Неточные совпадения
Г-жа Простакова (увидя Кутейкина и Цыфиркина). Вот и учители! Митрофанушка мой ни днем, ни ночью
покою не имеет. Свое дитя хвалить дурно, а куда
не бессчастна будет та, которую приведет Бог быть его женою.
То, что я,
не имея ни минуты
покоя, то беременная, то кормящая, вечно сердитая, ворчливая, сама измученная и других мучающая, противная мужу, проживу свою жизнь, и вырастут несчастные, дурно воспитанные и нищие дети.
Но, пробыв два месяца один в деревне, он убедился, что это
не было одно из тех влюблений, которые он испытывал в первой молодости; что чувство это
не давало ему минуты
покоя; что он
не мог жить,
не решив вопроса: будет или
не будет она его женой; и что его отчаяние происходило только от его воображения, что он
не имеет никаких доказательств в том, что ему будет отказано.
Кроме страсти к чтению, он
имел еще два обыкновения, составлявшие две другие его характерические черты: спать
не раздеваясь, так, как есть, в том же сюртуке, и носить всегда с собою какой-то свой особенный воздух, своего собственного запаха, отзывавшийся несколько жилым
покоем, так что достаточно было ему только пристроить где-нибудь свою кровать, хоть даже в необитаемой дотоле комнате, да перетащить туда шинель и пожитки, и уже казалось, что в этой комнате лет десять жили люди.
Он в том
покое поселился,
Где деревенский старожил
Лет сорок с ключницей бранился,
В окно смотрел и мух давил.
Всё было просто: пол дубовый,
Два шкафа, стол, диван пуховый,
Нигде ни пятнышка чернил.
Онегин шкафы отворил;
В одном нашел тетрадь расхода,
В другом наливок целый строй,
Кувшины с яблочной водой
И календарь осьмого года:
Старик,
имея много дел,
В иные книги
не глядел.
— Левой рукой сильно
не ударишь! А — уж вы как хотите — а ударить следует! Я
не хочу, чтоб мне какой-нибудь сапожник брюхо вспорол. И чтоб дом подожгли —
не желаю! Вон вчера слободская мастеровщина какого-то будто бы агента охраны укокала и домишко его сожгла. Это
не значит, что я — за черную сотню, самодержавие и вообще за чепуху. Но если вы взялись управлять государством, так управляйте, черт вас возьми! Я
имею право требовать
покоя…
Тарантьев делал много шума, выводил Обломова из неподвижности и скуки. Он кричал, спорил и составлял род какого-то спектакля, избавляя ленивого барина самого от необходимости говорить и делать. В комнату, где царствовал сон и
покой, Тарантьев приносил жизнь, движение, а иногда и вести извне. Обломов мог слушать, смотреть,
не шевеля пальцем, на что-то бойкое, движущееся и говорящее перед ним. Кроме того, он еще
имел простодушие верить, что Тарантьев в самом деле способен посоветовать ему что-нибудь путное.
— А вы эгоист, Борис Павлович! У вас вдруг родилась какая-то фантазия — и я должна делить ее, лечить, облегчать: да что мне за дело до вас, как вам до меня? Я требую у вас одного —
покоя: я
имею на него право, я свободна, как ветер, никому
не принадлежу, никого
не боюсь…
— Я удивляюсь вам, Александр Павлыч… Если бы вы мне предложили горы золота, и тогда ваша просьба осталась бы неисполненной. Существуют такие моменты, когда чужой дом — святыня, и никто
не имеет права нарушать его священные
покои.
Много смеялись мы его рассказам, но
не веселым смехом, а тем, который возбуждал иногда Гоголь. У Крюкова, у Е. Корша остроты и шутки искрились, как шипучее вино, от избытка сил. Юмор Галахова
не имел ничего светлого, это был юмор человека, живущего в разладе с собой, со средой, сильно жаждущего выйти на
покой, на гармонию — но без большой надежды.
Сделай же, Боже, так, чтобы все потомство его
не имело на земле счастья! чтобы последний в роде был такой злодей, какого еще и
не бывало на свете! и от каждого его злодейства чтобы деды и прадеды его
не нашли бы
покоя в гробах и, терпя муку, неведомую на свете, подымались бы из могил! А иуда Петро чтобы
не в силах был подняться и оттого терпел бы муку еще горшую; и ел бы, как бешеный, землю, и корчился бы под землею!
Забиякин (с сладкою улыбкою и жмуря глаза). Извините меня, Александр Петрович, но я
не имею права, я
не осчастливлен доверенностью князя. (Показывает на дверь, ведущую во внутренние
покои, как бы желая сказать, что он
не смеет войти туда.)
На другой день Крапчик, как только заблаговестили к вечерне, ехал уже в карете шестериком с форейтором и с саженным почти гайдуком на запятках в загородный Крестовоздвиженский монастырь, где
имел свое пребывание местный архиерей Евгений, аки бы слушать ефимоны; но, увидав, что самого архиерея
не было в церкви, он,
не достояв службы, послал своего гайдука в
покой ко владыке спросить у того, может ли он его принять, и получил ответ, что владыко очень рад его видеть.
—
Не уважаю, — говорит, — я народ: лентяй он, любит жить в праздности, особенно зимою, любови к делу
не носит в себе, оттого и
покоя в душе
не имеет. Коли много говорит, это для того, чтобы скрыть изъяны свои, а если молчит — стало быть, ничему
не верит. Начало в нём неясное и непонятное, и совсем это без пользы, что вокруг его такое множество властей понаставлено: ежели в самом человеке начала нет — снаружи начало это
не вгонишь. Шаткий народ и неверующий.
Я пою и
имею успех, но это
не увлечение, нет, это — моя пристань, моя келия, куда я теперь ухожу на
покой.
Ты поступил как человек благоразумный:
не хотел видеть изменницу, ссориться с ее мужем и,
имея тысячу способов отмстить твоему беззащитному сопернику, оставил его в
покое; это доказывает, что и в первую минуту твой рассудок был сильнее страсти.
Зоя. Зачем вы трогаете моего мужа, оставьте нас в
покое. Наше безмятежное счастье никому
не мешает. Я
не горжусь своим мужем, хотя и
имела бы право. Я знаю, что
не стою его и счастьем своим обязана
не себе,
не своим достоинствам, которых у меня мало, а только случаю. Я благодарю судьбу и блаженствую скромно.
— Именно несчастье, ваше сиятельство, — подхватил исправник, — и теперь вот они с стряпчим сошлись, а от стряпчего мы уж давно все плачем… Алексей Михайлыч это знает: человек он действительно знающий, но ехидный и неблагонамеренный до последнего волоса: ни дня, ни ночи мы
не имеем от него
покоя, он то и дело пишет на нас доносы.
За ним душистая черемуха, целые ряды низеньких фруктовых дерев, потопленных багрянцем вишен и яхонтовым морем слив, покрытых свинцовым матом; развесистый клен, в тени которого разостлан для отдыха ковер; перед домом просторный двор с низенькою свежею травкою, с протоптанною дорожкою от амбара до кухни и от кухни до барских
покоев; длинношейный гусь, пьющий воду с молодыми и нежными, как пух, гусятами; частокол, обвешанный связками сушеных груш и яблок и проветривающимися коврами; воз с дынями, стоящий возле амбара; отпряженный вол, лениво лежащий возле него, — все это для меня
имеет неизъяснимую прелесть, может быть, оттого, что я уже
не вижу их и что нам мило все то, с чем мы в разлуке.
Брюзгливая, хворая, она никому
не давала
покоя своими жалобами, слезами и беспрестанным хныканьем; старуха вечно представляла из себя какую-то несчастную, обиженную и
не переставала плакаться на судьбу свою, хотя
не имела к тому никакого повода.
На следующий день с раннего утра Алексеич уже был на Выселках и именно в трактирном заведении. Важная новость, которую он
имел сообщить выселковцам относительно Прошкина поведения,
не давала ему
покоя. Так этого дела оставить невозможно, — это знали, конечно, обе стороны, и Прошка тоже чувствовал грозу, нависшую над ним в родных Выселках.
На эту боль я зелья
не имею.
Она идет от сердца молодого
И помыслов: забвение и время
Врачуют в нас сердечную тревогу.
Садись в седло и в таборы ступай
Теперь тебе
покой и отдых нужен.
Что говорил — мы понять
не умеем,
Только
покоя с тех пор
не имеем...
Платонов. Старо! Полно, юноша! Он
не взял куска хлеба у немецкого пролетария! Это важно… Потом, лучше быть поэтом, чем ничем! B миллиард раз лучше! Впрочем, давайте замолчим… Оставьте вы в
покое кусок хлеба, о котором вы
не имеете ни малейшего понятия, и поэтов, которых
не понимает ваша высушенная душа, и меня, которому вы
не даете
покоя!
Стократ счастли́в, кто разум свой
Не помрачил еще любовью,
Но век проводит холостой, —
Я выпью за его здоровье.
Поверьте мне, жена для нас
Есть вечное почти мученье.
Женись лишь только — и как раз
Родятся ревность, подозренье.
Ах, то ли дело одному:
Его
не мучит неизвестность,
Душе
покой, простор уму,
И вечная почти беспечность!
Нрав женщины
имеют злой,
Капризны, что
не сладишь с ними.
Чтоб избежать судьбы такой,
Останемся мы холостыми!
К чему нам служит власть, когда, ее
имея,
Не властны мы себя счастливыми творить;
И сердца своего
покоить не умея,
Возможем ли другим спокойствие дарить?
То, что я,
не имея ни минуты
покоя, то беременная, то кормящая, вечно сердитая, ворчливая, сама измученная и других мучающая, противная мужу, проживу мою жизнь, и вырастут несчастные, дурно воспитанные дети…
Лучшее помещение, которое занимала в скромном отеле Глафира Васильевна Бодростина, в этом отношении было самое худшее, потому что оно выходило на улицу, и огромные окна ее невысокого бельэтажа нимало
не защищали ее от раннего уличного шума и треска. Поэтому Бодростина просыпалась очень рано, почти одновременно с небогатым населением небогатого квартала; Висленев, комната которого была гораздо выше над землей,
имел больше
покоя и мог спать дольше. Но о нем речь впереди.
Сам священник, которому надлежало совершить брак, был обманут: ему было сказано, что предстоящий брак, конечно, юридически вполне законный,
имеет, однако, свою романическую сторону, которая требует некоторого снисхождения, и священник, осторожно обсуждая каждый свой шаг, сделал только самые возможные снисхождения, но при всем том, перевенчал Висленева с Фигуриной, после долго
не знал
покоя: так невообразимо странен и необъясним вышел брак их.
Душа убитого
не будет
иметь покоя, пока
не отомстят за него.
Семья проигравшего процесс Сафроныча хотя и сообщалась с миром через забор, но жила благодаря контрибуции, собираемой с Пекторалиса, в таком довольстве, какого она никогда до этих пор
не знала, и, по сказанному Жигою,
имела покой безмятежный, но зато выигравшему свое дело Пекторалису приходилось жутко: контрибуция, на него положенная, при продолжении ее из месяца в месяц была так для него чувствительна, что
не только поглощала все его доходы, но и могла угрожать ему решительным разорением.
Экипаж был мудрен и
имел такой вид, что ездившего на нем Пекторалиса мужики прозвали «мордовским богом»; но что всего хуже — кресло, лишенное своего комнатного
покоя, ни за что
не хотело путешествовать, оно
не выдерживало тряски и очень часто соскакивало с рамы, и от этого
не раз случалось, что лошадь Гуго прибегала домой одна, а потом через час или два плелся бедный Гуго, таща у себя на загорбке свое кресло.
Савва. Какой уж тут сон? Было б терпенье муку эту перенесть, а спанья, матушка, хоть и
не надо.
Не достоин грешник
покой иметь. Это что шумит, богомолочка?
Зная за собою вину, она
не имела ни минуты
покоя, страшась постоянно, что ее тайна будет открыта.
В Кракове начальствовал полковник Штакельберг, преемник Суворова по командованию Суздальским полком. Он был храбрый офицер, но слабохарактерный, больной и любящий
покой человек. Александр Васильевич был очень недоволен, что его детище досталось лицу, которое, кроме личной храбрости,
не имело с ним, Суворовым, ничего общего.
— Так слушай же, — Екатерина Петровна склонила свою голову на плечо Талечки, — полюбила я его с первого раза, как увидела, точно сердце оборвалось тогда у меня, и с тех пор вот уже три месяца
покоя ни днем, ни ночью
не имею, без него с тоски умираю, увижу его, глаза отвести
не могу, а взглянет он — рада сквозь землю провалиться, да
не часто он на меня и взглядывает…
Не желая
иметь с ним частых встреч, князь
не остановился в приготовленных для него его прежних
покоях в Зимнем дворце, а поселился в Таврическом.
— Княжна в постели, — отвечал Антон Михайлович на расспросы, — она так потрясена смертью столь любимого ею отца, что я боюсь, чтобы это потрясение
не имело дурных последствий. Безусловный
покой и сила молодости могут одни поставить ее на ноги.
Но он
не имел случая присмотреться к нему, послушать его, определить, с какими взглядами простился тот с прежней ролью и приехал доживать в складочном месте сановников, сданных на
покой.
— Ваше таинственное письмо, — продолжал он, — меня очень взволновало. Со вчерашнего вечера я
не имел ни минуты
покоя. Что случилось?
«А я и
не заметил, как его на деревне обронил. Ну, спасибо, любезные, что нашли и доставили. Заседательские деньги трудовые, святые; день и ночь я о вас пекусь,
покоя не имея, спасибо».
Как ты все сам делаешь, то и тебе
покоя нет; для чего
не берешь к себе генерала, который бы
имел мелкий детайль?
Заседательские деньги трудовые, святые, день и ночь о вас пекусь,
покоя не имея, спасибо, спасибо».
— Гм… Вы нас, фармацевтов,
не считаете за людей и беспокоите даже в четыре часа ночи, а каждая собаке, каждый кошке
имеет покой… Вы ничего
не желаете понимать, и, по-вашему, мы
не люди и в нас нервы должен быть, как веровка.
И разве
не ощутительное,
не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком
не имеют дня и ночи
покоя, а я дам им отдых и досуг?… — говорил Пьер, торопясь и шепелявя.
— Жизнь и так
не оставляет в
покое. Я бы рад ничего
не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они
не могли понять, что во мне нет того, чтó нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтоб
иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. Ведь он сказал, ей сказал, чтоб она составила список, и тех, кого
не было в списке, чтобы
не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. «С ней он
не мог
иметь ни минуты
покоя,
не мог умереть спокойно», говорил он.
От здешней ли тишины или от чего другого, в уме Праши стали проявляться понятия, каких прежде
не было: сообразно перемене понятий, она изменяла и свои отношения к тому, до чего это касалось. Так, например, она
не только
не хотела говорить что-либо во вред людей того края, где стала жить, — это делают и другие, кому законность и порядок приятнее произвола и беспорядка, — но она утратила всякий вкус к похвальбе и неохотно приезжала из своей избы в Петербург. Зато она
имела то, чего разумно искала:
покой.
Временами мною овладевает усталость: благодаря нелепому строю их жизни, я даже ночью
не имею надлежащего
покоя.
Разум говорит: 1) Пространство со всеми формами, которые дает ему видимость его — материя — бесконечно и
не может быть мыслимо иначе. 2) Время есть бесконечное движение без одного момента
покоя, и оно
не может быть мыслимо иначе. 3) Связь причин и последствий
не имеет начала и
не может
иметь конца.