Неточные совпадения
Сам Левин не помнил своей матери, и единственная сестра его была старше его, так что в доме Щербацких он в первый раз увидал ту самую среду старого дворянского, образованного и честного
семейства, которой он был лишен смертью
отца и матери.
Алексей Александрович знал это
семейство и был посаженым
отцом у одной из старших дочерей.)
Надо вам сказать, что у меня нет
семейства: об
отце и матери я лет двенадцать уж не имею известия, а запастись женой не догадался раньше, — так теперь уж, знаете, и не к лицу; я и рад был, что нашел кого баловать.
Ноздрев был среди их совершенно как
отец среди
семейства; все они, тут же пустивши вверх хвосты, зовомые у собачеев прави́лами, полетели прямо навстречу гостям и стали с ними здороваться.
— Вы очень скромны… Но мне хотелось бы узнать что-нибудь о вас, о вашем
семействе, о вашем
отце, для которого вы нас покидаете.
И далеко не единичный случай, что самые
отцы и родоначальники бывших культурных
семейств смеются уже над тем, во что, может быть, еще хотели бы верить их дети.
Губернатору лучше бы, если б мы, минуя Нагасаки, прямо в Едо пришли: он отслужил свой год и, сдав должность другому, прибывшему на смену, готовился отправиться сам в Едо, домой, к
семейству, которое удерживается там правительством и служит порукой за мужа и
отца, чтоб он не нашалил как-нибудь на границе.
— Положим, в богатом
семействе есть сын и дочь, — продолжала она дрогнувшим голосом. — Оба совершеннолетние… Сын встречается с такой девушкой, которая нравится ему и не нравится родителям; дочь встречается с таким человеком, который нравится ей и которого ненавидят ее родители. У него является ребенок… Как посмотрят на это
отец и мать?
«Но вот третий сын
отца современного
семейства, — продолжал Ипполит Кириллович, — он на скамье подсудимых, он перед нами.
Посмотрите на этого несчастного, разнузданного и развратного старика, этого „
отца семейства“, столь печально покончившего свое существование.
— Это он
отца,
отца! Что же с прочими? Господа, представьте себе: есть здесь бедный, но почтенный человек, отставной капитан, был в несчастье, отставлен от службы, но не гласно, не по суду, сохранив всю свою честь, многочисленным
семейством обременен. А три недели тому наш Дмитрий Федорович в трактире схватил его за бороду, вытащил за эту самую бороду на улицу и на улице всенародно избил, и все за то, что тот состоит негласным поверенным по одному моему делишку.
— А чего ты весь трясешься? Знаешь ты штуку? Пусть он и честный человек, Митенька-то (он глуп, но честен); но он — сладострастник. Вот его определение и вся внутренняя суть. Это
отец ему передал свое подлое сладострастие. Ведь я только на тебя, Алеша, дивлюсь: как это ты девственник? Ведь и ты Карамазов! Ведь в вашем
семействе сладострастие до воспаления доведено. Ну вот эти три сладострастника друг за другом теперь и следят… с ножами за сапогом. Состукнулись трое лбами, а ты, пожалуй, четвертый.
Все его
семейство состоит из одного сынишки, в котором он души не чает и который, воспитанный таким
отцом, вероятно пойдет далеко.
Отец его, рязанский мещанин, жил, по мещанскому званию, достаточно, то есть его
семейство имело щи с мясом не по одним воскресеньям, и даже пило чай каждый день.
Вот почему я учился; без этого расчета
отец не отдал бы меня учиться: ведь
семейству нужен был работник.
Племянник, вместо того чтобы приезжать, приходил, всматривался в людей и, разумеется, большею частию оставался недоволен обстановкою: в одном
семействе слишком надменны; в другом — мать
семейства хороша,
отец дурак, в третьем наоборот, и т. д., в иных и можно бы жить, да условия невозможные для Верочки; или надобно говорить по — английски, — она не говорит; или хотят иметь собственно не гувернантку, а няньку, или люди всем хороши, кроме того, что сами бедны, и в квартире нет помещения для гувернантки, кроме детской, с двумя большими детьми, двумя малютками, нянькою и кормилицею.
«И портрет этот достанется врагу моего
семейства, — подумал Владимир, — он заброшен будет в кладовую вместе с изломанными стульями или повешен в передней, предметом насмешек и замечаний его псарей, а в ее спальной, в комнате, где умер
отец, поселится его приказчик или поместится его гарем.
Явился ко мне его сын, вся семья, умоляя спасти
отца и главу
семейства.
Утро в нашем
семействе начинал
отец. Он ежедневно ходил к ранней обедне, которую предпочитал поздней, а по праздникам ходил и к заутрене. Еще накануне с вечера он выпрашивал у матушки два медных пятака на свечку и на просвиру, причем матушка нередко говаривала...
За Григорием Павлычем следовали две сестры: матушка и тетенька Арина Павловна Федуляева, в то время уже вдова, обремененная большим
семейством. Последняя ничем не была замечательна, кроме того, что раболепнее других смотрела в глаза
отцу, как будто каждую минуту ждала, что вот-вот он отопрет денежный ящик и скажет: «Бери, сколько хочешь!»
Родившись среди свободы сей, мы истинно братьями друг друга почитаем, единому принадлежа
семейству, единого имея
отца, бога.
Войной озабочен, в
семействе своем
Отец ни во что не мешался,
Но крут был порою; почти божеством
Он матери нашей казался,
И сам он глубоко привязан был к ней.
Уходя, она прибавила, что Лизавета Прокофьевна сегодня в адском расположении духа, но что всего страннее, что Аглая перессорилась со всем
семейством, не только с
отцом и матерью, но даже с обеими сестрами, и что «это совсем нехорошо».
Вы видели сами, вы были свидетелем в это утро: я сделал всё, что мог сделать
отец, — но
отец кроткий и снисходительный; теперь же на сцену выйдет
отец иного сорта и тогда — увидим, посмотрим: заслуженный ли старый воин одолеет интригу, или бесстыдная камелия войдет в благороднейшее
семейство.
Все поглядели по направлению ее руки. И в самом деле, картина была довольно смешная. Сзади румынского оркестра сидел толстый, усатый человек, вероятно,
отец, а может быть, даже и дедушка многочисленного
семейства, и изо всех сил свистел в семь деревянных свистулек, склеенных. вместе. Так как ему было, вероятно, трудно передвигать этот инструмент между губами, то он с необыкновенной быстротой поворачивал голову то влево, то вправо.
Тогда только вполне объяснилось для меня положение матери, в котором жила она в
семействе моего
отца.
Я многого не понимал, многое забыл, и у меня остались в памяти только
отцовы слова: «Не вмешивайся не в свое дело, ты все дело испортишь, ты все
семейство погубишь, теперь Мироныч не тронет их, он все-таки будет опасаться, чтоб я не написал к тетушке, а если пойдет дело на то, чтоб Мироныча прочь, то Михайлушка его не выдаст.
На все эти причины, о которых
отец мой говаривал много, долго и тихо, мать возражала с горячностью, что «деревенская жизнь ей противна, Багрово особенно не нравится и вредно для ее здоровья, что ее не любят в
семействе и что ее ожидают там беспрестанные неудовольствия».
Возвращаясь с семейных совещаний,
отец рассказывал матери, что покойный дедушка еще до нашего приезда отдал разные приказанья бабушке: назначил каждой дочери, кроме крестной матери моей, доброй Аксиньи Степановны, по одному
семейству из дворовых, а для Татьяны Степановны приказал купить сторгованную землю у башкирцев и перевести туда двадцать пять душ крестьян, которых назвал поименно; сверх того, роздал дочерям много хлеба и всякой домашней рухляди.
Вихров велел им обоим замолчать и позвал к себе того высокого мужика,
отец которого покупал Парфена за свое
семейство в рекруты.
Я узнал, что вы рассорились с вашим
семейством, знаю тоже, что ваш
отец всеми силами против вашего брака с моим сыном.
А у соседнего домика смех и визг. На самой улице девочки играют в горелки, несутся взапуски, ловят друг друга. На крыльце сидят мужчина и женщина, должно быть,
отец и мать
семейства.
Вышедши из школы, Люберцев поселился не вместе с родным
семейством, а на отдельной квартире, и
отец вполне согласился, что он поступает правильно.
Не дозволяли дворовым вступать в браки и продавали мужчин (особенно поваров, кучеров, выездных лакеев и вообще людей, обученных какому-нибудь мастерству) поодиночке, с придачею стариков,
отца и матери, — это называлось продажей целым
семейством; выдавали девок замуж в чужие вотчины — это называлось: продать девку на вывод.
У большинства их есть
семейства, в которых они являются нежными супругами и любящими
отцами, а у некоторых, сверх того, имеются и француженки, которых они, разумеется, содержат на казенный счет.
Лишенный от природы твердой воли, воспитанный в слепом повиновении к
семейству, а к
отцу — в страхе, он не знал, что ему делать.
Сущность дела состояла в том, что Николай Федорыч расспросил молодого человека об его
семействе, об его состоянии, об его намерениях относительно службы и места постоянного жительства; сказал ему, что Софья Николавна ничего не имеет, кроме приданого в десять тысяч рублей, двух семей людей и трех тысяч наличных денег для первоначального обзаведения; в заключение он прибавил, что хотя совершенно уверен, что Алексей Степаныч, как почтительный сын, без согласия
отца и матери не сделал бы предложения, но что родители его могли передумать и что приличие требует, чтобы они сами написали об этом прямо к нему, и что до получения такого письма он не может дать решительного ответа.
— Le sabre de mon pere? [ — Сабля моего
отца? (франц.)] — съязвил я. — Кстати, разве у тебя в виду имеется приращение
семейства?
«Другажды, — читаю, пишут
отец Маркел, — проходя с дьяконом случайно вечернею порою мимо дома того же священника
отца Иоанна, опять видели, как он со всем своим
семейством, с женою, племянником и с купно приехавшею к нему на каникулярное время из женской гимназии племянницею, азартно играл в карты, яростно ударяя по столу то кралею, то хлапом, и при сем непозволительно восклицал: „никто больше меня, никто!“» Прочитав сие, взглянул я на преосвященного владыку и, не дожидаясь его вопроса, говорю...
Его
отец, запорожец, после разгрома Сечи в 1775 году Екатериной ушел на Кубань, где обзавелся
семейством и где вырос Петр Иванович, участвовавший в покорении Кавказа.
«Мне говорили, что Вы уже получили отставку, если это так, то приезжайте ко мне трудиться… Я думаю, что
отец доволен Вашим поступком, — он заслуживает признательности и похвалы. Что касается до меня, то в случае неустойки я к Вашим услугам. Хотя я и вновь обзавелся
семейством, но это нисколько не мешает мне не забывать старых товарищей».
Я имею основание так думать по одному намеку, который остался у меня в памяти из разговора его с maman об одном
семействе, где
отец безмолвствовал, видя, что мать ведет воспитание детей несоответственным образом.
Сестра моя и брат, оба меня моложе, остались в Симбирской губернии, в богатом селе Чуфарове, у двоюродной тетки моего
отца, от которой в будущем ожидали мы наследства; но в настоящее время она не помогала моему
отцу ни одной копейкой и заставляла его с
семейством терпеть нередко нужду: даже взаймы не давала ни одного рубля.
Все это время мои родители, с остальным своим
семейством, жили в Симбирском Аксакове: то есть дети жили в Аксакове, покуда больная находилась в Чуфарове, откуда
отец и мать не отлучались; когда же ее перевезли в Симбирск, то и
отец мой с
семейством переехал туда же.
Хотя
отец мой не был приучен к чтению смолоду в своем
семействе (у дедушки и бабушки водились только календари да какие-то печатные брошюрки «о Гарлемских каплях» и «Эликсире долгой жизни»), но у него была природная склонность к чтению, чему доказательством служит огромное собрание песен и разных тогдашних стишков, переписанных с печатного его собственною рукою, сохраняющееся у меня и теперь.
Чрез месяц по приезде в Казань я получил письмо от
отца с приказанием приискать и нанять большой поместительный дом, где не только могло бы удобно расположиться все наше
семейство, но и нашлись бы особые комнаты для двух родных сестер моей матери по
отце, которые жили до тех пор в доме В-х, Мать прибавляла, что она намерена для них выезжать в свет, и потому должна познакомиться с лучшею городскою публикою.
Но скоро удостоверился, что почти у всех были
отцы, и матери, и
семейства, а у иных и дома и сады в деревне, но только недоставало того чувства горячей привязанности к
семейству и дому, которым было преисполнено мое сердце.
Ей не нравился Иван Ипатыч, его
семейство и даже Гурий Ивлич Ласточкин, потому что она терпеть не могла семинаристов, в чем совершенно соглашался с нею мой
отец, который называл их кутейниками.
Когда произошел разрыв между ее
семейством и моим, я стал редко ее видеть:
отец мой строжайше запретил мне навещать Латкиных — и она уже не показывалась у нас в доме.
Друг твоего
отца отрыл старинную тяжбу о землях и выиграл ее и отнял у него всё имение; я видал
отца твоего перед кончиной; его седая голова неподвижная, сухая, подобная белому камню, остановила на мне пронзительный взор, где горела последняя искра жизни и ненависти… и мне она осталась в наследство; а его проклятие живо, живо и каждый год пускает новые отрасли, и каждый год всё более окружает своею тенью
семейство злодея… я не знаю, каким образом всё это сделалось… но кто, ты думаешь, кто этот нежный друг? — как, небо!.. в продолжении 17-ти лет ни один язык не шепнул ей: этот хлеб куплен ценою крови — твоей — его крови! и без меня, существа бедного, у которого вместо души есть одно только ненасытимое чувство мщения, без уродливого нищего, это невинное сердце билось бы для него одною благодарностью.