Неточные совпадения
Это был очень
молодой человек, лет двадцати двух, с смуглою и подвижною физиономией, казавшеюся старее своих лет,
одетый по моде и фатом, с пробором на затылке, расчесанный и распомаженный, со множеством перстней и колец на белых, отчищенных щетками пальцах и золотыми цепями на жилете.
Обиделись еще двое и, не слушая объяснений, ловко и быстро маневрируя, вогнали Клима на двор, где сидели три полицейских солдата, а на земле, у крыльца, громко храпел неказисто
одетый и, должно быть, пьяный
человек. Через несколько минут втолкнули еще одного,
молодого, в светлом костюме, с рябым лицом; втолкнувший сказал солдатам...
На лестницу вбежали двое
молодых людей с корзиной цветов, навстречу им двигалась публика, —
человек с широкой седой бородой,
одетый в поддевку, говорил...
Клим перестал слушать его ворчливую речь, думая о
молодом человеке,
одетом в голубовато-серый мундир, о его смущенной улыбке. Что сказал бы этот
человек, если б пред ним поставить Кутузова, Дьякона, Лютова? Да, какой силы слова он мог бы сказать этим
людям? И Самгин вспомнил — не насмешливо, как всегда вспоминал, а — с горечью...
Очень доволен был и еще один
молодой парень, ужасно глупый и ужасно много говоривший,
одетый по-немецки и от которого весьма скверно пахло, — лакей, как я узнал после; этот с пившим
молодым человеком даже подружился и при каждой остановке поезда поднимал его приглашением: «Теперь пора водку пить» — и оба выходили обнявшись.
Это был еще очень
молодой человек, впрочем лет уже двадцати трех, прелестно
одетый, хорошего дома и красавчик собой, но — несомненно дурного общества.
Возвращаясь в тот же день, я заметил в вагоне одного плюгавенького
молодого человека, недурно, но нечисто
одетого, угреватого, из грязновато-смуглых брюнетов.
Это был
молодой человек, лет не более двадцати, щегольски
одетый, с очень милым беленьким личиком и с прекрасными густыми русыми волосами.
Прочие дворяне сидели на диванах, кучками жались к дверям и подле окон; один, уже, немолодой, но женоподобный по наружности помещик, стоял в уголку, вздрагивал, краснел и с замешательством вертел у себя на желудке печаткою своих часов, хотя никто не обращал на него внимания; иные господа, в круглых фраках и клетчатых панталонах работы московского портного, вечного цехового мастера Фирса Клюхина, рассуждали необыкновенно развязно и бойко, свободно поворачивая своими жирными и голыми затылками;
молодой человек, лет двадцати, подслеповатый и белокурый, с ног до головы
одетый в черную одежду, видимо робел, но язвительно улыбался…
В канцелярии, в углу, кто-то лежал на стульях и стонал; я посмотрел —
молодой человек красивой наружности и чисто
одетый, он харкал кровью и охал; частный лекарь советовал пораньше утром отправить его в больницу.
Однажды на таком гулянии появился
молодой человек,
одетый щеголем, худощавый, подвижной и веселый. Он пожимал руки направо и налево, перекидываясь шутками. И за ним говорили...
Первое неприятное впечатление Лизаветы Прокофьевны у князя — было застать кругом него целую компанию гостей, не говоря уже о том, что в этой компании были два-три лица ей решительно ненавистные; второе — удивление при виде совершенно на взгляд здорового, щеголевато
одетого и смеющегося
молодого человека, ступившего им навстречу, вместо умирающего на смертном одре, которого она ожидала найти.
В одно прекрасное утро является к нему один посетитель, с спокойным и строгим лицом, с вежливою, но достойною и справедливою речью,
одетый скромно и благородно, с видимым прогрессивным оттенком в мысли, и в двух словах объясняет причину своего визита: он — известный адвокат; ему поручено одно дело одним
молодым человеком; он является от его имени.
В одном из вагонов третьего класса, с рассвета, очутились друг против друга, у самого окна, два пассажира, — оба
люди молодые, оба почти налегке, оба не щегольски
одетые, оба с довольно замечательными физиономиями, и оба пожелавшие, наконец, войти друг с другом в разговор.
Остальные гости, которых было, впрочем, немного (один жалкий старичок учитель, бог знает для чего приглашенный, какой-то неизвестный и очень
молодой человек, ужасно робевший и все время молчавший, одна бойкая дама, лет сорока, из актрис, и одна чрезвычайно красивая, чрезвычайно хорошо и богато
одетая и необыкновенно неразговорчивая
молодая дама), не только не могли особенно оживить разговор, но даже и просто иногда не знали, о чем говорить.
Это был еще довольно
молодой человек, лет под тридцать, скромно, но изящно
одетый, с приятными, но как-то слишком уж солидными манерами.
Это был
молодой человек, бедно и неряшливо
одетый, в сюртуке, с засаленными до зеркального лоску рукавами, с жирною, застегнутою доверху жилеткой, с исчезнувшим куда-то бельем, с черным шелковым замасленным донельзя и скатанным в жгут шарфом, с немытыми руками, с чрезвычайно угреватым лицом, белокурый и, если можно так выразиться, с невинно-нахальным взглядом.
В это время раздался звонок в дверях, и вслед за тем послышался незнакомый голос какого-то мужчины, который разговаривал с Иваном. Павел поспешил выйти, притворив за собой дверь в ту комнату, где сидела Клеопатра Петровна. В маленькой передней своей он увидел высокого
молодого человека, блондина,
одетого в щегольской вицмундир, в лаковые сапоги, в визитные черные перчатки и с круглой, глянцевитой шляпой в руке.
Нашему вице-губернатору предшествовал на этот раз приглашенный им из департамента очень еще
молодой человек, но уже с геморроидальным цветом лица,
одетый франтом, худощавый и вообще очень похожий своим тоном и манерами на Калиновича, когда тот был молод, и, может быть, такой же будущий вице-губернатор, но пока еще только, как говорили, будущий секретарь губернского правления.
Это был
молодой человек лет двадцати семи или около, немного повыше среднего роста, с жидкими белокурыми, довольно длинными волосами и с клочковатыми, едва обозначавшимися усами и бородкой.
Одетый чисто и даже по моде, но не щегольски; как будто с первого взгляда сутуловатый и мешковатый, но, однако ж, совсем не сутуловатый и даже развязный. Как будто какой-то чудак, и, однако же, все у нас находили потом его манеры весьма приличными, а разговор всегда идущим к делу.
Это был еще
молодой человек, лет около двадцати семи, прилично
одетый, стройный и сухощавый брюнет, с бледным, несколько грязноватого оттенка лицом и с черными глазами без блеску.
Молодой человек оказался очень опрятно
одетым, даже более того: все на нем было с иголочки, как бы сейчас только купленное; волосы у
молодого человека были рыжие, слегка кудреватые; глаза тоже почти рыжие, но умные и плутоватые; по своему поклону он показался Крапчику похожим на семинариста.
В Перми, когда их сводили на берег, я пробирался по сходням баржи; мимо меня шли десятки серых человечков, гулко топая ногами, звякая кольцами кандалов, согнувшись под тяжестью котомок; шли женщины и мужчины, старые и
молодые, красивые и уродливые, но совсем такие же, как все
люди, только иначе
одетые и обезображенные бритьем.
Оба они пожимали ему руки на платформе, а когда он вошел в вагон, ближайший
молодой человек, тоже
одетый весьма старательно, приветливо посторонился, очищая место возле себя…
В праздничные вечера в домах и в палисадниках шипели самовары, и, тесно окружая столы, нарядно
одетые семьи солидных
людей пили чай со свежим вареньем, с
молодым мёдом. Весело побрякивали оловянные ложки, пели птицы на косяках окон, шумел неторопливый говор, плавал запах горящих углей, жирных пирогов, помады, лампадного масла и дёгтя, а в сетях бузины и акации мелькали, любопытно поглядывая на улицу, бойкие глаза девиц.
Это был еще
молодой человек, для лакея
одетый прекрасно, не хуже иного губернского франта.
В четыре часа без десяти минут к крыльцу стаховской дачи подъехала ямская карета, и
человек еще
молодой, благообразной наружности, просто и изящно
одетый, вышел из нее и велел доложить о себе. Это был Егор Андреевич Курнатовский.
Тут были даже государственные
люди, дипломаты, тузы с европейскими именами, мужи совета и разума, воображающие, что золотая булла издана папой и что английский"роог-tax"есть налог на бедных; тут были, наконец, и рьяные, но застенчивые поклонники камелий, светские
молодые львы с превосходнейшими проборами на затылках, с прекраснейшими висячими бакенбардами,
одетые в настоящие лондонские костюмы,
молодые львы, которым, казалось, ничего не мешало быть такими же пошляками, как и пресловутый французский говорун; но нет! не в ходу, знать, у нас родное, — и графиня Ш., известная законодательница мод и гран-жанра, прозванная злыми языками"Царицей ос"и"Медузою в чепце", предпочитала, в отсутствии говоруна, обращаться к тут же вертевшимся итальянцам, молдаванцам, американским"спиритам", бойким секретарям иностранных посольств немчикам с женоподобною, но уже осторожною физиономией и т. п.
У окна,
одетая пастушкой, сидела графиня Ш.,"царица ос", окруженная
молодыми людьми; в числе их отличался своей надменной осанкой, совершенно плоским черепом и бездушно-зверским выражением лица, достойным бухарского хана или римского Гелиогабала, знаменитый богач и красавец Фиников; другая дама, тоже графиня, известная под коротким именем Lisе, разговаривала с длинноволосым белокурым и бледным"спиритом"; рядом стоял господин, тоже бледный и длинноволосый, и значительно посмеивался: господин этот также верил в спиритизм, но, сверх того, занимался пророчеством и, на основании апокалипсиса и талмуда, предсказывал всякие удивительные события; ни одно из этих событий не совершалось — а он не смущался и продолжал пророчествовать.
В одном из вагонов третьего класса сидел
молодой человек, немного выше среднего роста,
одетый в теплое пальто с бобровым воротником.
В один из холодных январских воскресных вечеров холодного 187… года к воротам завода подходил или, вернее сказать, подбегал
молодой человек с интеллигентным лицом,
одетый в рубище, в опорках вместо сапог, надетых на босые ноги. Подошедший постучал в калитку большим железным кольцом, и на стук вышел сторож, усатый солдат, с добродушно-строгим выражением чисто русского, курносого лица.
Это помещение, не очень большое, было обставлено как гостиная, с глухим мягким ковром на весь пол. В кресле, спиной к окну, скрестив ноги и облокотясь на драгоценный столик, сидел, откинув голову,
молодой человек,
одетый как модная картинка. Он смотрел перед собой большими голубыми глазами, с самодовольной улыбкой на розовом лице, оттененном черными усиками. Короче говоря, это был точь-в-точь манекен из витрины. Мы все стали против него. Галуэй сказал...
Им, его повадкой любовались, он чувствовал это и ещё более пьянел от радости быть таким, каков есть. Он сиял и сверкал, как этот весенний, солнечный день, как вся земля, нарядно
одетая юной зеленью трав и листьев, дымившаяся запахом берёз и
молодых сосен, поднявших в голубое небо свои золотистые свечи, — весна в этом году была ранняя и жаркая, уже расцветала черёмуха и сирень. Всё было празднично, всё ликовало; даже
люди в этот день тоже как будто расцвели всем лучшим, что было в них.
Помню, я пересек двор, шел на керосиновый фонарь у подъезда больницы, как зачарованный смотрел, как он мигает. Приемная уже была освещена, и весь состав моих помощников ждал меня уже
одетый и в халатах. Это были: фельдшер Демьян Лукич,
молодой еще, но очень способный
человек, и две опытных акушерки — Анна Николаевна и Пелагея Ивановна. Я же был всего лишь двадцатичетырехлетним врачом, два месяца назад выпущенным и назначенным заведовать Никольской больницей.
Светлый деревянный корпус, где мы были, представлял резкий контраст с фабрикой;
молодой человек, машинист,
одетый в замазанную машинным салом блузу, нагнувшись через перила, наливал из жестяной лейки жир в медную подушку маховика; около окна стоял плотный, приземистый старик с «правилом» в руке.
Хмельной старичишка, приехавший с
молодым парнем, готовился было начать рассказ о встрече своей с Антоном какому-то мельнику (что делал он без исключения всякий раз, как на сцену появлялось новое лицо), когда к кружку их подошел
человек высокого роста, щегольски
одетый; все в нем с первого разу показывало зажиточного фабричного мужика.
Герасим был чистый свежий, раздобревший на городских харчах
молодой мужик. Всегда веселый, ясный. Сначала вид этого, всегда чисто, по-русски
одетого человека, делавшего это противное дело, смущал Ивана Ильича.
— Он велел подать чаю и сел с ними подле стола; народу было много всякого; за тем же столом, где сидел Печорин, сидел также какой-то
молодой человек во фраке, не совсем отлично
одетый и куривший собственные пахитосы к великому соблазну трактирных служителей.
Это был
молодой человек, с русою небольшою бородкой,
одетый в длинный черный пиджак, застегнутый на все пуговицы, и в простом суконном картузе.
Молодой, хорошо
одетый человек, приятного вида, встретился ей на улице.
Обок дороги шел по траве
молодой человек,
одетый не в арестантское, а в свое собственное платье.
Теперь рядом с
молодым человеком, держась за его руку, шел мальчик лет пяти,
одетый не совсем по росту. Рукава какой-то кацавейки были завернуты на детских руках, талия перевязана белым платком; таким же платком перевязан подбородок, большой картуз с обширным козырьком, из-под которого глядели простодушные синие глаза ребенка. Он старался шагать широко, чтобы не отставать от остальных.
Это были:
молодая дама, стройная и нарядная, и
молодой человек, тоже стройный и
одетый с большими претензиями на франтовство.
В гостиной у Елены сидел Ресницын,
молодой человек, по-модному
одетый, несколько вялый, но совершенно влюбленный в себя и уверенный в своих достоинствах. Его любезности сегодня не имели никакого успеха у Елены, как и раньше, впрочем. Но прежде она выслушивала его с той общей и безличной благосклонностью, которая привычна для
людей так называемого «хорошего общества». Теперь же она была холодна и молчалива.
Солнце с полден своротило, когда запылилась дорожка, ведущая к Свиблову. Тихо в погосте: Сушило после обеда отдыхал, дьячок Игнатий да пономарь Ипатий гоняли голубей; поповы, дьячковы и пономаревы дети по грибы ушли, один Груздок сидел возле мостика, ловя в мутном омуте гольцов на удочку. Заслышав шум подъезжавшей тележки, поднял он голову и, увидев
молодого человека,
одетого по-немецкому, диву дался.
Толковали также и в народе, и в газетах, будто 29-го мая, в третьем часу пополудни, ехал в дрожках мимо министерства внутренних дел
молодой человек, с небольшой бородкой, хорошо
одетый, в статском пальто, и будто он бросил небольшой шар или клуб, который высоко прыгнул и потом упал, не зажегши ничего.
Какой-то
молодой человек, без сюртука,
одетый в одну рубашку и панталоны, с студентской фуражкой на голове, с топором за кожаным поясом, предводительствуя небольшой группой своих товарищей-студентов, просто поражал толпу, смотревшую на пожар, чудесами неимоверного мужества.
За чаем, в одной из парадных комнат, сидели они впятером. Хозяин, на вид лавочник, черноватый моложавый
человек лет за пятьдесят,
одетый «по — немецки», с рябинами на смуглом лице, собранном в комочек, очень юркий и ласковый в разговоре. Остальные больше смотрели разжившимися крестьянами, в чуйках и высоких сапогах. Один из них, по фамилии Меньшуткин, был еще
молодой малый. Двое других прозывались Шараев и Дубышкин.
Хорошо
одетый, очень невысокий и худой
молодой человек, с узким бледным лицом и странно-густою окладистою каштанового бородкою; черные колючие глаза; длинными, неврастеническими пальцами постоянно подкручивает усы. Был он курсом старше меня, тоже на филологическом факультете. Знаком я с ним не был. На него все потихоньку указывали: уже известный поэт, печатается в лучших журналах. Дмитрий Мережковский. Я и сам читал в журналах его стихи. Нравились.
На рояли играл благообразный старик в очках, похожий лицом на маршала Базена; на скрипке —
молодой человек с русой бородкой,
одетый по последней моде.