Неточные совпадения
— Потому что Алексей, я говорю про Алексея Александровича (какая странная, ужасная судьба, что оба Алексеи, не правда ли?), Алексей не отказал бы мне. Я бы забыла, он бы простил… Да что ж он не едет? Он добр, он сам не знает, как он добр. Ах! Боже мой, какая тоска! Дайте мне поскорей
воды! Ах, это ей, девочке моей, будет вредно! Ну, хорошо, ну дайте ей кормилицу. Ну, я согласна, это даже лучше. Он приедет, ему больно будет видеть ее.
Отдайте ее.
— Ах, много! И я знаю, что он ее любимец, но всё-таки видно, что это рыцарь… Ну, например, она рассказывала, что он хотел
отдать всё состояние брату, что он в детстве еще что-то необыкновенное сделал, спас женщину из
воды. Словом, герой, — сказала Анна, улыбаясь и вспоминая про эти двести рублей, которые он дал на станции.
Ведь она хлеб черный один будет есть да
водой запивать, а уж душу свою не продаст, а уж нравственную свободу свою не
отдаст за комфорт; за весь Шлезвиг-Гольштейн не
отдаст, не то что за господина Лужина.
— В комендантском, — отвечал казак. — После обеда батюшка наш отправился в баню, а теперь отдыхает. Ну, ваше благородие, по всему видно, что персона знатная: за обедом скушать изволил двух жареных поросят, а парится так жарко, что и Тарас Курочкин не вытерпел,
отдал веник Фомке Бикбаеву да насилу холодной
водой откачался. Нечего сказать: все приемы такие важные… А в бане, слышно, показывал царские свои знаки на грудях: на одной двуглавый орел величиною с пятак, а на другой персона его.
—
Отдайте мне только Марфу Васильевну, и я буду тише
воды, ниже травы, буду слушаться, даже ничего… не съем без вашего спроса…
«Поверьте, — продолжал он, — что если б я среди моря умирал от жажды, я бы
отдал вам последний стакан: вы верите этому?» — «Да», — уже нерешительно отвечал я, начиная подозревать, что не получу
воды.
— Это оттого, что ваш палец в
воде. Ее нужно сейчас же переменить, потому что она мигом нагреется. Юлия, мигом принеси кусок льду из погреба и новую полоскательную чашку с
водой. Ну, теперь она ушла, я о деле: мигом, милый Алексей Федорович, извольте
отдать мне мое письмо, которое я вам прислала вчера, — мигом, потому что сейчас может прийти маменька, а я не хочу…
— Есть такой Божий человек. Размочит поутру в
воде просвирку, скушает — и сыт на весь день. А на первой да на Страстной неделе Великого поста и во все семь дней один раз покушает. Принесут ему в Светлохристово воскресенье яичко, он его облупит, поцелует и
отдаст нищему. Вот, говорит, я и разговелся!
Дело о задушенном индейце в
воду кануло, никого не нашли. Наконец года через два явился законный наследник — тоже индеец, но одетый по-европейски. Он приехал с деньгами, о наследстве не говорил, а цель была одна — разыскать убийц дяди. Его сейчас же
отдали на попечение полиции и Смолина.
Господа стихотворцы и прозаики, одним словом поэты, в конце прошедшего столетия и даже в начале нынешнего много выезжали на страстной и верной супружеской любви горлиц, которые будто бы не могут пережить друг друга, так что в случае смерти одного из супругов другой лишает себя жизни насильственно следующим образом: овдовевший горлик или горлица,
отдав покойнику последний Долг жалобным воркованьем, взвивается как выше над кремнистой скалой или упругой поверхностыо
воды, сжимает свои легкие крылья, падает камнем вниз и убивается.
Точно маленькая щепочка, лодка наша металась среди яростных волн. Порой казалось, что она бросается вперед, то будто стоит на месте. Стало совсем темно. С трудом можно было рассмотреть, что делается рядом. Как автомат, не
отдавая себе отчета, я откачивал
воду из лодки и мало беспокоился о том, что она не убывала.
«Ну, говорю, как мы вышли, ты у меня теперь тут не смей и подумать, понимаешь!» Смеется: «А вот как-то ты теперь Семену Парфенычу отчет
отдавать будешь?» Я, правда, хотел было тогда же в
воду, домой не заходя, да думаю: «Ведь уж все равно», и как окаянный воротился домой.
Отдавши, уехала на другие
воды, где опять встретила точь-в-точь такого же обер-кельнера, вспомнила, что у нее в саквояже лежит перстенек с изумрудом (тоже покойный муж на указательном пальце носил), опять всплакнула и опять…
отдала.
Все
отдавали справедливость бдительности прокурорского надзора, но в то же время чувствовали невольное сострадание к бедному больному пискарю, который целых два года томился в тарелке (даже
воду в ней не каждый день освежали), тогда как главные злоумышленники плавали на свободе, насмехаясь над всеми усилиями правосудия.
О Балалайкине между тем совсем забыли. Как только приехали к Завитаеву, Иван Тимофеич, при двух благородных свидетелях,
отдал ему остальные деньги, а с него взял расписку: «Условленную за брак сумму сполна получил». Затем он словно в
воду канул; впоследствии же, как ни добивались от него, куда он пропал, он городил в ответ какую-то неслыханную чепуху...
Окончив куренье, Алексей Абрамович обращался к управителю, брал у него из рук рапортичку и начинал его ругать не на живот, а на смерть, присовокупляя всякий раз, что «кончено, что он его знает, что он умеет учить мошенников и для примера справедливости
отдаст его сына в солдаты, а его заставит ходить за птицами!» Была ли это мера нравственной гигиены вроде ежедневных обливаний холодной
водой, мера, посредством которой он поддерживал страх и повиновение своих вассалов, или просто патриархальная привычка — в обоих случаях постоянство заслуживало похвалы.
Девяти лет отец
отдал ее в театральную школу, где на драму не обращалось внимания, а главным был балет. Танцевали целый день, с утра до вечера, и время от времени учениц посылали на спектакли Большого театра «к
воде».
Нет, мучься, сколько есть у тебя муки, всю
отдай, иначе был бы ты подлец, и смысла б в тебе не было, хоть головой в
воду!
— Он уж, — говорила рассказчица, — один раз было убил ее с сердцов, насилу
водой отлили, а другой раз, вот как последний набор был, сам в некруты просился, — не
отдали, тесть перепросил, что работника в дворе нет.
— Ты, однако, не можешь не пойти к ним, — начал я. — Ты должен узнать, как это случилось; тут, может быть, преступление скрывается. От этих людей всего ожидать следует… Это все на чистую
воду вывести следует. Вспомни, что стоит в ее тетрадке: пенсия прекращается в случае замужества, а в случае смерти переходит к Ратчу. Во всяком случае, последний долг
отдать надо, поклониться праху!
Взбираясь по лестнице, ведшей к Петровичу, которая, надобно
отдать справедливость, была вся умащена
водой, помоями и проникнута насквозь тем спиртуозным запахом, который ест глаза и, как известно, присутствует неотлучно на всех черных лестницах петербургских домов, — взбираясь по лестнице, Акакий Акакиевич уже подумывал о том, сколько запросит Петрович, и мысленно положил не давать больше двух рублей.
— Вот еще, добро в
воду бросать! Я косарям
отдала…
А Катя так сладко похрапывала под белым батистовым платочком на нашей прохладной скамейке, вишни так сочно-глянцевито чернели на тарелке, платья наши были так свежи и чисты,
вода в кружке так радужно-светло играла на солнце, и мне так было хорошо! «Что же делать? — думала я. — Чем же я виновата, что я счастлива? Но как поделиться счастьем? как и кому
отдать всю себя и все свое счастие?..»
Маменька сказали мне, что это"самовар, в нем-де греется
вода, а из
воды приготовляется напиток, называемый чай, который,"хотя и дорог, бестия!"(так маменька выразили), но как везде входит в употребление, то и они, чести ради рода нашего, завели его у себя, и Хиврю
отдали в науку приготовлять чай, и она его мастерски готовит.
Отвожу я от тебя чорта страшного, отгоняю вихоря бурного,
отдаляю от лешего одноглазого, от чужого домового, от злого водяного, от ведьмы Киевской, от злой сестры ее Муромской, от моргуньи-русалки, от треклятыя бабы-яги, от летучего змея огненного, отмахиваю от ворона вещего, от вороны-каркуньн, защищаю от кащея-ядуна, от хитрого чернокнижника, от заговорного кудесника, от ярого волхва, от слепого знахаря, от старухи-ведуньи, а будь ты, мое дитятко, моим словом крепким в нощи и в полунощи, в часу и в получасьи, в пути и дороженьке, во сне и наяву укрыт от силы вражией, от нечистых духов, сбережен от смерти напрасный, от горя, от беды, сохранен на
воде от потопления, укрыт в огне от сгорения.
Отказаться показалось неловко, да и было совестно, что Василий Петрович забыл
отдать визит старику Солобуеву, а потому, хотя и неохотно, Болдухины решились зайти к новым посетителям
вод, а Наташу отпустили домой с гувернанткой.
Пискарев обещал все. Персиянин на минуту вышел и возвратился с баночкою, наполненною темною жидкостью, бережно отлил часть ее в другую баночку и дал Пискареву с наставлением употреблять не больше как по семи капель в
воде. С жадностью схватил он эту драгоценную баночку, которую не
отдал бы за груду золота, и опрометью побежал домой.
Тит, как более сильный характер, первый пришел в себя и снова тем повелительным голосом, которым
отдавал барские приказы лет двадцать, сказал: «Ну что тут зевать! Сенька, втащи сюда корыто да
воды. А ты, Ларивон, сбегай-ка за батюшкой. Да нет ли у вас, Агафья Ивановна, медного пятака, на правой глаз-то ему надобно положить…»
Макар
отдал деньги, и ему дали бутылку. Он сунул ее за пазуху и незаметно для других отошел в темный угол. Там он наливал чашку за чашкой и тянул их одна за другой. Водка была горькая, разведенная, по случаю праздника,
водой более чем на три четверти. Зато махорки, видимо, не жалели. У Макара каждый раз захватывало на минуту дыхание, а в глазах ходили какие-то багровые круги.
В этом случае надобно вспомнить об Европе и об ее общественном мнении: не дальше, как прошлым летом, я, бывши в Эмсе на
водах, читал в одной сатирической немецкой газетке, что в России государственных людей чеканят, как талеры: если мальчика
отдали в пажеский корпус, то он непременно дойдет до каких-нибудь высших должностей по военной части, а если в училище правоведения или лицей, то до высших должностей по гражданской части!..
На Иргизе, когда монастыри отбирали, хоть народное собранье было, не хотел тогда народ часовен
отдавать —
водой на морозе из пожарных труб людей-то тогда разгоняли…
— То-то. На, прими, — сказал он, подавая жене закрытый бурак, но, увидя входившую канонницу,
отдал ей, примолвив: — Ей лучше принять, она свят человек. Возьми-ка, Евпраксеюшка,
воду богоявленскую.
— Да я, — говорит, — скорей детище свое в куль да в
воду, чем за мирского захребетника замуж
отдам!.. В нашем роду бесчестных людей не бывало, нам с Карпушкой родниться не стать.
— Настенька!.. Друг ты мой сердечный!.. — умоляющим голосом заговорил Алексей, взяв за руку девушку. — Какое ты слово опять молвила!.. Я-то тебя не люблю?..
Отдай,
отдай ленту да колечко,
отдай назад, моя ясынька, солнышко мое ненаглядное… Я не люблю?.. Да я за тебя в огонь и в
воду пойду…
— Конечно, знающего, — ответил Смолокуров. — Без знающих людей рыбного дела нельзя вести. Главное, верных людей надо; их «разъездными» в косных по снятым
водам рассылают наблюдать за ловцами… У нас, я вам скажу, дело вот как ведется. Снявши
воды, ловцам их сдаем. Искать ловцов не надо, сами нагрянут, знай выбирай, кому
отдать. Народ бедный, кормиться тоже надо, а к другим промысла́м непривычен. И как много их сойдется, сдача пойдет наперебой. Один перед другим проценты набавляет.
Как человеку, пойманному среди бела дня в грабеже, никак нельзя уверять всех, что он не знал того, что грабимый им человек не желал
отдать ему свой кошелек, так и богатым людям нашего мира, казалось бы, нельзя уже уверять себя и других, что они не знали того, что те люди рабочего народа, которые вынуждены работать под землей, в
воде, пекле по 10—14 часов в сутки и по ночам на разных фабриках и заводах, работают такую мучительную работу потому, что только при такой работе богатые люди дают им возможность существования.
Долго все усилия были тщетны. Наконец, к вечеру «Забияка» тронулся, и через пять минут громкое «ура» раздалось в тишине бухты с обоих судов. Клипер был на вольной
воде и, отведенный подальше от берега, бросил якорь.
Отдал якорь и «Коршун».
На новой кочевке травы хорошие и колодцы с пресной
водой,
отдавало немножко солью, да ничего, по нужде пить можно.
Обыкновенно охотник ползет к уткам на животе, по кочкам и мокрой траве, и стреляет только из-за куста, в 20–30 шагах в сидячую, причем его поганое ружье раз пять дает осечку, а выстрелив, сильно
отдает в плечо и в щеку; если удается попасть в цель, то тоже не малое горе: снимай сапоги и шаровары и полезай в холодную
воду.
Было бы ошибочно думать, что озеро питается
водою только из рек Мухеня и Немпту. Повышение уровня
воды его зависит и от Амура. И в этом случае наблюдается уже знакомый нам процесс засорения озера песком и илом. В ненастное время года мутная, амурская
вода входит в спокойное Синдинское озеро и
отдает ему тот материал, который находится в ней во взвешенном состоянии.
По его растерянному взгляду видно было, что он сам не мог
отдать себе отчета в том, что случилось и как он очутился в
воде.
Уезжая со льдины, они побросали всех тюленей в
воду,
отдав их в жертву хозяину морей Тэму, в глубоком убеждении, что это он наказал их за убой такого большого количества своих собак.
— Что это такое? В первый раз вижу, чтобы
вода текла из глаз человека! Мне это нравится! — сказал он. — Нравится настолько, что я готов взять себе эти глаза, умеющие изливать ручьи, и взамен дать тебе сердце голубки, которое ты можешь
отдать королю.
Отдай мне твои глаза. Вот тебе голубиное сердце за них.
Степан получает жалованья три рубля и целиком
отдает их сыну.
Отдает и свою месячину, — два пуда муки. А сам подбирает со стола за работниками обгрызанные корочки и мочит их в
воде. Работники за обедом смеются...
С сестрой Антонина Сергеевна никогда не имела общей жизни. Детство они провели врозь — Лидию.
отдали в тот институт, где теперь Лили, замуж она выходила, когда Гаярин засел в деревне; ее первого мужа сестра даже никогда не видала. И второй ее брак состоялся вдали от них. Она почти не расставалась с Петербургом, ездила только за границу, на
воды, и в Биарриц, да в Париж, исключительно для туалетов.
Простилась, закрыла глаза и через полчаса
отдала богу душу. До самой последней минуты она была в сознании. По крайней мере, когда ей вместо
воды подали молока, то она тихо прошептала...
— Управься мне с доносчиками, как хочешь, лишь бы концы в
воду, — сказал герцог и вынул из бюро несколько листов, которые и
отдал Липману вместе с подлинным доносом Горденки. — Вот тебе бланки на их судьбу! Выбрав нужное для себя, сожги бумагу. — Потом прибавил он благосклонно: — Ты сделал мне ныне подарок, и я у тебя в долгу. Твой племянник пожалован в кабинет-секретари: объяви ему это и прибавь, что на первое обзаведение в этом звании дарю ему пару коней с моей конюшни и приличный экипаж.
И что ж? сколько мамка ни берегла ее от худого глаза, умывая
водой, на которую пускала четверговую соль и уголья; как ни охраняли рои сенных девушек; что ни говорили ей в остережение отец, домашние и собственный разум, покоренный общим предрассудкам, — но поганый немчин, латынщик, чернокнижник, лишь с крыльца своего, и Анастасия находила средства
отдалить от себя мамку, девичью стражу, предрассудки, страх, стыдливость — и тут как тут у волокового окна своей светлицы.
Тут лекарка подошла к коробу, подозвала старшую девочку, называя ее своею внучкой, велела ей осторожно вынуть пузырек, замеченный соломинкой в бумажной пробке; потом
отдала его Мариуле с крепким наказом давать больной лекарства по одной капле, и то в
воде.
Банников. А вот сейчас помилуем. Подпиши, что Гориславская дочь твоя — и деньги
отдам и концы в
воду.