Неточные совпадения
Я бы их
отпустил сейчас же
на волю, да как-то устроен русский человек, как-то не может без понукателя…
— Как я могу тебе в этом обещаться? — отвечал я. — Сам знаешь, не моя
воля: велят идти против тебя — пойду, делать нечего. Ты теперь сам начальник; сам требуешь повиновения от своих.
На что это будет похоже, если я от службы откажусь, когда служба моя понадобится? Голова моя в твоей власти:
отпустишь меня — спасибо; казнишь — бог тебе судья; а я сказал тебе правду.
— Я думал, что они и теперь делают, что хотят. Их
отпустить бы
на волю… — сказал он.
— Пусть их, бабушка, да
отпустите их
на волю…
Чтобы рассеяться, я принимался читать книгу, но это не помогало. Глаза механически перебирали буквы, а в мозгу в это время рисовался образ Дерсу, того Дерсу, который последний раз просил меня, чтобы я
отпустил его
на волю.
Я, стало быть, вовсе не обвиняю ни монастырку, ни кузину за их взаимную нелюбовь, но понимаю, как молодая девушка, не привыкнувшая к дисциплине, рвалась куда бы то ни было
на волю из родительского дома. Отец, начинавший стариться, больше и больше покорялся ученой супруге своей; улан, брат ее, шалил хуже и хуже, словом, дома было тяжело, и она наконец склонила мачеху
отпустить ее
на несколько месяцев, а может, и
на год, к нам.
На погребение ее приехали оба сына. Поделивши между собою наличный капитал (около пяти тысяч), они решили
отпустить дворовых
на волю, безвозмездно предоставив им усадьбу со всей землей.
Но и здесь, как везде: кому счастье, кому горе. Бывали случаи, что коммерческий суд пришлет указ
отпустить должника, а через месяц опять отсрочку пришлет — и живет себе человек
на воле.
И вот, говорили, что именно этот человек, которого и со службы-то прогнали потому, что он слишком много знает, сумел подслушать секретные разговоры нашего царя с иностранными, преимущественно с французским Наполеоном. Иностранные цари требовали от нашего, чтобы он…
отпустил всех людей
на волю. При этом Наполеон говорил громко и гордо, а наш отвечал ему ласково и тихо.
Он. Не продажею оно и делается. Господин сих несчастных, взяв по договору деньги,
отпускает их
на волю; они, будто по желанию, приписываются в государственные крестьяне к той волости, которая за них платила деньги, а волость по общему приговору отдает их в солдаты. Их везут теперь с отпускными для приписания в нашу волость.
— Вот как, и деньги отдадите и родных
на волю отпустите, — что-то уж больно много милостей-то будет. Нечего тут заранее пустое дело болтать. Есть у вас теперь деньги или нет?
— Как не вздор!.. И
на волю-то вас
отпущу, и Кирюшка какой-нибудь — друг мой, а я уж и батькой вторым стал; разве барину следует так говорить; мы ведь не дорого возьмем и рыло, пожалуй, после того очень поднимем.
— Хорошо, если ты не хочешь, так я
отпущу родных твоих
на волю за ту твою услугу; деньги отдам тебе, а за услугу родных
отпущу.
Часов в десять утра к тому же самому постоялому двору, к которому Вихров некогда подвезен был
на фельдъегерской тележке, он в настоящее время подъехал в своей коляске четверней. Молодой лакей его Михайло, бывший некогда комнатный мальчик, а теперь малый лет восемнадцати, франтовато одетый, сидел рядом с ним. Полагая, что все злокачества Ивана произошли оттого, что он был крепостной, Вихров
отпустил Михайлу
на волю (он был родной брат Груши) и теперь держал его как нанятого.
— Научите вы меня, как мне все мое именье устроить, чтобы всем принадлежащим мне людям было хорошо и привольно;
на волю я вас думал
отпустить, но Макар Григорьев вот не советует… Что же мне делать после того?
— Вот
на что я могу согласиться, — начал он, — я буду брать у тебя деньги под расписку, что тотчас же после смерти отца
отпущу тебя и жену
на волю.
— Ведаю себя чистым пред богом и пред государем, — ответствовал он спокойно, — предаю душу мою господу Иисусу Христу, у государя же прошу единой милости: что останется после меня добра моего, то все пусть разделится
на три части: первую часть —
на церкви божии и
на помин души моей; другую — нищей братии; а третью — верным слугам и холопям моим; а кабальных людей и рабов
отпускаю вечно
на волю! Вдове же моей прощаю, и вольно ей выйти за кого похочет!
— Власть твоя посылать этих собак к губному старосте, — сказал незнакомец, — только поверь мне, староста тотчас велит развязать им руки. Лучше бы самому тебе
отпустить их
на все четыре стороны. Впрочем,
на то твоя боярская
воля.
— Ну, а вас же самих с сестрицей
на волю она не
отпустила? — спросил кто-то, когда карлик хотел встать, окончив свою повесть.
—
На волю? Нет, сударь, не
отпускали. Сестрица, Марья Афанасьевна, были приписаны к родительской отпускной, а меня не
отпускали. Они, бывало, изволят говорить: «После смерти моей живи где хочешь (потому что они
на меня капитал для пенсии положили), а пока жива, я тебя
на волю не
отпущу». — «Да и
на что, говорю, мне, матушка, она,
воля? Меня
на ней воробьи заклюют».
— Да, а что вы такое думаете? И конечно-с заклюют, — подтвердил Николай Афанасьевич. — Вон у нас дворецкий Глеб Степанович, какой был мужчина, просто красота, а
на волю их
отпустили, они гостиницу открыли и занялись винцом и теперь по гостиному двору ходят да купцам за грош «скупого рыцаря» из себя представляют. Разве это хорошо.
Ну, эдак, знаешь, у него и благородный романтизм в голове появился и чувство независимости, — мне все это Фома объяснял, да я уж, правда, и позабыл; только я, признаюсь, хотел и без Фомы его
на волю отпустить.
— Я вовсе не в дурном настроении, — говорила она по-французски. — Но я теперь стала соображать, и мне все понятно. Я могу назвать вам день и даже час, когда она украла у меня часы. А кошелек? Тут не может быть никаких сомнений. О! — засмеялась она, принимая от меня кофе. — Теперь я понимаю, отчего я так часто теряю свои платки и перчатки. Как хочешь, завтра я
отпущу эту сороку
на волю и пошлю Степана за своею Софьей. Та не воровка, и у нее не такой… отталкивающий вид.
— Бунтует… Ха-ха! Говорит: «Возьмите у меня все имущество,
отпустите меня
на волю…» Спасаться хочет… в кабаках!.. Вот он что задумал, наш Фома…
Мало того: вы прошлый раз говорили даже, что намерены
отпустить ваших крестьян
на волю и что надобно же что-нибудь сделать для века, и все это оттого, что вы начитались там какого-нибудь вашего Шекспира!
Тригорин. У меня нет своей
воли… У меня никогда не было своей
воли… Вялый, рыхлый, всегда покорный — неужели это может нравиться женщине? Бери меня, увози, но только не
отпускай от себя ни
на шаг…
Полагали, что слов «важные дела» будет достаточно для Ничипоренки и что предприниматель этот с миром
отпустит от себя Бенни, а сам благополучно поедет себе, один, к своим домашним ларам и пенатам и так же благополучно будет себе что-нибудь писать в своих Прилуках «для блага народа» и читателей «Искры» и «Экономического указателя», а Бенни, таким образом, освободится от своего тирана
на волю.
Говорили, что
на хриплые слова Борисова: «Тишка, Ванюшка, пустите душу
на покаяние! Я вас
на волю отпущу!» Ванька крикнул: «Ну, Дениска, если не поможешь, первым долгом тебе нож в бок!» Тут и Дениска навалился
на борющегося, и когда последний был покончен, они, изготовив петлю
на веревке, перекинутой через сук, встащили его
на дерево.
«Хоть бы ты пользу кому в жизни сделал! — размышлял я так-то, — бедных награждал, крестьян
на волю отпустил, что ли, за то, что век их заедал!
— Да-с, конечно-с, заклюют, — подтвердил Николай Афанасьевич. — Вот у нас дворецкий Глеб Степанович,
на волю их
отпустили, они гостиницу открыли и занялись винцом, а теперь по гостиному двору ходят да купцам с конфетных билетиков стихи читают. Ничего прекрасного в этом нет.
—
На волю? Нет, сударь Валерьян Николаич, меня не
отпускали. Сестрица Марья Афанасьевна были приписаны к родительской отпускной, а меня не
отпускали, да это ведь и к моей пользе все. Оне, бывало, изволят говорить: «После смерти моей живи где хочешь (потому что оне
на меня капитал положили), а пока жива, я тебя
на волю не
отпущу».
— Ну, а вас же самих с сестрицей
на волю Марфа Андревна не
отпустила? — спросил судья Дарьянов карлика, когда тот окончил свою повесть и хотел встать.
Конечно, в то время, когда он конвоировал партию, и после, будучи начальником этапа, он не только не
отпустил бы Панова
на волю, но даже, пожалуй, усилил бы в иных случаях надзор за ловким бродягой.
— Что ж ты, дядько, расплакался, — сказал он, — я сам сирота!
Отпустите меня, ребята,
на волю!
На что я вам!
— Зачем же вы
отпустили его
на волю? Вы думаете, что он из благодарности и скроет все. Ничего ведь не утаил: все рассказал! Пошел ты
на свое место! — прибавил он малому.
И ушли они. А через неделю, точно, и меня
на волю отпустили. Вышел я из острога и тотчас отправился в эти вот самые места. Разыскал Ивана Захарова. Так и так, говорю, меня Безрукой прислал. «Знаю, говорит. Сказывал об тебе старик. Что ж, становись пока в работники ко мне, там увидим». — «А сам-то, мол, Безрукой где же находится?» — «В отлучке, говорит, по делам он все ездит. Никак, скоро будет».
Что у них тут было, не знаю;
волей али неволей, только усадили они ее в сани да в усадьбу и увезли, и сначала он ее, кормилец, поселил в барском кабинете, а тут, со страху, что ли, какого али так, перевел ее
на чердак, и стала она словно арестантка какая: что хотел, то и делал: а у ней самой, кормилец, охоты к этому не было: с первых дней она в тоску впала и все ему говорила: «Экое, говорит, Егор Парменыч, ты надо мною дело сделал;
отпусти ты меня к мамоньке; не май ты ни ее, ни меня».
—
Отпусти ты меня, тятенька, — тихо заговорила Настя, подойдя к отцу и наклоня голову
на плечо его. — Походила б я за тетенькой и, если будет
на то
воля Божия, закрыла б ей глаза
на вечный покой… Без родных ведь лежит, одна-одинешенька, кругом чужие…
А как только
отпустят его
на волю, он сейчас же разыскивает, к кому бы подольститься, чтобы получше пообедать. Для этого он готов идти
на всякие мерзости. А пристроившись к какому-нибудь богатому человеку, он попадает опять в то рабство, из которого так хотел выйти.
— Рабыни господни!.. Умилосердитесь… Разрушьте совет нечестивых!.. Придите!.. Вложите ей мысль… Она ведь добра… Быть может, она завещает
отпустить нас
на волю!
— Когда же вы меня
отпустите отсюда, полковник? Когда я буду свободен? — спросил Хвалынцев, volens-nolens [Волей-неволей, вынужденно (лат. ).] располагаясь
на старой оттоманке.
Иногда они вновь
отпускают пернатых
на волю, а чаще всего задерживают
на всю жизнь.
— А вот Гете понимал, — заметил Евангел, — а Иоанн Дамаскин еще больше понимал. Припомните-ка поэму Алексея Толстого; Иоанн говорит: «Неодолимый их призыв меня влечет к себе все более… о,
отпусти меня, калиф, дозволь дышать и петь
на воле». Вот что говорят эти звуки: они выманивают нас
на волю петь из-под сарая.
Вора он или запирает
на сутки в погреб, или сечет крапивой, или же
отпускает на свою
волю, предварительно только раздев его донага…
— Что ж мне теперь с тобой делать? А? Принимая во внимание твое умственное убожество, тебя
отпустить бы следовало; соображаясь же с поступком и твоею наглостью, тебе задать надо… Непременно надо… Довольно уж вас баловать… До-воль-но! Послал за урядником… Акт сейчас составим… Послал… Улика налицо… Пеняй
на себя… Не я тебя наказываю, а тебя твой грех наказывает… Умел грешить, сумей и наказание претерпеть… Охо-хоххх… Господи, прости нас грешных! Беда с этими… Ну, как у вас яровое?..
— Пустите меня.
Отпустите нас с внучкой, добрые господа,
на волю… Мы ничем не виноваты… Видит Иисус и Его Святая Матерь — ничем. Мы не изменники, мы не предатели и почитаем как и вы, нашего общего доброго монарха… — лепетал он, едва ворочая от слабости языком.
Не в виде оправдания, а как фактическую справку — приведу то, что из людей 40-х, 50-х и 60-х годов, сделавших себе имя в либеральном и даже радикально-революционном мире, один только Огарев еще в николаевское время
отпустил своих крепостных
на волю, хотя и не совсем даром.
— Но я не могу выносить принуждений, — страстно возразил мальчик, — а военная служба не что иное, как постоянное принуждение, каторга! Всем повинуйся, никогда не имей собственной
воли, изо дня в день покоряйся дисциплине, неподвижно застывшей форме, которая убивает малейшее самостоятельное движение. Я не могу больше переносить этого! Все мое существо рвется к свободе, к свету и жизни.
Отпусти меня, отец! Не держи меня больше
на привязи: я задыхаюсь, я умираю.
— Честь ты спас, — говорит, — моего имени… Век не забуду твоей милости… Детей ее, Осю и Анюту, награжу, все состояние оставлю им… Бумагу, вот оправлюсь немного, напишу… А тебя, хочешь,
на волю отпущу, сколько хочешь тыщ дам
на обзаведение…
— Так с богом! Молись там
на всей
воле, строй себе церкви, оделяй нищую братью — казну твою велю
отпустить с тобой — и не поминай великого князя московского лихом.