Неточные совпадения
— Лягушки ли, не лягушки, — я газет не издаю и защищать их не хочу; но я говорю о единомыслии в
мире интеллигенции, — сказал Сергей Иванович,
обращаясь к брату.
И вот ей не
к кому
обратиться! Она на груди этих трех людей нашла защиту от своего отчаяния, продолжает находить мало-помалу потерянную уверенность в себе, чувствует возвращающийся в душу
мир.
Исчезла бы великая идея бессмертия, и приходилось бы заменить ее; и весь великий избыток прежней любви
к Тому, который и был бессмертие,
обратился бы у всех на природу, на
мир, на людей, на всякую былинку.
Я из Англии писал вам, что чудеса выдохлись, праздничные явления
обращаются в будничные, да и сами мы уже развращены ранним и заочным знанием так называемых чудес
мира, стыдимся этих чудес, торопливо стараемся разоблачить чудо от всякой поэзии, боясь, чтоб нас не заподозрили в вере в чудо или в младенческом влечении
к нему: мы выросли и оттого предпочитаем скучать и быть скучными.
Остается
обратиться к творческой жизни идей, которая неприметно назревала в
мире.
Дух, укрепленный в своих абсолютных истоках и возрожденный, должен
обратиться к многообразной и сложной конкретности
мира живой, творческой реакцией и обнаружить свои творческие дары.
— Я читал эту книгу, на которую вы возражали, —
обратился он
к Ивану Федоровичу, — и удивлен был словами духовного лица, что «церковь есть царство не от
мира сего».
И на протяжении всей истории философской мысли
обращались к самопознанию как пути
к познанию
мира.
Индивидуум вновь
обратился к себе,
к своему субъективному
миру, вошел внутрь; обнажился
мир внутреннего человека, придавленный ложным объективизмом природы и общества.
Фокусник (с наружностью, свойственною всем в
мире фокусникам, и с засученными немного рукавами фрака)
обращался, по преимуществу,
к m-me Пиколовой.
Привычка ли
обращаться преимущественно с явлениям
мира действительного, сердечная ли сухость, следствии той же практичности, которая приковывает человека
к факту и заставляет считать бреднями все то, что ускользает от простого, чувственного осязания, — как бы то ни было, но, во всяком случае, мне показалось что я внезапно очутился в какой-то совершенно иной атмосфере, в которой не имел ни малейшего желания оставаться долее.
— Соколов привели, ваше высокоблагородие! — сказал он, входя в мою комнату, — таких соколов, что сам Иван Демьяныч, можно сказать, угорел. А! Маремьяна-старица, обо всем
мире печальница! — продолжал он,
обращаясь к Мавре Кузьмовне, — каково, сударушка, поживаешь? ну, мы, нече сказать, благодаря богу, живем, хлеб жуем, а потроха-то твои тоже повычистили! да и сокола твоего в золотую клетку посадили… фю!
Сенокос обыкновенно убирается помочью; но между этою помочью и тою, которую устраивает хозяйственный мужичок, существует громадная разница. Мужичок приглашает таких же хозяйственных мужиков-соседей, как он сам; работа у них кипит, потому что они взаимно друг с другом чередуются. Нынешнее воскресенье у него помочь; в следующий праздничный день он сам идет на помочь
к соседу. Священник
обращается за помочью ко всему
миру; все обещают, а назавтра добрая половила не явится.
— Нет, я один. Mademoiselle Полина сюда переехала. Мать ее умерла. Она думает здесь постоянно поселиться, и я уж кстати приехал проводить ее, — отвечал рассеянно князь и приостановился немного в раздумье. — Не свободны ли вы сегодня? — вдруг начал он,
обращаясь к Калиновичу. — Не хотите ли со мною отобедать в кабачке, а после съездим
к mademoiselle Полине. Она живет на даче за Петергофом — прелестнейшее местоположение, какое когда-либо создавалось в божьем
мире.
— Вы, господа литераторы, — продолжал он, прямо
обращаясь к Калиновичу, — живя в хорошем обществе, встретите характеры и сюжеты интересные и знакомые для образованного
мира, а общество, наоборот, начнет любить, свое, русское, родное.
— Он вот очень хорошо знает, — продолжала она, указав на Калиновича и
обращаясь более
к Белавину, — знает, какой у меня ужасный отрицательный взгляд был на божий
мир; но когда именно пришло для меня время такого несчастия, такого падения в общественном мнении, что каждый, кажется, мог бросить в меня безнаказанно камень, однако никто, даже из людей, которых я, может быть, сама оскорбляла, — никто не дал мне даже почувствовать этого каким-нибудь двусмысленным взглядом, — тогда я поняла, что в каждом человеке есть искра божья, искра любви, и перестала не любить и презирать людей.
Он прибавлял, что решился напомнить ей о себе вследствие случайного обстоятельства, которое слишком живо возбудило в нем образы прошедшего; рассказал ей свою жизнь, одинокую, бессемейную, безрадостную; заклинал ее понять причины, побудившие его
обратиться к ней, не дать ему унести в могилу горестное сознание своей вины — давно выстраданной, но не прощенной — и порадовать его хотя самой краткой весточкой о том, как ей живется в этом новом
мире, куда она удалилась.
— Да, прошу тебя, пожалуй усни, — и с этими словами отец протопоп, оседлав свой гордый римский нос большими серебряными очками, начал медленно перелистывать свою синюю книгу. Он не читал, а только перелистывал эту книгу и при том останавливался не на том, что в ней было напечатано, а лишь просматривал его собственной рукой исписанные прокладные страницы. Все эти записки были сделаны разновременно и воскрешали пред старым протопопом целый
мир воспоминаний,
к которым он любил по временам
обращаться.
Для достижения первой цели конгресс
обращается к учителям истории,
к женщинам и
к духовенству с советом проповедовать людям каждое 3-е воскресенье декабря зло войны и благо
мира; для достижения второй — конгресс
обращается к правительствам, предлагая им разоружение и замену войны арбитрацией.
— Нет-с… это так… я проводил недалеко маменьку. Но могу ли я
обратиться к вам как
к благороднейшему человеку в
мире?
Так, например, когда я объяснил одному из них, что для них же будет хуже, ежели
мир обратится в пустыню, ибо некого будет усмирять и даже некому будет готовить им кушанье, то он, с невероятным апломбом, ответил мне: «Тем лучше! мы будем ездить друг
к другу и играть в карты, а обедать будем ходить в рестораны!» И я опять вынужден был замолчать, ибо какая же возможность поколебать эту непреоборимую веру в какое-то провиденциальное назначение помпадуров, которая ни перед чем не останавливается и никаких невозможностей не признает!
— Ну, так и быть! повинную голову и меч не сечет; я ж человек не злой и лиха не помню. Добро, вставай, Григорьевна!
Мир так
мир. Дай-ка ей чарку вина, посади ее за стол да угости хорошенько, — продолжал Кудимыч вполголоса,
обращаясь к приказчику. — Не надо с ней ссориться: не ровен час, меня не случится… да, что грех таить! и я насилу с ней справился: сильна, проклятая!
Пелагея Дмитревна была слуга, достойная своего хозяина. Это было кротчайшее и незлобивейшее существо в
мире; она стряпала, убиралась по дому, берегла хозяйские крошки и всем, кому чем могла, служила. Ее все больные очень любили, и она всех любила ровной любовью. Только
к Насте она с первого же дня стала обнаруживать исключительную нежность, которая не более как через неделю после Настиного приезда
обратилась у старухи в глубокую сердечную привязанность.
Весь
мир открыт пред нами, донна Анна;
Моя душа свободна и ясна.
К чему бы мыслью я ни
обратился,
Я до всего достигну. Но оставим
Мы этот разговор. Теперь любовь,
Одна любовь моею будет целью!
Обратились к древнему
миру;
к его искусству чувствовалась симпатия; хотели усвоить его зодчество, ясное, открытое, как чело юноши, гармоничное, «как остывшая музыка».
И замечательно то, что всё это коломенское население, весь этот
мир бедных старух, мелких чиновников, мелких артистов и, словом, всей мелюзги, которую мы только поименовали, соглашались лучше терпеть и выносить последнюю крайность, нежели
обратиться к страшному ростовщику; находили даже умерших от голода старух, которые лучше соглашались умертвить свое тело, нежели погубить душу.
(
Обращаясь к Ананью Яковлеву). Я еще вчерасятко тебя на сходку звал, ты не пришел!.. Сегодня бабенка Спиридоньевна прибегала
к нам и новые известия об тебе дала… Значит, я сам
к тебе с
миром на дом пришел.
Ананий Яковлев(
обращаясь к мужикам). Господа миряне! Что же это такое? Заступитесь, хоша вы, за меня, несчастного! Примените хоша маненько
к себе теперешнее мое положенье: середь белого дня приходят и этакой срам и поруганье чинят. (Становится на колени.) Слезно и на коленях прошу вас, обстойте меня хоша сколько-нибудь и не доводите меня до последнего. Бог вас наградит за то… (Кланяется общим поклоном всему
миру в ноги.)
Фроим сообщил нам об этом событии за несколько дней до свадьбы. «Пока мы читаем и рассуждаем, — писал он,
обращаясь к Дробышу, — „старая жизнь“ делает свое дело. Ты думал, что можно рассуждать вечно, а Зильберминц действовал. Маня для нас потеряна: она уходит в другой, старый, „не наш“
мир. Жаль. Девочка умная…»
Весьма естественно, что, находясь в таком положении, человек более
обращается к своему субъективному
миру и занимается переработкою тех впечатлений, которые были уже получены им прежде.
Наконец, человек
обращается от внешнего
мира к себе и в своей собственной натуре тоже начинает замечать борьбу каких-то противоположных побуждений.
Но кончим этот скучный эпизод
И
обратимся к нашему герою.
До этих пор он не имел забот
Житейских и невинною душою
Искал страстей, как пищи. Длинный год
Провел он средь тетрадей, книг, историй,
Грамматик, географий и теорий
Всех философий
мира. Пять систем
Имел маркиз, а на вопрос: зачем?
Он отвечал вам гордо и свободно:
«Monsieur, c'est mon affaire» — так мне угодно!
Обратимся же теперь
к крестьянскому
миру: кто не согласится, что там разве в виде редкого исключения могут встретиться обстоятельства, которые бы лелеяли правильное и полное развитие нежной, доброй натуры!
Среди этого хаоса, среди этого предсмертного томления и мучительного возрождения, среди этого
мира, распадающегося в прах вокруг колыбели, взоры невольно
обращаются к востоку.
Не мудрено, что живой, восприимчивый мальчик
обратился исключительно
к природе и своему внутреннему чувству и стал жить в этом
мире, в котором не встречал столько противоречий, как в окружающих его житейских явлениях.
Обращаясь к самопознанию, которое есть одно из главных источников философского познания, я открываю в себе изначальное, исходное: противление мировой данности, неприятие всякой объектности, как рабства человека, противоположение свободы духа необходимости
мира, насилию и конформизму.
Объяснить внутренние пружины сложившегося философского мировоззрения можно, только
обратившись к первичному мироощущению философа,
к его изначальному видению
мира.
Но восторгу народа не было конца, когда Дуль-Дуль
обратился к нему с приветствием. Ни один король в
мире не сумел бы сказать такую речь! В ней сказался весь тонкий ум, вся мудрость молодого короля.
И уж без всякого участия своей воли, ничего не понимая и не соображая, он сделал полшага
к Нюте и взял ее за руку выше кисти. В глазах его помутилось и выступили слезы, весь
мир обратился в одно большое, мохнатое полотенце, от которого пахло купальней.
Мир, видите ли, устанет от чрезмерности мук, захлебнется в крови, утомится борьбой — и по этой причине
обратится к любви. Вот чем можно было обосновать надежду…
В конце августа, в воскресенье, Афанасий
обратился на сходе
к миру с просьбою разрешить ему принять в дом зятя.
Нужно отвернуться от
мира множественного, пожертвовать привязанностью
к нему и
обратиться исключительно
к Единому, возлюбить Единое и Ему отдать всю свою жизнь.
Рассказывают, когда в Харбине была получена телеграмма о
мире, шел дождь. В одном ресторане офицер
обратился к присутствовавшим, указывая на густо сыпавшиеся с неба капли...
Видя, что государь слишком расстроен, Аракчеев ни слова не ответил ему, но решился
обратиться к императрице Елизавете Алексеевне и упросил ее убедить ее венценосного супруга подождать до зимы. Биньон говорит, будто бы они на коленях умоляли государя не заключать
мира, и он согласился.
Гаген поклонился офицеру, тут же находившемуся, шепнул ему что-то на ухо и, когда он вышел,
обратился с чувством и твердостию
к дяде нашему: „Выслушайте от меня, благороднейший господин, то, что произнес некогда пророк Исаия царю Езекию: устрой свой дом, ибо ты должен умереть и до вечера завтрашнего ж дня оставить
мир сей”.
Не со смиренным послушанием должен
обратиться человек
к миру, а с творческой активностью.
Первый затем
обратился к императору с речью на французском языке, в которой, изложив бедственное положение мальтийского ордена, лишенного своих «наследственных владений», и печальную судьбу рыцарей, рассеявшихся по всему
миру, просил его величество принять на себя звание великого магистра.
Исчезла бы великая идея бессмертия и приходилось бы заменить ее; и весь великий избыток прежней любви
к тому, который был Бессмертие,
обратился бы у всех на природу, на
мир, на людей, на всякую былинку.
Здесь пастор отдохнул немного, потом,
обратившись к своей спутнице, не смевшей сказать ни слова в защиту того или другого, ибо, по-видимому, уже между ними не было слова на
мир, снова продолжал...
— Наглец неблагодарный! — кричал Глик, не помня себя от гнева. — Дерзость неимоверная в летописях
мира! Как? воспользоваться моим добродушием; бесстыдно похитить плоды многолетних трудов моих!
К суду вашему
обращаюсь, именитое дворянство лифляндское! Имея в виду одно ваше благо, благо Лифляндии, я соорудил это творение, готовился посвятить его вам, и вдруг… Вступитесь за собственное свое дело, господа! Одно заглавие скажет вам…