Неточные совпадения
Городничий. Чш! (Закрывает ему рот.)Эк
как каркнула ворона! (Дразнит его.)Был по приказанию!
Как из бочки, так рычит. (
К Осипу.)Ну, друг, ты ступай приготовляй там, что нужно для барина. Все, что
ни есть в долге, требуй.
Под утро поразъехалась,
Поразбрелась толпа.
Крестьяне спать надумали,
Вдруг тройка с колокольчиком
Откуда
ни взялась,
Летит! а в ней качается
Какой-то барин кругленький,
Усатенький, пузатенький,
С сигарочкой во рту.
Крестьяне разом бросились
К дороге, сняли шапочки,
Низенько поклонилися,
Повыстроились в ряд
И тройке с колокольчиком
Загородили путь…
Заметив любознательность
Крестьян, дворовый седенький
К ним с книгой подошел:
— Купите! —
Как ни тужился,
Мудреного заглавия
Не одолел Демьян:
«Садись-ка ты помещиком
Под липой на скамеечку
Да сам ее читай...
Стародум (берет у Правдина табак).
Как ни с чем? Табакерке цена пятьсот рублев. Пришли
к купцу двое. Один, заплатя деньги, принес домой табакерку. Другой пришел домой без табакерки. И ты думаешь, что другой пришел домой
ни с чем? Ошибаешься. Он принес назад свои пятьсот рублев целы. Я отошел от двора без деревень, без ленты, без чинов, да мое принес домой неповрежденно, мою душу, мою честь, мои правилы.
Правдин. Не бойтесь. Их, конечно, ведет офицер, который не допустит
ни до
какой наглости. Пойдем
к нему со мной. Я уверен, что вы робеете напрасно.
Стародум(приметя всех смятение). Что это значит? (
К Софье.) Софьюшка, друг мой, и ты мне кажешься в смущении? Неужель мое намерение тебя огорчило? Я заступаю место отца твоего. Поверь мне, что я знаю его права. Они нейдут далее,
как отвращать несчастную склонность дочери, а выбор достойного человека зависит совершенно от ее сердца. Будь спокойна, друг мой! Твой муж, тебя достойный, кто б он
ни был, будет иметь во мне истинного друга. Поди за кого хочешь.
Однако упорство старика заставило Аленку призадуматься. Воротившись после этого разговора домой, она некоторое время
ни за
какое дело взяться не могла, словно места себе не находила; потом подвалилась
к Митьке и горько-горько заплакала.
Глуповцы ужаснулись. Припомнили генеральное сечение ямщиков, и вдруг всех озарила мысль: а ну,
как он этаким манером целый город выпорет! Потом стали соображать,
какой смысл следует придавать слову «не потерплю!» — наконец прибегли
к истории Глупова, стали отыскивать в ней примеры спасительной градоначальнической строгости, нашли разнообразие изумительное, но
ни до чего подходящего все-таки не доискались.
На пятый день отправились обратно в Навозную слободу и по дороге вытоптали другое озимое поле. Шли целый день и только
к вечеру, утомленные и проголодавшиеся, достигли слободы. Но там уже никого не застали. Жители, издали завидев приближающееся войско, разбежались, угнали весь скот и окопались в неприступной позиции. Пришлось брать с бою эту позицию, но так
как порох был не настоящий, то,
как ни палили, никакого вреда, кроме нестерпимого смрада, сделать не могли.
Получив письмо Свияжского с приглашением на охоту, Левин тотчас же подумал об этом, но, несмотря на это, решил, что такие виды на него Свияжского есть только его
ни на чем не основанное предположение, и потому он всё-таки поедет. Кроме того, в глубине души ему хотелось испытать себя, примериться опять
к этой девушке. Домашняя же жизнь Свияжских была в высшей степени приятна, и сам Свияжский, самый лучший тип земского деятеля,
какой только знал Левин, был для Левина всегда чрезвычайно интересен.
С следующего дня, наблюдая неизвестного своего друга, Кити заметила, что М-llе Варенька и с Левиным и его женщиной находится уже в тех отношениях,
как и с другими своими protégés. Она подходила
к ним, разговаривала, служила переводчицей для женщины, не умевшей говорить
ни на одном иностранном языке.
«Нет, — сказал он себе, —
как ни хороша эта жизнь, простая и трудовая, я не могу вернуться
к ней. Я люблю ее».
Она слышала и шаги Василия Лукича, подходившего
к двери и кашлявшего, слышала и шаги подходившей няни; но сидела,
как окаменелая, не в силах
ни начать говорить,
ни встать.
— Не думаю, опять улыбаясь, сказал Серпуховской. — Не скажу, чтобы не стоило жить без этого, но было бы скучно. Разумеется, я, может быть, ошибаюсь, но мне кажется, что я имею некоторые способности
к той сфере деятельности, которую я избрал, и что в моих руках власть,
какая бы она
ни была, если будет, то будет лучше, чем в руках многих мне известных, — с сияющим сознанием успеха сказал Серпуховской. — И потому, чем ближе
к этому, тем я больше доволен.
Алексей Александрович думал и говорил, что
ни в
какой год у него не было столько служебного дела,
как в нынешний; но он не сознавал того, что он сам выдумывал себе в нынешнем году дела, что это было одно из средств не открывать того ящика, где лежали чувства
к жене и семье и мысли о них и которые делались тем страшнее, чем дольше они там лежали.
— Да, — сказал он, решительно подходя
к ней. —
Ни я,
ни вы не смотрели на наши отношения
как на игрушку, а теперь наша судьба решена. Необходимо кончить, — сказал он оглядываясь, — ту ложь, в которой мы живем.
Вронский слушал внимательно, но не столько самое содержание слов занимало его, сколько то отношение
к делу Серпуховского, уже думающего бороться с властью и имеющего в этом свои симпатии и антипатии, тогда
как для него были по службе только интересы эскадрона. Вронский понял тоже,
как мог быть силен Серпуховской своею несомненною способностью обдумывать, понимать вещи, своим умом и даром слова, так редко встречающимся в той среде, в которой он жил. И,
как ни совестно это было ему, ему было завидно.
«То и прелестно, — думал он, возвращаясь от Щербацких и вынося от них,
как и всегда, приятное чувство чистоты и свежести, происходившее отчасти и оттого, что он не курил целый вечер, и вместе новое чувство умиления пред ее
к себе любовью, — то и прелестно, что ничего не сказано
ни мной,
ни ею, но мы так понимали друг друга в этом невидимом разговоре взглядов и интонаций, что нынче яснее, чем когда-нибудь, она сказала мне, что любит.
В среде людей,
к которым принадлежал Сергей Иванович, в это время
ни о чем другом не говорили и не писали,
как о Славянском вопросе и Сербской войне. Всё то, что делает обыкновенно праздная толпа, убивая время, делалось теперь в пользу Славян. Балы, концерты, обеды, спичи, дамские наряды, пиво, трактиры — всё свидетельствовало о сочувствии
к Славянам.
Кроме того (Левин чувствовал, что желчный помещик был прав), крестьяне первым и неизменным условием
какого бы то
ни было соглашения ставили то, чтобы они не были принуждаемы
к каким бы то
ни было новым приемам хозяйства и
к употреблению новых орудий.
Как ни старался Левин преодолеть себя, он был мрачен и молчалив. Ему нужно было сделать один вопрос Степану Аркадьичу, но он не мог решиться и не находил
ни формы,
ни времени,
как и когда его сделать. Степан Аркадьич уже сошел
к себе вниз, разделся, опять умылся, облекся в гофрированную ночную рубашку и лег, а Левин все медлил у него в комнате, говоря о разных пустяках и не будучи в силах спросить, что хотел.
Главные качества Степана Аркадьича, заслужившие ему это общее уважение по службе, состояли, во-первых, в чрезвычайной снисходительности
к людям, основанной в нем на сознании своих недостатков; во-вторых, в совершенной либеральности, не той, про которую он вычитал в газетах, но той, что у него была в крови и с которою он совершенно равно и одинаково относился ко всем людям,
какого бы состояния и звания они
ни были, и в-третьих — главное — в совершенном равнодушии
к тому делу, которым он занимался, вследствие чего он никогда не увлекался и не делал ошибок.
И молодые и старые
как бы наперегонку косили. Но,
как они
ни торопились, они не портили травы, и ряды откладывались так же чисто и отчетливо. Остававшийся в углу уголок был смахнут в пять минут. Еще последние косцы доходили ряды,
как передние захватили кафтаны на плечи и пошли через дорогу
к Машкину Верху.
Несмотря на то, что туалет, прическа и все приготовления
к балу стоили Кити больших трудов и соображений, она теперь, в своем сложном тюлевом платье на розовом чехле, вступала на бал так свободно и просто,
как будто все эти розетки, кружева, все подробности туалета не стоили ей и ее домашним
ни минуты внимания,
как будто она родилась в этом тюле, кружевах, с этою высокою прической, с розой и двумя листками наверху ее.
Как ни сильно желала Анна свиданья с сыном,
как ни давно думала о том и готовилась
к тому, она никак не ожидала, чтоб это свидание так сильно подействовало на нее. Вернувшись в свое одинокое отделение в гостинице, она долго не могла понять, зачем она здесь. «Да, всё это кончено, и я опять одна», сказала она себе и, не снимая шляпы, села на стоявшее у камина кресло. Уставившись неподвижными глазами на бронзовые часы, стоявшие на столе между окон, она стала думать.
Кити еще более стала умолять мать позволить ей познакомиться с Варенькой. И,
как ни неприятно было княгине
как будто делать первый шаг в желании познакомиться с г-жею Шталь, позволявшею себе чем-то гордиться, она навела справки о Вареньке и, узнав о ней подробности, дававшие заключить, что не было ничего худого, хотя и хорошего мало, в этом знакомстве, сама первая подошла
к Вареньке и познакомилась с нею.
К десяти часам, когда она обыкновенно прощалась с сыном и часто сама, пред тем
как ехать на бал, укладывала его, ей стало грустно, что она так далеко от него; и о чем бы
ни говорили, она нет-нет и возвращалась мыслью
к своему кудрявому Сереже. Ей захотелось посмотреть на его карточку и поговорить о нем. Воспользовавшись первым предлогом, она встала и своею легкою, решительною походкой пошла за альбомом. Лестница наверх в ее комнату выходила на площадку большой входной теплой лестницы.
Эти припадки ревности, в последнее время всё чаще и чаще находившие на нее, ужасали его и,
как он
ни старался скрывать это, охлаждали его
к ней, несмотря на то, что он знал, что причина ревности была любовь
к нему.
Только что она сказала это, она поняла, что,
как ни любовно он был теперь расположен
к ней, он этого не простил ей.
Алексей Александрович сел, чувствуя, что слова его не имели того действия, которое он ожидал, и что ему необходимо нужно будет объясняться и что,
какие бы
ни были его объяснения, отношения его
к шурину останутся те же.
— Нет, разорву, разорву! — вскрикнула она, вскакивая и удерживая слезы. И она подошла
к письменному столу, чтобы написать ему другое письмо. Но она в глубине души своей уже чувствовала, что она не в силах будет ничего разорвать, не в силах будет выйти из этого прежнего положения,
как оно
ни ложно и
ни бесчестно.
И она стала говорить с Кити.
Как ни неловко было Левину уйти теперь, ему всё-таки легче было сделать эту неловкость, чем остаться весь вечер и видеть Кити, которая изредка взглядывала на него и избегала его взгляда. Он хотел встать, но княгиня, заметив, что он молчит, обратилась
к нему.
— Есть из нас тоже, вот хоть бы наш приятель Николай Иваныч или теперь граф Вронский поселился, те хотят промышленность агрономическую вести; но это до сих пор, кроме
как капитал убить,
ни к чему не ведет.
«Не для нужд своих жить, а для Бога. Для
какого Бога? И что можно сказать бессмысленнее того, что он сказал? Он сказал, что не надо жить для своих нужд, то есть что не надо жить для того, что мы понимаем,
к чему нас влечет, чего нам хочется, а надо жить для чего-то непонятного, для Бога, которого никто
ни понять,
ни определить не может. И что же? Я не понял этих бессмысленных слов Федора? А поняв, усумнился в их справедливости? нашел их глупыми, неясными, неточными?».
— Ну, вот вам и гости приехали, не скучно будет, — сказала Агафья Михайловна, вставая и направляясь
к двери. Но Левин перегнал ее. Работа его не шла теперь, и он был рад
какому бы то
ни было гостю.
Степан Аркадьич не избирал
ни направления,
ни взглядов, а эти направления и взгляды сами приходили
к нему, точно так же,
как он не выбирал формы шляпы или сюртука, а брал те, которые носят.
— Ну, так я тебе скажу: то, что ты получаешь за свой труд в хозяйстве лишних, положим, пять тысяч, а наш хозяин мужик,
как бы он
ни трудился, не получит больше пятидесяти рублей, точно так же бесчестно,
как то, что я получаю больше столоначальника и что Мальтус получает больше дорожного мастера. Напротив, я вижу какое-то враждебное,
ни на чем не основанное отношение общества
к этим людям, и мне кажется, что тут зависть…
Как ни хорошо она была настроена, упоминание о поездке на дачу
к матери кольнуло ее.
И на охоте, в то время когда он, казалось,
ни о чем не думал, нет-нет, и опять ему вспоминался старик со своею семьей, и впечатление это
как будто требовало
к себе не только внимания, но и разрешения чего-то с ним связанного.
А мы, их жалкие потомки, скитающиеся по земле без убеждений и гордости, без наслаждения и страха, кроме той невольной боязни, сжимающей сердце при мысли о неизбежном конце, мы не способны более
к великим жертвам
ни для блага человечества,
ни даже для собственного счастия, потому, что знаем его невозможность и равнодушно переходим от сомнения
к сомнению,
как наши предки бросались от одного заблуждения
к другому, не имея,
как они,
ни надежды,
ни даже того неопределенного, хотя и истинного наслаждения, которое встречает душа во всякой борьбе с людьми или с судьбою…
С тех пор
как я живу и действую, судьба как-то всегда приводила меня
к развязке чужих драм,
как будто без меня никто не мог бы
ни умереть,
ни прийти в отчаяние!
Я,
как матрос, рожденный и выросший на палубе разбойничьего брига: его душа сжилась с бурями и битвами, и, выброшенный на берег, он скучает и томится,
как ни мани его тенистая роща,
как ни свети ему мирное солнце; он ходит себе целый день по прибрежному песку, прислушивается
к однообразному ропоту набегающих волн и всматривается в туманную даль: не мелькнет ли там на бледной черте, отделяющей синюю пучину от серых тучек, желанный парус, сначала подобный крылу морской чайки, но мало-помалу отделяющийся от пены валунов и ровным бегом приближающийся
к пустынной пристани…
Прошло минут пять; сердце мое сильно билось, но мысли были спокойны, голова холодна;
как я
ни искал в груди моей хоть искры любви
к милой Мери, но старания мои были напрасны.
— Это правда… Только любовь, которую мы читаем в глазах,
ни к чему женщину не обязывает, тогда
как слова… Берегись, Грушницкий, она тебя надувает…
Нет нужды, что
ни лицо,
ни весь образ его не метался бы
как живой пред глазами; зато по окончании чтения душа не встревожена ничем, и можно обратиться вновь
к карточному столу, тешащему всю Россию.
По причине толщины, он уже не мог
ни в
каком случае потонуть и
как бы
ни кувыркался, желая нырнуть, вода бы его все выносила наверх; и если бы село
к нему на спину еще двое человек, он бы,
как упрямый пузырь, остался с ними на верхушке воды, слегка только под ними покряхтывал да пускал носом и ртом пузыри.
«Московские ведомости» и «Сын отечества» зачитывались немилосердно и доходили
к последнему чтецу в кусочках, не годных
ни на
какое употребление.
Чичиков поблагодарил хозяйку, сказавши, что ему не нужно ничего, чтобы она не беспокоилась
ни о чем, что, кроме постели, он ничего не требует, и полюбопытствовал только знать, в
какие места заехал он и далеко ли отсюда пути
к помещику Собакевичу, на что старуха сказала, что и не слыхивала такого имени и что такого помещика вовсе нет.
И, уехав домой,
ни минуты не медля, чтобы не замешивать никого и все концы в воду, сам нарядился жандармом, оказался в усах и бакенбардах — сам черт бы не узнал. Явился в доме, где был Чичиков, и, схвативши первую бабу,
какая попалась, сдал ее двум чиновным молодцам, докам тоже, а сам прямо явился, в усах и с ружьем,
как следует,
к часовым...
Последние слова он уже сказал, обратившись
к висевшим на стене портретам Багратиона и Колокотрони, [Колокотрони — участник национально-освободительного движения в Греции в 20-х г. XIX в.]
как обыкновенно случается с разговаривающими, когда один из них вдруг, неизвестно почему, обратится не
к тому лицу,
к которому относятся слова, а
к какому-нибудь нечаянно пришедшему третьему, даже вовсе незнакомому, от которого знает, что не услышит
ни ответа,
ни мнения,
ни подтверждения, но на которого, однако ж, так устремит взгляд,
как будто призывает его в посредники; и несколько смешавшийся в первую минуту незнакомец не знает, отвечать ли ему на то дело, о котором ничего не слышал, или так постоять, соблюдши надлежащее приличие, и потом уже уйти прочь.