
Дома на столе Клим нашел толстое письмо без марок, без адреса,
с краткой на конверте надписью: «К. И. Самгину». Это брат Дмитрий извещал, что его
перевели в Устюг, и просил прислать книг. Письмо было кратко и сухо, а список книг длинен и написан со скучной точностью,
с подробными титулами, указанием издателей, годов и мест изданий; большинство книг на
немецком языке.
— Да я не о том,
немецкая душа: дело-то ваше неправильное… да. Божий дар будете
переводить да черта тешить. Мы-то
с молитвой, а вам наплевать… тьфу!..
Известившись о соблазнах и подлогах, от некоторых в науках переводчиков и книгопечатников происшедших, и желая оным предварить и заградить путь по возможности, повелеваем, да никто в епархии и области нашей не дерзает
переводить книги на
немецкий язык, печатать или печатные раздавать, доколе таковые сочинения или книги в городе нашем Майнце не будут рассмотрены вами и касательно до самой вещи, доколе не будут в переводе и для продажи вами утверждены, согласно
с вышеобъявленным указом.
Александров, довольно легко начинавший осваиваться
с трудностями
немецкого языка,
с увлечением стал
переводить их на русский язык. Он тогда еще не знал, что для перевода
с иностранного языка мало знать, хотя бы и отлично, этот язык, а надо еще уметь проникать в глубокое, живое, разнообразное значение каждого слова и в таинственную власть соединения тех или других слов.
Иногда случалось, что немец привозил
немецкую книгу и
переводил ее словесно; слушали
с удовольствием, особенно Софья Николавна, потому что она желала иметь, хотя некоторое понятие о
немецкой литературе.
Латинских уроков Гульч давал нам ежедневно два: утром мы читали Ливия и через день
переводили изустно
с немецкого на латинский, а после обеда,
с половины пятого до половины шестого, неизменно читали Энеиду, из которой, в случае плохой подготовки, приходилось учить стихи наизусть.
На другой день, однако, я спросил одного из наших чиновников, бывшего моим товарищем в Казанской гимназии, А.
С. Скуридина, которого Розенкампф очень любил: «Правда ли, что у нашего директора есть какие-то сочинения умершего Вольфа?» Скуридин сначала запирался, говорил, что ничего не знает, а потом под великим секретом открылся мне, что это правда, что он видел эти бумаги, писанные по-русски и самым неразборчивым почерком, что сам Розенкампф ни прочесть, ни понять их не может, что Скуридин кое-что
переводил ему на
немецкий язык, что это совершенная галиматья, но что Розенкампф очень дорожит бреднями сумасшедшего Вольфа и ни за что на свете никому не дает их.
Он умел еще в Дерпте настолько привлечь к себе, что я охотно пошел на его предложение —
перевести с ним первый том тогда только что вышедшей
немецкой"Физиологии"Дондерса.
На этом балу я справлял как бы поминки по моей прошлогодней „светской“ жизни.
С перехода во второй курс я быстро охладел к выездам и городским знакомствам, и практические занятия химией направили мой интерес в более серьезную сторону. Программа второго курса стала гораздо интереснее. Лекции, лаборатория брали больше времени. И тогда же я задумал
переводить немецкий учебник химии Лемана.
Я сидел у себя в комнате и
переводил стихами
с немецкого трагедию Кернера «Црини». Входят сестры Маня и Лиза, трепещущие, кающиеся, и говорят...
Софье Аполлонов не понадобился ее Гейне, она взяла его у меня. Люба говорила, что у нее есть «Buch der Lieder» на
немецком языке. Я попросил у нее книжку на лето, — очень мне нравился Гейне, и хотелось из него
переводить. Люба немножко почему-то растерялась, сконфузилась принесла мне книжку. Одно стихотворение («Mir traumt', i
сh bin der liebe Gott») [«Мне снится, что я бог» (нем.)] было тщательно замазано чернилами, — очевидно, материнскою рукою. А на заглавном листе рукою Любы было написано...
Под эти звуки в моей собственной душе слагается решение работать не покладая рук. Я попробую
переводить с французского и
немецкого и буду помещать мелкие переводные рассказы в журналах. Таким образом, я скоро выплачу Саше истраченную на нас такую крупную в моих глазах сумму и увеличу хоть отчасти мой скромный доход.
В 20 верстах от Кронштадта есть возвышенность, усыпанная красным песком и именуемая Красной горкой. На ней была построена телеграфная станция, и на этой Красной горке женятся одни только телеграфисты. Кстати анекдот. Один немец, член нашей Академии наук,
переводя что-то
с русского на
немецкий, фразу: «он женился на Красной горке»,
перевел таким образом: «Er heiratete die m-lle Krasnaja Gorka» [«Он женился на m-lle Красная Горка» (нем.).].
— Если господин придворный толмач, — сказал сын Аристотеля, — так же верно
переводит великому господину нашему
немецкие бумаги и переговоры
с послами, можно поздравить Русь не
с одной парой лягушечьих глаз. На колена сейчас, сей миг, господин Бартоломей, и моли о прощении. Счастлив еще будешь, если лекарь и боярин великокняжеские вытолкают тебя в шею
с тем, чтобы ты никогда не являлся к ним.