У него горела голова, жгло веки глаз, сохли губы. Он нервно курил папиросу за папиросой и часто приподымался с дивана, чтобы взять со стола графин с водой и жадно, прямо из горлышка, выпить несколько больших глотков. Потом каким-то случайным усилием воли ему удалось оторвать свои мысли от прошедшей ночи, и сразу тяжелый сон, без всяких видений и образов, точно
обволок его черной ватой.
Мы молчим с минуту. Потом я прощаюсь и ухожу. Мне идти далеко, через все местечко, версты три. Глубокая тишина, калоши мои скрипят по свежему снегу громко, на всю вселенную. На небе ни облачка, и страшные звезды необычайно ярко шевелятся и дрожат в своей бездонной высоте. Я гляжу вверх, думаю о горбатом телеграфисте. Тонкая, нежная печаль
обволакивает мое сердце, и мне кажется, что звезды вдруг начинают расплываться в большие серебряные пятна.
Неточные совпадения
Козаки наши ехали бы, может, и далее, если бы не
обволокло всего неба ночью, словно черным рядном, и в поле не стало так же темно, как под овчинным тулупом.
Все пространство от порога до стола нужно было пройти под его тяжелым, гипнотизирующим взглядом, который как будто
обволакивал жертву чем-то подавляющим, густым и тягучим.
Мы шли еще некоторое время. На землю надвигалась ночь с востока. Как только скрылось солнце, узкая алая лента растянулась по горизонту, но и она уже начала тускнеть, как остывающее раскаленное докрасна железо. Кое-где замигали звезды, а между тем впереди нигде не было видно огней. Напрасно мы напрягали зрение и всматривались в сумрак, который быстро сгущался и
обволакивал землю. Впереди по-прежнему плес за плесом, протока за протокой сменяли друг друга с поразительным однообразием.
Тяжелые, лохматые, они двигались куда-то на юго-запад, взбирались по распадкам,
обволакивали мысы и оставляли в поле зрения только подошвы гор.
После полудня погода испортилась. Небо стало быстро заволакиваться тучами, солнечный свет сделался рассеянным, тени на земле исчезли, и все живое попряталось и притаилось. Где-то на юго-востоке росла буря. Предвестники ее неслышными, зловещими волнами спускались на землю,
обволакивая отдаленные горы, деревья в лесу и утесы на берегу моря.
Вскоре густой веселый туман
обволок души, сознание и члены юнкеров. Они еще помнили кое-как мерное, упругое и усыпляющее качание парных колясок на резиновых шинах. Остальное уплыло из памяти. Как сквозь сон, им мерещился приезд прямо на батальонную линию и сухой голос Хухрика...
В большом фруктовом саду, который назывался коммерческим и приносил Егору Семенычу ежегодно несколько тысяч чистого дохода, стлался по земле черный, густой, едкий дым и,
обволакивая деревья, спасал от мороза эти тысячи.
Окаянная, мертвая, зеленая скука
обволокла паутиной мой мозг и парализовала тело.
Мертвящая тишина вместе с мраком неслышными волнами
обволакивала землю.
Ночные тени неслышными волнами
обволакивали горы, лес и орочские домики.
Какой-то кровавый туман
обволакивает землю, застилая взоры, и я начинаю думать, что действительно приближается момент мировой катастрофы.
Жженка не была еще допита. Потекли менее связные речи. Все вокруг колебалось. Чад
обволакивал пьющих и пляшущих. Пили больше по инерции… Поцелуи, объятия грозили перейти в схватки.
Импровизованный ресторан наполнялся. Охотников засесть с самого начала вечера за столы явилось очень много. Дам еще не было. Трактирным воздухом сейчас же запахло. Наемные официанты внесли с собой суету клубной службы и купеческих парадных поминок у"кондитера". Столовую уже начал
обволакивать пар… Свечи горели тусклее.
M-me Патера чуть заметно поморщилась. Лука Иванович сдержал улыбку. Князь невозмутимо
обволакивал хозяйку глазами.
Вы что-то бормочете, беспомощно поглядываете по сторонам, как бы ища спасения, но пухлые женские руки, как две змеи,
обволакивают уже вашу шею, лацкан вашего фрака уже покрыт слоем пудры. Бедная, всё прощающая, всё выносящая фрачная пара!
— Совершенно верно, — ответил он, чувствуя, что какое-то приятное щекотание начинает
обволакивать все его существо.
Правда, он и сам смеялся при этом, так как давно позабыл, где в его словах правда, а где ложь, то, что табачным дымом
обволакивало всю его беспутную, пьяную жизнь. Но сегодня — в октябрьском утре, идя по холодным улицам, — он ясно почувствовал, что вчерашнее — ложь и что «он» просто негодяй; и было стыдно вчерашних мальчишеских слов.