Неточные совпадения
Пускай меня отъявят старовером,
Но хуже для меня наш Север во сто крат
С тех пор, как отдал всё в обмен на
новый лад —
И нравы, и язык, и старину
святую,
И величавую одежду на другую
По шутовскому образцу...
Между тем в христианстве есть мессианское ожидание второго явления Христа в силе и славе, есть мессианское искание царства Божьего, как на небе, так и на земле, возможное ожидание
новой эпохи Духа
Святого.
— Так эта записка служит причиною
новой ссоры между нами? — сказал он, опять смеясь: если так, я отниму ее у вас и сожгу, ведь вы знаете, про таких людей, как мы с вами, говорят, что для нас нет ничего
святого. Ведь мы способны на всякие насилия и злодейства. Но что же, могу я продолжать?
В отличие от
святого Серафима, в котором действительно были белые лучи, в старце Амвросии было что-то унылое, в нем не было веяния
нового духа.
Монашество
святого Серафима представлялось
новым белым монашеством, в нем видели веяние Духа
Святого.
Так должна была сложиться
новая церковь
Святого Духа, в которой раскроется тайна плоти.
Меня связывала со многими представителями русской религиозной мысли начала XX века великая надежда, что возможно продолжение откровения в христианстве,
новое излияние Духа
Святого.
Ожидание
новой эпохи
Святого Духа.
Природный порядок, лежащий во зле, побежден будет
новой,
святой любовью, мистическим браком.
Все великие творцы в истории человечества — такие же участники в Божьем деле, в творчестве
нового Космоса, как и
святые и подвижники.
Почему великая,
святая идея теократии, Града Божьего, стала ненавистной
новому человечеству, почему оно отказалось от томления по небу, почему ничего не вышло с грандиозным опытом охристианить мир без остатка?
Когда все разошлись, Келлер нагнулся к Лебедеву и сообщил ему: «Мы бы с тобой затеяли крик, подрались, осрамились, притянули бы полицию; а он вон друзей себе приобрел
новых, да еще каких; я их знаю!» Лебедев, который был довольно «готов», вздохнул и произнес: «Утаил от премудрых и разумных и открыл младенцам, я это говорил еще и прежде про него, но теперь прибавляю, что и самого младенца бог сохранил, спас от бездны, он и все
святые его!»
Общее впечатление главный управляющий произвел на своих будущих сослуживцев неблагоприятное. Не успел человек приехать и сейчас к делам бросился. «Погоди, брат, упыхаешься, а
новая метла только сначала чисто метет». Наружность тоже не понравилась, особенно правый глаз… Старик бухгалтер, когда начальство ушло, заявил, что «в царствии
святых несть рыжих, а косых, а кривых и подавно».
— И дело. Ты затеял нечто большое и прекрасное, Лихонин. Князь мне ночью говорил. Ну, что же, на то и молодость, чтобы делать
святые глупости. Дай мне бутылку, Александра, я сам открою, а то ты надорвешься и у тебя жила лопнет. За
новую жизнь, Любочка, виноват… Любовь… Любовь…
Мать отслужила молебен в
новой горнице, священник окропил
новые стены
святою водою, и мы перешли в
новое жилье.
— Нашего брата, странника, на
святой Руси много, — продолжал Пименов, — в иную обитель придешь, так даже сердце не нарадуется, сколь тесно бывает от множества странников и верующих. Теперь вот далеко ли я от дому отшел, а и тут попутчицу себе встретил, а там: что ближе к
святому месту подходить станем, то больше народу прибывать будет; со всех, сударь, дорог всё
новые странники прибавляются, и придешь уж не один, а во множестве… так, что ли, Пахомовна?
— Живу,
святой отец, — отвечал Петр Михайлыч, — а вы вот благословите этого молодого человека; это наш
новый русский литератор, — присовокупил он, указывая на Калиновича.
В четверг на
святой папа, сестра и Мими с Катенькой уехали в деревню, так что во всем большом бабушкином доме оставались только Володя, я и St.-Jérôme. То настроение духа, в котором я находился в день исповеди и поездки в монастырь, совершенно прошло и оставило по себе только смутное, хотя и приятное, воспоминание, которое все более и более заглушалось
новыми впечатлениями свободной жизни.
Тогда является ко мне священник из того прихода, где жил этот хлыстовщик, и стал мне объяснять, что Ермолаев вовсе даже не раскольник, и что хотя судился по хлыстовщине [Хлыстовщина — мистическая секта, распространившаяся в России в XVII веке.], но отрекся от нее и ныне усердный православный, что доказывается тем, что каждогодно из Петербурга он привозит удостоверение о своем бытии на исповеди и у
святого причастия; мало того-с: усердствуя к их приходской церкви, устроил в оной на свой счет
новый иконостас, выкрасил, позолотил его и украсил даже
новыми иконами, и что будто бы секта хлыстов с скопческою сектою не имеет никакого сходства, и что даже они враждуют между собою.
— Теперь ступай! — сказал Иоанн, — и молись премилостивой троице и всем
святым угодникам, чтобы сохранили тебя от
новой, хотя бы и легкой вины!
Новые шествия, также в черных рясах, также в высоких шлыках, спешили по улицам с зажженными светочами. Храмовые врата поглощали все
новых и
новых опричников, и исполинские лики
святых смотрели на них, негодуя, с высоты стен и глав церковных.
— Это — чепуха, уверяю вас… А вот в приложениях к газете «
Новое время» печатается весьма интересная вещь «Искушение
святого Антония» — это вы прочитайте! Вы, кажется, любите церковь и все это, церковное? «Искушение» вам будет полезно…
«Батюшка, Степан Михайлыч! — голосила Арина Васильевна, — воля твоя
святая, делай что тебе угодно, мы все в твоей власти, только не позорь нас, не срами своего рода перед невесткой; она человек
новый, ты ее до смерти перепугаешь…» Вероятно, эти слова образумили старика.
«Ах ты, ракалья этакая! — подумал я, — еще он сомневается… „если он чем-нибудь меня обидел“! Да и зачем он очутился здесь и говеет как раз в той же церкви, где и я?.. А впрочем, думаю: по-христиански я его простил и довольно; больше ничего не хочу про него ни знать, ни ведать». Но вот-с причастился я, а Постельников опять предо мною в
новом мундире с жирными эполетами и поздравляет меня с принятием
Святых Таин.
Каждый знаменитый боярин и воевода пожелает быть царем русским; начнутся крамолы, восстанут
новые самозванцы, пуще прежнего польется кровь христианская, и отечество наше, обессиленное междоусобием, не могущее противустать сильному врагу, погибнет навеки; и царствующий град, подобно
святому граду Киеву, соделается достоянием иноверцев и отчиною короля свейского или врага нашего, Сигизмунда, который теперь предлагает нам сына своего в законные государи, а тогда пришлет на воеводство одного из рабов своих.
«Женится — слюбится (продолжал раздумывать старый рыбак). Давно бы и дело сладили, кабы не стройка, не
новая изба… Надо, видно, дело теперь порешить. На
Святой же возьму его да схожу к Кондратию: просватаем, а там и делу конец! Авось будет тогда повеселее. Через эвто, думаю я, более и скучает он, что один, без жены, живет: таких парней видал я не раз! Сохнут да сохнут, а женил, так и беда прошла. А все вот так-то задумываться не с чего… Шут его знает! Худеет, да и полно!.. Ума не приложу…»
Вот, вот она! вот русская граница!
Святая Русь, Отечество! Я твой!
Чужбины прах с презреньем отряхаю
С моих одежд — пью жадно воздух
новый:
Он мне родной!.. теперь твоя душа,
О мой отец, утешится, и в гробе
Опальные возрадуются кости!
Блеснул опять наследственный наш меч,
Сей славный меч, гроза Казани темной,
Сей добрый меч, слуга царей московских!
В своем пиру теперь он загуляет
За своего надёжу-государя!..
— Вы уже знаете о
новой хитрости врагов, о
новой пагубной затее, вы читали извещение министра Булыгина о том, что царь наш будто пожелал отказаться от власти, вручённой ему господом богом над Россией и народом русским. Всё это, дорогие товарищи и братья, дьявольская игра людей, передавших души свои иностранным капиталистам,
новая попытка погубить Русь
святую. Чего хотят достигнуть обещаемой ими Государственной думой, чего желают достичь — этой самой — конституцией и свободой?
И, не надеясь, конечно, дожить до
новых времен, когда иные поколения вырастут в духе и силе, с которыми можно будет идти в обетованную землю, он смотрел сквозь запотелое стекло на все проделки пожертвованного поколения и не ужасался даже, как они, забывая
святые заветы своего избранничества, мешались в тине самых низких страстей с «необрезанными сердцами».
Неведомые, прекрасные, раскрывались они перед ее внимательным взором; со страниц книги, которую Рудин держал в руках, дивные образы,
новые, светлые мысли так и лились звенящими струями ей в душу, и в сердце ее, потрясенном благородной радостью великих ощущений, тихо вспыхивала и разгоралась
святая искра восторга…
— Так-то… — продолжал он. — Вот вы всё учите, постигаете пучину моря, разбираете слабых да сильных, книжки пишете и на дуэли вызываете — и все остается на своем месте; а глядите, какой-нибудь слабенький старец
святым духом пролепечет одно только слово, или из Аравии прискачет на коне
новый Магомет с шашкой, и полетит у вас все вверх тарамашкой, и в Европе камня на камне не останется.
У Фридриха Фридриховича переход в свой дом совершился со всякой торжественностью: утром у него был приходский православный священник, пел в зале молебен и служил водосвятие; потом священник взял в одну руку крест, а в другую кропило, а Фридрих Фридрихович поднял
новую суповую чашу с освященною водою, и они вместе обошли весь дом, утверждая здание во имя отца, и сына, и
святого духа.
Они-то именно, по выражению г. Устрялова, «коснели в старых понятиях, которые переходили из рода в род, из века в век; спесиво и с презрением смотрели на все чужое, иноземное; ненавидели все
новое и в каком-то чудном самозабвении воображали, что православный россиянин есть совершеннейший гражданин в мире, а
святая Русь — первое государство» (Устрялов, том I, «Введение», XXIX).
Твоей любви
святым покровом
Одетый, я предстал бы там,
Как
новый ангел в блеске
новом;
О! только выслушай, молю, —
Я раб твой, — я тебя люблю!
О сеньор, нам очень плохо!
Случайно я проведал стороною,
Что к ним из Рима будет
новый член,
Какой-то дон Йеронимо. Он в Кадикс
На корабле на днях приехать должен.
Святых он братий хочет подтянуть;
Они его со страхом ожидают;
Чтоб избежать в бездействии упрека,
Формальный вам готовится процесс;
Арестовать должны вас очень скоро.
Меж тем разосланы во все концы
Глашатаи, чтоб ваше отлученье
От церкви и закона объявить.
Пропали мы совсем!
Вся братья поверглась на колена пред
новым образом, и умиленный настоятель произнес: «Нет, нельзя человеку с помощью одного человеческого искусства произвести такую картину:
святая, высшая сила водила твоею кистью, и благословенье небес почило на труде твоем».
Но зато как проникновенно они говорили о «
святом искусстве» и о сцене! Помню один светлый, зеленый июньский день. У нас еще не начиналась репетиция. На сцене было темновато и прохладно. Из больших актеров пришли раньше всех Лара-Ларский и его театральная жена — Медведева. Несколько барышень и реалистов сидят в партере. Лара-Ларский ходит взад и вперед по сцене. Лицо его озабочено. Очевидно, он обдумывает какой-то
новый глубокий тип. Вдруг жена обращается к нему...
Ваша
святая наука лучшие свои силы отдает только на то, чтобы изобретать что-нибудь
новое для истребления человечества.
Бабка Авдотья, которая построила постоялый двор, была старой веры, ее же сын и оба внука (отцы Матвея и Якова) ходили в православную церковь, принимали у себя духовенство и
новым образам молились с таким же благоговением, как старым; сын в старости не ел мяса и наложил на себя подвиг молчания, считая грехом всякий разговор, а у внуков была та особенность, что они понимали писание не просто, а всё искали в нем (крытого смысла, уверяя, что в каждом
святом слове должна содержаться какая-нибудь тайна.
Нет, я тебя оставлю в заблужденье,
Тебя, мой старый, первый друг.
Вступил ты в
новый, лучший круг.
И знанье сердца, знанье света
Ты презрел для любви — законной и
святой,
И лаской женщины душа твоя согрета!
Я не дивлюся, бог с тобой,
Ведь это иногда бывает,
Кто в детстве рассуждал, тот в старости мечтает…
Но я всё тот, каков и был…
И теперь вам должно по
святым правилам осмотрительно обсудить и соборне положить, прияти или не прияти
нового епископа…
Особенно некстати было все это именно в настоящее время, когда патриот только что сделал
новое «пожертвование» и, чрез ходатайство фон-Саксена и иных сильных людей в Петербурге, ожидал получения
святой Анны на шею.
Это была эстафета от полковника Пшецыньского, который объяснял, что, вследствие возникших недоразумений и волнений между крестьянами деревни Пчелихи и села Коршаны, невзирая на недавний пример энергического укрощения в селе Высокие Снежки, он, Пшецыньский, немедленно, по получении совместного с губернатором донесения местной власти о сем происшествии, самолично отправился на место и убедился в довольно широких размерах
новых беспорядков, причем с его стороны истощены уже все меры кротости, приложены все старания вселить благоразумие, но ни голос совести, ни внушения власти, ни слова
святой религии на мятежных пчелихинских и коршанских крестьян не оказывают достодолжного воздействия, — «а посему, — писал он, — ощущается необходимая и настоятельнейшая надобность в немедленной присылке военной силы; иначе невозможно будет через день уже поручиться за спокойствие и безопасность целого края».
С восторженной радостью кинулись Кисловы в секту, где все казалось им
новым, истинным,
святым; церкви не покинули, как и вообще все Божьи люди ее не покидают.
Полный месяц, то и дело выходя из туч, разливал серебристый свет по долине, сверкал в струйках
Святого ключа и озарял
новые, еще белые постройки.
Придет опять весенняя бескормица, и они густыми толпами повалят к тому же хозяину, слезно станут просить и молить о работе, в ногах будут у него валяться и всеми
святыми себя заклинать, что и тихи-то они, и смирны-то, и безответны, а пришла
новая осень — сиволапый уж барином глядит, и лучше не подступайся к нему.
Кончилась
новая песня, но все еще оставались на коленях с воздетыми руками, умиленно взирая на изображение
святого духа, парящего середи девяти чинов ангельских. Стали потом Божьи люди класть земные поклонны и креститься обеими руками, а Николай Александрыч читал нараспев...
— А ежели по молитвам отца нашего Амвросия, имеющего дерзновение обращаться с ходатайством к Отцу Небесному, когда-нибудь, рано ли, поздно ли, войдете вы в ограду
святой церкви, на что имею полную надежду, соорудите тогда хоть придел во имя его, а ежели достанет средств, то и
новый храм.
— Девять чинов ангельских в небесном восторге носятся кругами, а посреди их дух
святой, — сказала Марья Ивановна. — Знаешь стихеру на Благовещенье: «С небесных кругов слетел Гавриил»? Вот они те небесные круги. Такими же кругами и должны мы носиться пред Богом и прославлять его в «песнях
новых». Увидишь, услышишь…
По слову Марьи Ивановны, Дуня перекрестилась обеими руками и поклонилась в землю Николаю Александрычу. Он тем же ответил ей. Потом Марья Ивановна подводила ее к каждому из людей Божьих и на каждого она крестилась, и каждому отдавала земной поклон. И они тем же ей отвечали, поздравляя с обновлением души, с крещением
святым духом. Поздравляли друг друга с прибылью для корабля, с приводом
новой праведной души.