Неточные совпадения
С дворовыми наследники
Стакнулись, разумеется,
А есть один (он давеча
С салфеткой прибегал),
Того и уговаривать
Не надо было: барина
Столь много любит он!
Правдин. Удовольствие, которым государи наслаждаются, владея свободными душами, должно быть
столь велико, что я
не понимаю, какие побуждения могли бы отвлекать…
Софья. Я получила сейчас радостное известие. Дядюшка, о котором
столь долго мы ничего
не знали, которого я люблю и почитаю, как отца моего, на сих днях в Москву приехал. Вот письмо, которое я от него теперь получила.
2) Ферапонтов, Фотий Петрович, бригадир. Бывый брадобрей оного же герцога Курляндского. Многократно делал походы против недоимщиков и
столь был охоч до зрелищ, что никому без себя сечь
не доверял. В 1738 году, быв в лесу, растерзан собаками.
Столь меня сие удивило, что я и доселе спрашиваю себя: полно, страдание ли это, и
не скрывается ли здесь какой-либо особливый вид плотоугодничества и самовосхищения?
Не забудем, что летописец преимущественно ведет речь о так называемой черни, которая и доселе считается стоящею как бы вне пределов истории. С одной стороны, его умственному взору представляется сила, подкравшаяся издалека и успевшая организоваться и окрепнуть, с другой — рассыпавшиеся по углам и всегда застигаемые врасплох людишки и сироты. Возможно ли какое-нибудь сомнение насчет характера отношений, которые имеют возникнуть из сопоставления стихий
столь противоположных?
Но, предпринимая
столь важную материю, я, по крайней мере,
не раз вопрошал себя: по силам ли будет мне сие бремя?
В то время как глуповцы с тоскою перешептывались, припоминая, на ком из них более накопилось недоимки, к сборщику незаметно подъехали
столь известные обывателям градоначальнические дрожки.
Не успели обыватели оглянуться, как из экипажа выскочил Байбаков, а следом за ним в виду всей толпы очутился точь-в-точь такой же градоначальник, как и тот, который за минуту перед тем был привезен в телеге исправником! Глуповцы так и остолбенели.
Изложив таким манером нечто в свое извинение,
не могу
не присовокупить, что родной наш город Глупов, производя обширную торговлю квасом, печенкой и вареными яйцами, имеет три реки и, в согласность древнему Риму, на семи горах построен, на коих в гололедицу великое множество экипажей ломается и
столь же бесчисленно лошадей побивается. Разница в том только состоит, что в Риме сияло нечестие, а у нас — благочестие, Рим заражало буйство, а нас — кротость, в Риме бушевала подлая чернь, а у нас — начальники.
"Несмотря на добродушие Менелая, — говорил учитель истории, — никогда спартанцы
не были
столь счастливы, как во время осады Трои; ибо хотя многие бумаги оставались неподписанными, но зато многие же спины пребыли невыстеганными, и второе лишение с лихвою вознаградило за первое…"
Сие трогательное соответствие само по себе уже
столь дивно, что
не малое причиняет летописцу беспокойство.
"Прибыл я в город Глупов, — писал он, — и хотя увидел жителей, предместником моим в тучное состояние приведенных, но в законах встретил
столь великое оскудение, что обыватели даже различия никакого между законом и естеством
не полагают.
Тут открылось все: и то, что Беневоленский тайно призывал Наполеона в Глупов, и то, что он издавал свои собственные законы. В оправдание свое он мог сказать только то, что никогда глуповцы в
столь тучном состоянии
не были, как при нем, но оправдание это
не приняли, или, лучше сказать, ответили на него так, что"правее бы он был, если б глуповцев совсем в отощание привел, лишь бы от издания нелепых своих строчек, кои предерзостно законами именует, воздержался".
17) Иванов, статский советник, Никодим Осипович. Был
столь малого роста, что
не мог вмещать пространных законов. Умер в 1819 году от натуги, усиливаясь постичь некоторый сенатский указ.
Впрочем, это скорее
не анахронизм, а прозорливость, которую летописец по местам обнаруживает в
столь сильной степени, что читателю делается даже
не совсем ловко.
Как ни избалованы были глуповцы двумя последними градоначальниками, но либерализм
столь беспредельный заставил их призадуматься: нет ли тут подвоха? Поэтому некоторое время они осматривались, разузнавали, говорили шепотом и вообще"опасно ходили". Казалось несколько странным, что градоначальник
не только отказывается от вмешательства в обывательские дела, но даже утверждает, что в этом-то невмешательстве и заключается вся сущность администрации.
И хотя очевидно, что материализм
столь грубый
не мог продолжительное время питать общество, но в качестве новинки он нравился и даже опьянял.
— Если более ясных доказательств
не имеешь, то
не признаю! —
столь твердо отвечал помощник градоначальника, что стряпчий защелкал зубами и заметался во все стороны.
Но ошибка была
столь очевидна, что даже он понял ее. Послали одного из стариков в Глупов за квасом, думая ожиданием сократить время; но старик оборотил духом и принес на голове целый жбан,
не пролив ни капли. Сначала пили квас, потом чай, потом водку. Наконец, чуть смерклось, зажгли плошку и осветили навозную кучу. Плошка коптела, мигала и распространяла смрад.
Если факты, до такой степени диковинные,
не возбуждают ни в ком недоверия, то можно ли удивляться превращению
столь обыкновенному, как то, которое случилось с Грустиловым?
Тем
не менее Бородавкин сразу палить
не решился; он был слишком педант, чтобы впасть в
столь явную административную ошибку.
Изобразив изложенное выше, я чувствую, что исполнил свой долг добросовестно. Элементы градоначальнического естества
столь многочисленны, что, конечно, одному человеку обнять их невозможно. Поэтому и я
не хвалюсь, что все обнял и изъяснил. Но пускай одни трактуют о градоначальнической строгости, другие — о градоначальническом единомыслии, третьи — о градоначальническом везде-первоприсутствии; я же, рассказав, что знаю о градоначальнической благовидности, утешаю себя тем...
После этого прибыл в Глупов статский советник Иванов, но оказался
столь малого роста, что
не мог вмещать ничего пространного.
Наконец, третий градоначальник имел
столь малый рост, что
не мог вмещать пространных законов, и от натуги умре.
С полною достоверностью отвечать на этот вопрос, разумеется, нельзя, но если позволительно допустить в
столь важном предмете догадки, то можно предположить одно из двух: или что в Двоекурове, при немалом его росте (около трех аршин), предполагался какой-то особенный талант (например, нравиться женщинам), которого он
не оправдал, или что на него было возложено поручение, которого он, сробев,
не выполнил.
Прежде (это началось почти с детства и всё росло до полной возмужалости), когда он старался сделать что-нибудь такое, что сделало бы добро для всех, для человечества, для России, для всей деревни, он замечал, что мысли об этом были приятны, но сама деятельность всегда бывала нескладная,
не было полной уверенности в том, что дело необходимо нужно, и сама деятельность, казавшаяся сначала
столь большою, всё уменьшаясь и уменьшаясь, сходила на-нет; теперь же, когда он после женитьбы стал более и более ограничиваться жизнью для себя, он, хотя
не испытывал более никакой радости при мысли о своей деятельности, чувствовал уверенность, что дело его необходимо, видел, что оно спорится гораздо лучше, чем прежде, и что оно всё становится больше и больше.
Он считал Россию погибшею страной, в роде Турции, и правительство России
столь дурным, что никогда
не позволял себе даже серьезно критиковать действия правительства, и вместе с тем служил и был образцовым дворянским предводителем и в дорогу всегда надевал с кокардой и с красным околышем фуражку.
Левин чувствовал себя
столь твердым и спокойным, что никакой ответ, он думал,
не мог бы взволновать его. Но он никак
не ожидал того, что отвечал Степан Аркадьич.
Он,
столь мужественный человек, в отношении ее
не только никогда
не противоречил, но
не имел своей воли и был, казалось, только занят тем, как предупредить ее желания.
Левин
не торопясь достал десятирублевую бумажку и, медленно выговаривая слова, но и
не теряя времени, подал ему бумажку и объяснил, что Петр Дмитрич (как велик и значителен казался теперь Левину прежде
столь неважный Петр Дмитрич!) обещал быть во всякое время, что он, наверно,
не рассердится, и потому чтобы он будил сейчас.
«Господи, прости и помоги»,
не переставая твердил он себе, несмотря на
столь долгое и казавшееся полным отчуждение, чувствуя, что он обращается к Богу точно так же доверчиво и просто, как и во времена детства и первой молодости.
С той минуты, как Алексей Александрович понял из объяснений с Бетси и со Степаном Аркадьичем, что от него требовалось только того, чтоб он оставил свою жену в покое,
не утруждая ее своим присутствием, и что сама жена его желала этого, он почувствовал себя
столь потерянным, что
не мог ничего сам решить,
не знал сам, чего он хотел теперь, и, отдавшись в руки тех, которые с таким удовольствием занимались его делами, на всё отвечал согласием.
«Да, да, вот женщина!» думал Левин, забывшись и упорно глядя на ее красивое, подвижное лицо, которое теперь вдруг совершенно переменилось. Левин
не слыхал, о чем она говорила, перегнувшись к брату, но он был поражен переменой ее выражения. Прежде
столь прекрасное в своем спокойствии, ее лицо вдруг выразило странное любопытство, гнев и гордость. Но это продолжалось только одну минуту. Она сощурилась, как бы вспоминая что-то.
Не все жены так добры, как вы, чтобы так спешить сообщать
столь приятное известие мужьям.
—
Не говори,
не говори,
не говори!—закричал Левин, схватив его обеими руками за воротник его шубы и запахивая его. «Она славная девушка» были такие простые, низменные слова,
столь несоответственные его чувству.
Долли ничего
не отвечала и только вздохнула. Анна заметила этот вздох, выказывавший несогласие, и продолжала. В запасе у ней были еще аргументы, уже
столь сильные, что отвечать на них ничего нельзя было.
Не говоря о том, что на него весело действовал вид этих счастливых, довольных собою и всеми голубков, их благоустроенного гнезда, ему хотелось теперь, чувствуя себя
столь недовольным своею жизнью, добраться в Свияжском до того секрета, который давал ему такую ясность, определенность и веселость в жизни.
Событие рождения сына (он был уверен, что будет сын), которое ему обещали, но в которое он всё-таки
не мог верить, — так оно казалось необыкновенно, — представлялось ему с одной стороны
столь огромным и потому невозможным счастьем, с другой стороны —
столь таинственным событием, что это воображаемое знание того, что будет, и вследствие того приготовление как к чему-то обыкновенному, людьми же производимому, казалось ему возмутительно и унизительно.
Не успела на его глазах совершиться одна тайна смерти, оставшаяся неразгаданной, как возникла другая,
столь же неразгаданная, вызывавшая к любви и жизни.
Вообще тот медовый месяц, то есть месяц после свадьбы, от которого, по преданию, ждал Левин
столь многого, был
не только
не медовым, но остался в воспоминании их обоих самым тяжелым и унизительным временем их жизни.
Ему было радостно думать, что и в
столь важном жизненном деле никто
не в состоянии будет сказать, что он
не поступил сообразно с правилами той религии, которой знамя он всегда держал высоко среди общего охлаждения и равнодушия.
Он чувствовал, что, кроме благой духовной силы, руководившей его душой, была другая, грубая,
столь же или еще более властная сила, которая руководила его жизнью, и что эта сила
не даст ему того смиренного спокойствия, которого он желал.
Эта мелочная озабоченность Кити,
столь противоположная идеалу Левина возвышенного счастия первого времени, было одно из разочарований; и эта милая озабоченность, которой смысла он
не понимал, но
не мог
не любить, было одно из новых очарований.
Мать Вронского, узнав о его связи, сначала была довольна — и потому, что ничто, по ее понятиям,
не давало последней отделки блестящему молодому человеку, как связь в высшем свете, и потому, что
столь понравившаяся ей Каренина, так много говорившая о своем сыне, была всё-таки такая же, как и все красивые и порядочные женщины, по понятиям графини Вронской.
Он был совсем
не такой, каким воображал его Константин. Самое тяжелое и дурное в его характере, то, что делало
столь трудным общение с ним, было позабыто Константином Левиным, когда он думал о нем; и теперь, когда увидел его лицо, в особенности это судорожное поворачиванье головы, он вспомнил всё это.
«Для Бетси еще рано», подумала она и, взглянув в окно, увидела карету и высовывающуюся из нее черную шляпу и
столь знакомые ей уши Алексея Александровича. «Вот некстати; неужели ночевать?» подумала она, и ей так показалось ужасно и страшно всё, что могло от этого выйти, что она, ни минуты
не задумываясь, с веселым и сияющим лицом вышла к ним навстречу и, чувствуя в себе присутствие уже знакомого ей духа лжи и обмана, тотчас же отдалась этому духу и начала говорить, сама
не зная, что скажет.
Положение нерешительности, неясности было все то же, как и дома; еще хуже, потому что нельзя было ничего предпринять, нельзя было увидать Вронского, а надо было оставаться здесь, в чуждом и
столь противоположном ее настроению обществе; но она была в туалете, который, она знала, шел к ней; она была
не одна, вокруг была эта привычная торжественная обстановка праздности, и ей было легче, чем дома; она
не должна была придумывать, что ей делать.
«Ну, продадим за пять с полтиной, коли
не дают больше», тотчас же с необыкновенною легкостью решил Левин первый вопрос, прежде казавшийся ему
столь трудным.
Она никогда
не чувствовала себя
столь униженною, как в ту минуту, когда, призвав комиссионера, услышала от него подробный рассказ о том, как он дожидался и как потом ему сказали: «ответа никакого
не будет».
Степану Аркадьичу название этого места,
столь близкого его сердцу, уже было привычно, и он,
не ошибаясь, быстро выговаривал его.