Неточные совпадения
Она видела их своими дальнозоркими
глазами, видела их и вблизи, когда они сталкивались в
парах, и чем больше она видела их, тем больше убеждалась, что несчастие ее свершилось.
Казалось, что именно это стоголосое, приглушенное рыдание на о, смешанное с терпким запахом дегтя, пота и преющей на солнце соломы крыш, нагревая воздух, превращает его в невидимый
глазу пар, в туман, которым трудно дышать.
Нет, Безбедов не мешал, он почему-то приуныл, стал молчаливее, реже попадал на
глаза и не так часто гонял голубей. Блинов снова загнал две
пары его птиц, а недавно, темной ночью, кто-то забрался из сада на крышу с целью выкрасть голубей и сломал замок голубятни. Это привело Безбедова в состояние мрачной ярости; утром он бегал по двору в ночном белье, несмотря на холод, неистово ругал дворника, прогнал горничную, а затем пришел к Самгину пить кофе и, желтый от злобы, заявил...
Пара темно-бронзовых, монументально крупных лошадей важно катила солидное ландо: в нем — старуха в черном шелке, в черных кружевах на седовласой голове, с длинным, сухим лицом; голову она держала прямо, надменно, серенькие пятна
глаз смотрели в широкую синюю спину кучера, рука в перчатке держала золотой лорнет. Рядом с нею благодушно улыбалась, кивая головою, толстая дама, против них два мальчика, тоже неподвижные и безличные, точно куклы.
— Наклонив голову, она смотрела на Самгина исподлобья, очки ее съехали почти на кончик носа, и казалось, что на лице ее две
пары разноцветных
глаз.
Красавина. А ты ищи себе под
пару, так тебя никто и не будет обманывать; а то ты всё не под масть выбираешь-то. Глаза-то у тебя больно завистливы.
По указанию календаря наступит в марте весна, побегут грязные ручьи с холмов, оттает земля и задымится теплым
паром; скинет крестьянин полушубок, выйдет в одной рубашке на воздух и, прикрыв
глаза рукой, долго любуется солнцем, с удовольствием пожимая плечами; потом он потянет опрокинутую вверх дном телегу то за одну, то за другую оглоблю или осмотрит и ударит ногой праздно лежащую под навесом соху, готовясь к обычным трудам.
Как берег ни красив, как ни любопытен, но тогда только
глаза путешественника загорятся огнем живой радости, когда они завидят жизнь на берегу. Шкуна между тем, убавив
паров, подвигалась прямо на утесы. Вот два из них вдруг посторонились, и нам открылись сначала два купеческих судна на рейде, потом длинное деревянное строение на берегу с красной кровлей.
Множество возвращающегося с работы простого народа толпилось на пристани, ожидая очереди попасть на
паром, перевозивший на другую сторону, где первая кидалась в
глаза куча навозу, грязный берег, две-три грязные хижины, два-три тощие дерева и за всем этим — вспаханные поля.
— Нет, нет, я здесь… — послышался приятный грудной баритон, и на пороге гостиной показался высокий худой господин, одетый в летнюю серую
пару. — Если не ошибаюсь, — прибавил он нараспев, прищурив немного свои подслеповатые иззелена-серые
глаза, — я имею удовольствие видеть Сергея Александрыча?
В сфере нагретого воздуха конденсация
пара прекращается, и он становится невидимым для
глаза.
Увеличившийся шум и хохот заставили очнуться наших мертвецов, Солопия и его супругу, которые, полные прошедшего испуга, долго глядели в ужасе неподвижными
глазами на смуглые лица цыган: озаряясь светом, неверно и трепетно горевшим, они казались диким сонмищем гномов, окруженных тяжелым подземным
паром, в мраке непробудной ночи.
Перед
глазами мельтешился красноватый свет среди
пара и копоти.
Эта местность особенно славилась своими пиратами. «Молодые» ехали с визитом к жившему в этом переулке богатому и скупому родственнику и поразили местное население невиданным экипажем на дорогой
паре лошадей под голубой шелковой сеткой.
Глаза у пиратов сразу разгорелись на добычу.
Оглянувшись, Анфим так и обомлел. По дороге бежал Михей Зотыч, а за ним с ревом и гиком гналась толпа мужиков. Анфим видел, как Михей Зотыч сбросил на ходу шубу и прибавил шагу, но старость сказывалась, и он начал уставать. Вот уже совсем близко разъяренная, обезумевшая толпа. Анфим даже раскрыл
глаза, когда из толпы вылетела
пара лошадей Ермилыча, и какой-то мужик, стоя в кошевой на ногах, размахивая вожжами, налетел на Михея Зотыча.
Подобралась дружная ватага: десятилетний сын нищей мордовки Санька Вяхирь, мальчик милый, нежный и всегда спокойно веселый; безродный Кострома, вихрастый, костлявый, с огромными черными
глазами, — он впоследствии, тринадцати лет, удавился в колонии малолетних преступников, куда попал за кражу
пары голубей; татарчонок Хаби, двенадцатилетний силач, простодушный и добрый; тупоносый Язь, сын кладбищенского сторожа и могильщика, мальчик лет восьми, молчаливый, как рыба, страдавший «черной немочью», а самым старшим по возрасту был сын портнихи-вдовы Гришка Чурка, человек рассудительный, справедливый и страстный кулачный боец; все — люди с одной улицы.
Крыша мастерской уже провалилась; торчали в небо тонкие жерди стропил, курясь дымом, сверкая золотом углей; внутри постройки с воем и треском взрывались зеленые, синие, красные вихри, пламя снопами выкидывалось на двор, на людей, толпившихся пред огромным костром, кидая в него снег лопатами. В огне яростно кипели котлы, густым облаком поднимался
пар и дым, странные запахи носились по двору, выжимая слезы из
глаз; я выбрался из-под крыльца и попал под ноги бабушке.
— Давеча, выходя из вагона, я увидел
пару совершенно таких же
глаз, какими ты сейчас сзади поглядел на меня.
Управительская
пара оставалась у него все время на
глазах.
Родион Потапыч проводил нового начальника до выхода из корпуса и долго стоял на пороге, провожая
глазами знакомую
пару раскормленных господских лошадей.
— Вот этакие смиренные старцы и смущают народ, — объяснил Груздев, указывая
глазами Мухину на смиренного Кирилла. — Спроси-ка его, зачем он в Самосадку-то приехал?.. С твоим братцем Мосеем два сапога
пара будут.
Девушка, прислонясь лбом к стенке дивана, старалась душить свои рыдания, но спустя
пару минут быстро откинула голову и, взглянув на Райнера покрасневшими
глазами, сказала...
Между прочим тут находились: Александр Михайлыч Карамзин с женой, Никита Никитич Философов с женой, г-н Петин с сестрою, какой-то помещик Бедрин, которого бранила и над которым в
глаза смеялась Прасковья Ивановна, М. В. Ленивцев с женой и Павел Иваныч Миницкий, недавно женившийся на Варваре Сергеевне Плещеевой; это была прекрасная
пара, как все тогда их называли, и Прасковья Ивановна их очень любила: оба молоды, хороши собой и горячо привязаны друг к другу.
Мы мчались на всех
парах по направлению из Кенигсберга в Вержболово. Вот Вёлау, вот Инстербург, вот Гумбинен… скоро, теперь скоро! Сердце робело, как бы припоминая старую привычку болеть; саднящая тревога распространялась по всему организму;
глаза закрывались, словно боясь встретиться с неожиданностью.
Когда устраивались танцы на маленькой садовой эстраде, он подолгу наблюдал танцующие
пары, лениво отыскивая кого-то
глазами.
По небу, бледно-голубому, быстро плыла белая и розовая стая легких облаков, точно большие птицы летели, испуганные гулким ревом
пара. Мать смотрела на облака и прислушивалась к себе. Голова у нее была тяжелая, и
глаза, воспаленные бессонной ночью, сухи. Странное спокойствие было в груди, сердце билось ровно, и думалось о простых вещах…
Мать почти каждый день видела его: круто упираясь дрожащими от натуги ногами в землю, шла
пара вороных лошадей, обе они были старые, костлявые, головы их устало и печально качались, тусклые
глаза измученно мигали.
Первый голос показался мне совсем детским; второй мог принадлежать мальчику моего возраста. Мне показалось также, что в щели старого престола сверкнула
пара черных
глаз.
Сквозь золотые очки корпусный командир внимательно вглядывался своими темными, совсем молодыми, умными и насмешливыми
глазами в каждую
пару впивавшихся в него
глаз.
Со странным очарованием, взволнованно следил он, как к станции, стремительно выскочив из-за поворота, подлетал на всех
парах этот поезд, состоявший всего из пяти новеньких, блестящих вагонов, как быстро росли и разгорались его огненные
глаза, бросавшие вперед себя на рельсы светлые пятна, и как он, уже готовый проскочить станцию, мгновенно, с шипением и грохотом, останавливался — «точно великан, ухватившийся с разбега за скалу», — думал Ромашов.
Убийц Ивана Миронова судили. В числе этих убийц был Степан Пелагеюшкин. Его обвинили строже других, потому что все показали, что он камнем разбил голову Ивана Миронова. Степан на суде ничего не таил, объяснил, что когда у него увели последнюю
пару лошадей, он заявил в стану, и следы по цыганам найти можно было, да становой его и на
глаза не принял и не искал вовсе.
Что эта встреча была с ее стороны не преднамеренная — доказательством служит то, что ей сделалось дурно, как только Техоцкий предстал пред
глазами ее во всем блеске своей новой
пары.
Хозяин, он же и Архип, мужик, раздувшийся от чрезмерного употребления чая, с румяным лицом, украшенным окладистою бородкой и
парою маленьких и веселых
глаз, в одной александрийской рубашке, подпоясанной ниже пупка, подходит к тарантасу Ивана Онуфрича, окидывает взглядом кузов, потом нагибается и ощупывает оси и колеса, потряхивает легонько весь тарантас и говорит...
— И хоть бы она на минутку отвернулась или вышла из комнаты, — горько жаловался Гришка, — все бы я хоть на картуз себе лоскуток выгадал. А то
глаз не спустит, всякий обрезок оберет. Да и за работу выбросят тебе зелененькую — тут и в пир, и в мир, и на пропой, и за квартиру плати: а ведь коли пьешь, так и закусить тоже надо. Неделю за ней, за этой
парой, просидишь, из-за трех-то целковых!
Наконец, уже перед масленицей, князь Сампантрё дал ожидаемый бал. Он открыл его польским в
паре с Софьей Михайловной и первую кадриль танцевал с Верочкой, которая не спускала
глаз с его носа, точно хотела выучить его наизусть.
Между тем наш поезд на всех
парах несся к Кенигсбергу; в
глазах мелькали разноцветные поля, луга, леса и деревни. Физиономия крестьянского двора тоже значительно видоизменилась против довержболовской. Изба с выбеленными стенами и черепичной крышей глядела веселее, довольнее, нежели довержболовский почерневший сруб с всклокоченной соломенной крышей. Это было жилище,а не изба в той форме, в какой мы, русские, привыкли себе ее представлять.
Когда Калинович, облекшись предварительно тоже в новое и очень хорошее белье, надел фрачную
пару с высокоприличным при ней жилетом, то, посмотревшись в зеркало, почувствовал себя, без преувеличения, как бы обновленным человеком; самый опытный
глаз, при этой наружности, не заметил бы в нем ничего провинциального: довольно уже редкие волосы, бледного цвета, с желтоватым отливом лицо; худощавый, стройный стан; приличные манеры — словом, как будто с детских еще лет водили его в живописных кафтанчиках гулять по Невскому, учили потом танцевать чрез посредство какого-нибудь мсье Пьеро, а потом отдали в университет не столько для умственного образования, сколько для усовершенствования в хороших манерах, чего, как мы знаем, совершенно не было, но что вложено в него было самой уж, видно, природой.
Его прислала на именины к князю мать, желавшая, чтоб он бывал в хороших обществах, и Кадников, завитой, в новой фрачной
паре, был что-то очень уж развязен и с
глазами, налившимися кровью.
С кем ни встретишься — поклон да
пару слов, а с кем и не кланяешься, так знаешь, кто он, куда и зачем идет, и у того в
глазах написано: и я знаю, кто вы, куда и зачем идете.
— Так неужто ж из интереса одного… — рискнул робко заметить Порфирий Владимирыч, следя
глазами за чайником, из которого уже начинал валить
пар.
Пар, застилающий
глаза, копоть, грязь, теснота, до такой степени, что негде поставить ногу.
На место Максима взяли с берега вятского солдатика, костлявого, с маленькой головкой и рыжими
глазами. Помощник повара тотчас послал его резать кур: солдатик зарезал
пару, а остальных распустил по палубе; пассажиры начали ловить их, — три курицы перелетели за борт. Тогда солдатик сел на дрова около кухни и горько заплакал.
Пред
глазами плачущей старушки в широко распахнувшуюся калитку влез с непокрытою курчавою головою дьякон Ахилла. Он в коротком толстом казакине и широких шароварах, нагружен какими-то мешками и ведет за собой
пару лошадей, из которых на каждой громоздится большой и тяжелый вьюк. Наталья Николаевна молча смотрела, как Ахилла ввел на двор своих лошадей, сбросив на землю вьюки, и, возвратившись к калитке, запер ее твердою хозяйскою рукой и положил ключ к себе в шаровары.
Приходилось разбираться в явлениях почти кошмарных. Вот рано утром он стоит на постройке у собора и видит — каменщики бросили в творило извести чёрную собаку. Известь только ещё гасится, она кипит и булькает, собака горит, ей уже выжгло
глаза, захлёбываясь, она взвизгивает, судорожно старается выплыть, а рабочие, стоя вокруг творила в белом
пару и пыли, смеются и длинными мешалками стукают по голове собаки, погружая искажённую морду в густую, жгучую, молочно-белую массу.
Утро; старик сидит за чайным столом и кушает чай с сдобными булками; Анна Ивановна усердно намазывает маслом тартинки, которые незабвенный проглатывает тем с большею готовностью, что, со времени выхода в отставку, он совершенно утратил инстинкт плотоядности. Но мысль его блуждает инде;
глаза, обращенные к окошкам, прилежно испытуют пространство, не покажется ли вдали
пара саврасок, влекущая старинного друга и собеседника. Наконец старец оживляется, наскоро выпивает остатки молока и бежит к дверям.
Он был мокр, шея его была краснее, и
глаза его блестели больше обыкновенного; широкие скулы вздрагивали; от белого, здорового тела шел чуть заметный
пар на утреннем свежем воздухе.
Не
пара тебе твоя невеста, уж что ты хочешь, — эти
глаза, этот цвет лица, этот трепет, который иногда пробегает по ее лицу, — она тигренок, который еще не знает своей силы; а ты — да что ты?
Он не раздувался и не краснел, как няня, но у него зато со всяким хлебком престрашно выворачивались веки
глаз и из седого его чуба вылетал и возносился легкий
пар.
Так помаленьку устраиваясь и поучаясь, сижу я однажды пред вечером у себя дома и вижу, что ко мне на двор въехала
пара лошадей в небольшом тарантасике, и из него выходит очень небольшой человечек, совсем похожий с виду на художника: матовый, бледный брюнетик, с длинными, черными, прямыми волосами, с бородкой и с подвязанными черною косынкой ушами. Походка легкая и осторожная: совсем петербургская золотуха и мозоли, а
глаза серые, большие, очень добрые и располагающие.
Все танцующие остановились и с любопытством устремили
глаза на новую
пару.