Неточные совпадения
Религия должна иметь
как бы свою особую логику, установлять свою собственную достоверность (
как имеет ее хотя бы чувство прекрасного, орган эстетического восприятия), она должна иметь око умного видения, проникающего
к действительности высшей, куда не досягает
ни умственное,
ни физическое око.
На это нельзя ответить одним умозрением (
как обычно принято думать) или же опытом имманентным, на это можно ответить лишь новым опытом, расширением и преобразованием опыта, предполагая, конечно, что наше космическое естество узнает особым, совершенно неопределимым и
ни к чему не сводимым чувством область иного мира, для него «сверхъестественную».
Но эта неопределенность и алогичность религии есть совершенный nonsens, неосуществимая утопия, и
как ни воздерживается сам Шлейермахер от каких-либо высказываний о предмете религии, но и у него неизбежно получается хотя минимальная и расплывчатая, но все-таки отнюдь не алогическая догматика, приближающая его то
к Спинозе, то
к пиетизму [Пиетизм (от лат. pietas — благочестие) — направление в религии, ставящее религиозное чувство выше религиозных учений.].
Всякая попытка выразить эту тайну в понятиях бытия, измерить неизмеримую пучину Божества — роковым образом безнадежна,
как бессильна волна своим порывом подняться
к небу,
как бы она
к нему
ни вздымалась.
Но обнять мыслью столь великий предмет совершенно не имеют
ни сил,
ни средств не только люди оцепеневшие и преклоненные долу, но даже весьма возвышенные и боголюбивые, равно
как и всякое рожденное естество, для которого этот мрак — эта грубая плоть служит препятствием
к уразумению истины.
Если бы они были приложимы
к Божеству, Бог должен бы необходимо подпасть под родовое понятие, между тем
как Он не есть
ни род,
ни вид,
ни нечто случайное» [De div. nat., lib.
Он сам в себе есть безосновность, без всякой воли
к природе или творению,
как вечное Ничто; в Нем нет никакого качества (Quaal),
ни чего-либо, что могло бы
к Нему или от Него получить склонность.
Безусловное НЕ отрицательного богословия не дает никакого логического перехода
к какому бы то
ни было ДА положительного учения о Боге и мире: архангел с огненным мечом антиномии преграждает путь человеческому ведению, повелевая преклониться пред непостижимостью в подвиге веры.
Попытка во что бы то
ни стало осилить рационально недомыслимую тайну Божества в мире, сделать ее понятной неизбежно ведет либо
к противоречиям, либо же
к явному упрощению и снятию проблемы (
как в монизме); вот почему непротиворечивой рациональной метафизики, имеющей дело с предельными проблемами мирового бытия, никогда не бывало да и быть не может.
Бог
как Абсолютное следовательно, самодовлеющее или вседовольное, всеблаженное существо, не может иметь
ни прибыли,
ни убыли, такое допущение тотчас низвело бы Бога до смешения с миром, привело бы
к миробожию или «монизму».
Сколь бы
ни была велика дарованная твари свобода
как положительная мощь, она относится только
к распоряжению божественным даром бытия, но не
к самосотворению (этой мысли противится абсолютный идеализм люциферического оттенка,
как, напр., Ich-philosophie Фихте [«Я — философия» (нем.) — так называемая первая система субъективного идеализма Фихте, исходный принцип которой — «Я есмь Я» (Ich bin Ich).
Как таковая, она вплотную
к нему примыкает; однако, чуждая его ограниченности, она есть неопределимая и непостижимая грань между бытием-тварностью и сверхбытием, сущестью Божества —
ни бытие,
ни сверхбытие.
На этом основании и
к характеристике материи
как тварного ничто Платон применяет уже известный нам апофатический метод, определяя ее почти одними отрицаниями: «она есть некоторый род невидимый (οίνόρατον), бесформенный (αμορφον), всеприемлющий (πανδεχές), неуловимый (δυσαλώτατον); мы не назовем его
ни землею,
ни водою,
ни воздухом,
ни огнем,
ни тем, что произошло из них» (51 а) [Ср. там же.
Плотин пытался ответить на этот же вопрос тоже не спекулятивным, но религиозно-мистическим учением о εν и эманации его лучей в материю:
как бы
ни относиться
к религиозной ценности такого построения, но философской убедительности и оно не имеет (хотя оно нередко и принималось за философское).
Говорить в отношении
к трансцендентному Абсолютному о телесности, в
какой бы то
ни было степени утонченности и одухотворенности, было бы и кощунством, и недомыслием.
Зла же
как такового (αΟτόκακον) не существует
ни в сущем, так или иначе стремящемся
к добру,
ни в не-сущем…
Оно не может поэтому иметь самостоятельного значения, существуя исключительно насчет блага, «приставая и прилепляясь
к его природе»: ex bono oritur malum, пес fuit omnino unde oriri posset, nisi ex bono [Зло происходит от добра, и
ни от чего иного,
как от добра возникнуть не может (лат.).] [De nupt. et concup.
Она дает молитвенное благословение и на еду, и на разную потребу, в частности она принципиально принимает пол,
как это явствует из таинства брака [В «чине исследования венчания» последнее рассматривается
как церковное и человеческое торжество, причем совершенно отсутствуют
какие бы то
ни было черты брезгливости
к полу и браку
как таковому.
Вещал древле Гераклит Темный: «Идя
к пределам души, не отыщешь их и весь пройдя путь, столь глубока ее мера» — ψυχής πείρατα ίων ουκ αν έξεύροιο, πασαν έπιπορευόμενος όδόν ούτω βαθύν λόγον έχει [Афоризм Гераклита в передаче Диогена Лаэртского: «Границ души тебе не отыскать, по
какому бы пути ты
ни пошел: столь глубока ее мера» (Фрагменты ранних греческих философов. М., 1989. Ч. 1. С. 231).].
Для всякого, думаю, понятно, что сие разуметь должно, не относя
к первообразу, ибо о Христе Иисусе,
как говорит Апостол, несть мужеский пол,
ни женский.
Насколько нельзя допустить в вечности или абсолютном
какого бы то
ни было процесса, протекающего во времени, нового становления и возникновения, настолько же невозможно говорить и о теогоническом процессе, ибо в Боге все предвечно сверх — есть, и в отношении
к твари и для твари возможна лишь теофания.
«Трансцендентальное» время Канта, или отвлеченная форма времени, неизбежно мыслится
как потенциальная бесконечность, не знающая
ни начала,
ни конца; поэтому его идея и приводит разум
к антиномии, обнаруженной самим же Кантом.
Однако нельзя вернуться
к золотому детству,
как бы оно
ни было прекрасно, и нестерпимо фальшивое наивничанье или ребячливая манерность.
За царской властью никогда не признавалась Церковью непогрешимость
ни в политических,
ни в церковных вопросах, ей принадлежали права лишь в области церковного управления, которые естественно вытекают из отношения царя
к Церкви в ее земном, историческом теле, но совершенно не распространяются
ни на вероучение,
ни на иерархию
как таковую.
Этим предполагается и раскаяние, ибо, конечно, иного пути
к освобождению от зла не существует,
какими бы муками
ни было куплено это раскаяние.
Неточные совпадения
Городничий. Чш! (Закрывает ему рот.)Эк
как каркнула ворона! (Дразнит его.)Был по приказанию!
Как из бочки, так рычит. (
К Осипу.)Ну, друг, ты ступай приготовляй там, что нужно для барина. Все, что
ни есть в долге, требуй.
Под утро поразъехалась, // Поразбрелась толпа. // Крестьяне спать надумали, // Вдруг тройка с колокольчиком // Откуда
ни взялась, // Летит! а в ней качается // Какой-то барин кругленький, // Усатенький, пузатенький, // С сигарочкой во рту. // Крестьяне разом бросились //
К дороге, сняли шапочки, // Низенько поклонилися, // Повыстроились в ряд // И тройке с колокольчиком // Загородили путь…
Заметив любознательность // Крестьян, дворовый седенький //
К ним с книгой подошел: // — Купите! —
Как ни тужился, // Мудреного заглавия // Не одолел Демьян: // «Садись-ка ты помещиком // Под липой на скамеечку // Да сам ее читай!»
Стародум (берет у Правдина табак).
Как ни с чем? Табакерке цена пятьсот рублев. Пришли
к купцу двое. Один, заплатя деньги, принес домой табакерку. Другой пришел домой без табакерки. И ты думаешь, что другой пришел домой
ни с чем? Ошибаешься. Он принес назад свои пятьсот рублев целы. Я отошел от двора без деревень, без ленты, без чинов, да мое принес домой неповрежденно, мою душу, мою честь, мои правилы.
Правдин. Не бойтесь. Их, конечно, ведет офицер, который не допустит
ни до
какой наглости. Пойдем
к нему со мной. Я уверен, что вы робеете напрасно.