Неточные совпадения
— Но позвольте, позвольте же мне, отчасти, все рассказать… как было
дело и… в свою
очередь… хотя это и лишнее, согласен с вами, рассказывать, — но год назад эта девица умерла от тифа, я же остался жильцом, как был, и хозяйка, как переехала
на теперешнюю квартиру, сказала мне… и сказала дружески… что она совершенно во мне уверена и все… но что не захочу ли я дать ей это заемное письмо, в сто пятнадцать рублей, всего что она считала за мной долгу.
Кофе подавался ему так же тщательно, чисто и вкусно, как вначале, когда он, несколько лет назад, переехал
на эту квартиру. Суп с потрохами, макароны с пармезаном, кулебяка, ботвинья, свои цыплята — все это сменялось в строгой
очереди одно другим и приятно разнообразило монотонные
дни маленького домика.
Следовательно, надо зорко смотреть около, не лежит ли праздно несделанное
дело, за которым явится
на очередь следующее, по порядку, и не бросаться за каким-нибудь блуждающим огнем, или «миражем», как говорит Райский.
Стало быть, ей, Вере, надо быть бабушкой в свою
очередь, отдать всю жизнь другим и путем долга, нескончаемых жертв и труда, начать «новую» жизнь, непохожую
на ту, которая стащила ее
на дно обрыва… любить людей, правду, добро…
Она решила, что «
дела» изобретать нельзя, что оно само, силою обстоятельств, выдвигается
на очередь в данный момент и что таким естественным путем рождающееся
дело — только и важно, и нужно.
Кичибе извивался, как змей, допрашиваясь, когда идем, воротимся ли, упрашивая сказать
день, когда выйдем, и т. п. Но ничего не добился. «Спудиг (скоро), зер спудиг», — отвечал ему Посьет. Они просили сказать об этом по крайней мере за
день до отхода — и того нет.
На них, очевидно, напала тоска. Наступила их
очередь быть игрушкой. Мы мистифировали их, ловко избегая отвечать
на вопросы. Так они и уехали в тревоге, не добившись ничего, а мы сели обедать.
На мельнице Василий Назарыч прожил целых три
дня. Он подробно рассказывал Надежде Васильевне о своих приисках и новых разведках:
дела находились в самом блестящем положении и в будущем обещали миллионные барыши. В свою
очередь, Надежда Васильевна рассказывала подробности своей жизни, где счет шел
на гроши и копейки. Отец и дочь не могли наговориться: полоса времени в три года, которая
разделяла их, послужила еще к большему сближению.
За перевалом, следуя течению воды к востоку, мы часа в 3,5
дня вышли
на реку Инза-Лазагоу — Долина серебряной скалы. Река эта будет самым большим и ближайшим к морю притоком Тютихе. В верховьях Инза-Лазагоу состоит тоже из 2 речек, именуемых также Сицой и Тунцой. Каждая из них, в свою
очередь, слагается из нескольких мелких ручьев.
Ради говельщиков-крестьян (господа и вся дворня говели
на страстной неделе, а отец с тетками, сверх того,
на первой и
на четвертой), в церкви каждый
день совершались службы, а это, в свою
очередь, тоже напоминало ежели не о покаянии, то о сдержанности.
Чай был вкусный, сдобные булки — удивительно вкусные, сливки — еще того вкуснее. Я убирал за обе щеки, а тетенька, смотря
на меня, тихо радовалась. Затем пришла
очередь и для клубники; тетенька
разделила набранное
на две части: мне и Сашеньке, а себе взяла только одну ягодку.
Между тем вокруг все старелось и ветшало. Толпа старых слуг редела; одних снесли
на погост, другие, лежа
на печи, ждали
очереди. Умер староста Федот, умер кучер Алемпий, отпросилась умирать в Заболотье ключница Акулина; девчонки, еще так недавно мелькавшие
на побегушках, сделались перезрелыми
девами…
Они работали коллективно,
разделив московские дома
на очереди. Перед ними адрес-календарь Москвы.
Устенька не без ловкости перевела разговор
на другую тему, потому что Стабровскому, видимо, было неприятно говорить о Галактионе. Ему показалось в свою
очередь, что девушка чего-то не договаривает. Это еще был первый случай недомолвки. Стабровский продумал всю сцену и пришел к заключению, что Устенька пришла специально для этого вопроса. Что же, это ее
дело. Когда девушка уходила, Стабровский с особенной нежностью простился с ней и два раз поцеловал ее в голову.
— Вера сейчас говорила. Уговаривала не входить; я не утерпел,
на минутку. Я эти два часа продежурил у постели; теперь Костю Лебедева посадил
на очередь. Бурдовский отправился. Так ложитесь же, князь; спокойной… ну, спокойного
дня! Только, знаете, я поражен!
В свою
очередь Груздев приехал тоже потолковать о своих
делах. По раскольничьей привычке, он откладывал настоящий разговор вплоть до ночи и разговорился только после ужина, когда Нюрочка ушла спать, а они остались за столом с глазу
на глаз.
Мать, в свою
очередь, пересказывала моему отцу речи Александры Ивановны, состоявшие в том, что Прасковью Ивановну за богатство все уважают, что даже всякий новый губернатор приезжает с ней знакомиться; что сама Прасковья Ивановна никого не уважает и не любит; что она своими гостями или забавляется, или ругает их в глаза; что она для своего покоя и удовольствия не входит ни в какие хозяйственные
дела, ни в свои, ни в крестьянские, а все предоставила своему поверенному Михайлушке, который от крестьян пользуется и наживает большие деньги, а дворню и лакейство до того избаловал, что вот как они и с нами, будущими наследниками, поступили; что Прасковья Ивановна большая странница, терпеть не может попов и монахов, и нищим никому копеечки не подаст; молится богу по капризу, когда ей захочется, — а не захочется, то и середи обедни из церкви уйдет; что священника и причет содержит она очень богато, а никого из них к себе в дом не пускает, кроме попа с крестом, и то в самые большие праздники; что первое ее удовольствие летом — сад, за которым она ходит, как садовник, а зимою любит она петь песни, слушать, как их поют, читать книжки или играть в карты; что Прасковья Ивановна ее, сироту, не любит, никогда не ласкает и денег не дает ни копейки, хотя позволяет выписывать из города или покупать у разносчиков все, что Александре Ивановне вздумается; что сколько ни просили ее посторонние почтенные люди, чтоб она своей внучке-сиротке что-нибудь при жизни назначила, для того чтоб она могла жениха найти, Прасковья Ивановна и слышать не хотела и отвечала, что Багровы родную племянницу не бросят без куска хлеба и что лучше век оставаться в девках, чем навязать себе
на шею мужа, который из денег женился бы
на ней,
на рябой кукушке, да после и вымещал бы ей за то.
К губернатору Вихров, разумеется, не поехал, а отправился к себе домой, заперся там и лег спать. Захаревские про это узнали вечером.
На другой
день он к ним тоже не шел,
на третий — тоже, — и так прошла целая неделя. Захаревские сильно недоумевали. Вихров, в свою
очередь, чем долее у них не бывал, тем более и более начинал себя чувствовать в неловком к ним положении; к счастию его, за ним прислал губернатор.
Бьют его каждый
день, смеются над ним, издеваются, назначают ее в
очередь на самые тяжелые и неприятные работы.
Очередь дошла до левофлангового солдатика Хлебникова, который служил в роте общим посмешищем. Часто, глядя
на него, Ромашов удивлялся, как могли взять
на военную службу этого жалкого, заморенного человека, почти карлика, с грязным безусым лицом в кулачок. И когда подпоручик встречался с его бессмысленными глазами, в которых, как будто раз навсегда с самого
дня рождения, застыл тупой, покорный ужас, то в его сердце шевелилось что-то странное, похожее
на скуку и
на угрызение совести.
Оставался гражданский процесс; но и тут совершился полный переворот! Крупные
дела, которые
на первых порах появились, как наследие дореформенного суда, все реже и реже выступали
на очередь.
Софья Михайловна, в свою
очередь, ничего доказать не могла и только целыми
днями дулась. Можно было предвидеть, что немке недолго ужиться у нее, если бы Софья Михайловна не сообразила, что ежели откажет гувернантке, то, чего доброго, Ардальон Семеныч и
на стороне ее устроит.
Разумеется,
на суде будут вызваны эксперты, которые, в свою
очередь, станут приводить доводы pro и contra; [за и против] потом то же самое будут развивать в своих речах адвокаты Балалайкин и Подседалищников; потом вступятся в это
дело газеты.
Джемма промолчала в свою
очередь и задумалась, слегка кусая ноготь указательного пальца и устремив глаза в сторону. Потом она похвалила своего жениха, упомянула об устроенной им
на завтрашний
день прогулке и, быстро глянув
на Санина, замолчала опять.
Члены комитета начали съезжаться каждодневно, и
на этих собраниях было произнесено много теплых речей, но самое
дело подвигалось медленно; подписка
на пожертвования шла, в свою
очередь, не обильно, а о каких-либо фактических распоряжениях касательно удешевления пищи пока и помину не было; об этом все еще спорили: одни утверждали, что надобно послать закупить хлеба в такие-то местности; другие указывали
на совершенно иные местности; затем возник вопрос, кого послать?
— Правда, что взамен этих неприятностей я пользуюсь и некоторыми удовольствиями, а именно: 1) имею бесплатный вход летом в Демидов сад, а
на масленице и
на святой пользуюсь правом хоть целый
день проводить в балаганах Егарева и Малафеева; 2) в семи трактирах, в особенности рекомендуемых нашею газетой вниманию почтеннейшей публики, за несоблюдение в кухнях чистоты и неимение
на посуде полуды, я по
очереди имею право однажды в неделю (в каждом) воспользоваться двумя рюмками водки и порцией селянки; 3) ежедневно имею возможность даром ночевать в любом из съезжих домов и, наконец, 4) могу беспрепятственно присутствовать в любой из камер мировых судей при судебном разбирательстве.
Дальнейшая
очередь была за мной. Но только что я приступил к чтению"Исторической догадки": Кто были родители камаринского мужика? — как послышался стук в наружную дверь. Сначала стучали легко, потом сильнее и сильнее, так что я, переполошенный, отворил окно, чтоб узнать, в чем
дело. Но в ту самую минуту, как я оперся
на подоконник, кто-то снаружи вцепился в мои руки и сжал их как в клещах. И в то же время, едва не сбив меня с ног, в окно вскочил мужчина в кепи и при шашке.
— Нашел! — вскричал он вдруг и вскочил с места. — Дядя Коршун! Нас с тобой князь от смерти спас — спасем и мы его; теперь наша
очередь! Хочешь идти со мной
на трудное
дело?
Одна часть их в новых полушубках, в вязаных шарфах
на шеях, с влажными пьяными глазами или с дикими подбадривающими себя криками, или тихие и унылые толкутся около ворот между заплаканными матерями и женами, дожидаясь
очереди (я застал тот
день, в который шел самый прием, т. е. осмотр назначенных в ставку); другая часть в это время толпится в прихожей присутствия.
Из безводного и лесного села Троицкого, где было так мало лугов, что с трудом прокармливали по корове, да по лошади
на тягло, где с незапамятных времен пахали одни и те же загоны, и несмотря
на превосходную почву, конечно, повыпахали и поистощили землю, — переселились они
на обширные плодоносные поля и луга, никогда не тронутые ни косой, ни сохой человека,
на быструю, свежую и здоровую воду с множеством родников и ключей,
на широкий, проточный и рыбный пруд и
на мельницу у самого носа, тогда как прежде таскались они за двадцать пять верст, чтобы смолоть воз хлеба, да и то случалось несколько
дней ждать
очереди.
Я пробыл
на фабрике двое суток;
днем толкался в народе, становился в
очередь, будто наниматься или получать расчет, а когда доходила
очередь до меня, то исчезал. В
очередях добыл массу сведений, но говорили с осторожкой: чуть кто подойдет — смолкают, конторские сыщики следили вовсю.
— И поверь мне, что рано или поздно, а
дело уврачевания поступит
на очередь. И даже скорее рано, чем поздно, потому что не далее как вчера я имел об этом разговор, и вот, в кратких словах, результат этого разговора: не нужно поспешности! но никогда не следует упускать из вида, что чем скорее мы вступим в период уврачевания, тем лучше и для нас, и для всех! Для всех! — повторил он, прикладывая к носу указательный палец.
Зато если ошибались в сигналах — беда. Нос его багровел больше прежнего, ноздри раздувались, и половина взвода назначалась не в
очередь на работу или «удила рыбу». Так называлось двухчасовое стоянье «
на прицелке» с мешком песку
на штыке. Воронов ни разу не был наказан ни за сигналы, ни за словесность, ни за фронтовое ученье. В гимнастике и ружейных приемах он был первым в роте, а в фехтовании
на штыках побивал иногда «в вольном бою» самого Ермилова, учебного унтер-офицера, великого мастера своего
дела.
Дело это вышло из того, что Марье Николаевне, которая не уставала втирать своих братьев во всеобщее расположение и щеголять их образованностью и талантами, пришло
на мысль просить Ольгу Федотовну, чтобы та в свою
очередь как-нибудь обиняком подбила бабушку еще раз позвать к себе богослова и поговорить с ним по-французски.
— Было у нас это
дело таким манером, — показывает, в свою
очередь, Иуда Стрельников, — призывают они меня, вот этот самый господин Хлестаков, и говорят:"Вот тебе, говорят, к примеру два золотых; покажи, значит, что Семен Петров при тебе
на пароходе хвастался!"А я, ваше превосходительство, совесть имею.
Сегодня у нас — la grandeur d'ame est a l'ordre du jour, [величие души поставлено в порядок
дня.] а завтра — alea jacta est! [жребий брошен!] —
на очереди будут: натиск и быстрота!
— Уж так были бедны! так бедны! — лгал, в свою
очередь, и Гаврюшка, как только дотянули! Третьего
дня подходят, это, ко мне: Гаврилушка, говорят, дай
на два
дня три целковых!
— Извольте, сударь молчать! Или вы думаете, что ротный командир хуже вас знает, что Демин унтер-офицер исправный и в
деле молодец?.. Но такая непростительная оплошность… Прикажите фельдфебелю нарядить его дежурить по роте без
очереди на две недели; а так как вы, господин подпоручик, отвечаете за вашу команду, то если в другой раз случится подобное происшествие…
Отвечает месяц ясный, —
Не видал я
девы красной.
На сторо́же я стою
Только в
очередь мою.
Без меня царевна, видно,
Пробежала». — «Как обидно!» —
Королевич отвечал.
Дело было в том, что Дутлова брат был лет тридцать тому назад отдан в солдаты, и потому он не хотел быть
на очереди с тройниками, а хотел, чтобы службу его брата зачли и его бы сравняли с двойниками в общий жеребий, и из них бы уж взяли третьего рекрута.
Я не знаю, что в этом случае руководствует людей: зависть ли, желание ли выказать себя или просто наклонность к юмору, но только смертные очень склонны пересмеять самые прекрасные, самые бескорыстные затеи другого смертного, который и сам, в свою
очередь, отплачивает тем же другим смертным, и все эти смертные поступают, надобно сказать, в этом
деле чрезвычайно нелогически: сухо поклонится, например,
на бале какому-нибудь Алексею Иванычу некий Дмитрий Николаич, которого он безмерно уважает, а он — Алексей Иваныч — нападает
на хозяина и говорит, что у него был черт знает кто и черт знает как все были приняты.
На самом же
деле Миллер был офицер исправный и надежный, а дворцовый караул в тогдашнее время и не представлял ничего опасного. Пора была самая тихая и безмятежная. От дворцового караула не требовалось ничего, кроме точного стояния
на постах, а между тем как раз тут,
на караульной
очереди капитана Миллера при дворце, произошел весьма чрезвычайный и тревожный случай, о котором теперь едва вспоминают немногие из доживающих свой век тогдашних современников.
А так как теперь и я сыт, и волчиха моя сыта, и запасу у нас еще
дней на пять хватит, то сиди ты вот под этим кустом и жди
очереди.
Да вот что, матушка, доложу я тебе: намедни встретилась я с матерью Меропеей от Игнатьевых, так она говорит, что
на Евдокеин
день выйдет им срок въезжу держать, а как, дескать, будет собранье, так, говорит, беспременно
на вашу обитель
очередь наложим: вы, говорит, уж сколько годов въезжу не держите.
Когда
очередь дошла до Бауакаса и до калеки, Бауакас рассказал, как было
дело. Судья выслушал его и спросил нищего. Нищий сказал: «Это все неправда. Я ехал верхом через город, а он сидел
на земле и просил меня подвезти его. Я посадил его
на лошадь и довез, куда ему нужно было; но он не хотел слезать и сказал, что лошадь его. Это неправда».
Вот толпа людей в цепях. Все они приговорены к смерти, и каждый
день некоторых из них убивают
на глазах у других. Те же, которые остаются, видят эти убийства, ожидают своей
очереди и ужасаются. Такова жизнь для людей, если они не понимают смысла своей жизни. Если же человек понимает то, что в нем живет дух божий и он может соединиться с ним, то для такого человека смерть не только не может быть страшна, но для такого человека нет смерти.
— А что же может сказать она, если
дело потребует этого? — в свою
очередь спросил он. — Неужели же вскружить голову юноше — такой трудный и великий подвиг, такая страшная жертва,
на которую она не могла бы решиться? И, наконец, чего же стоит ей эта полезная шалость, и к чему она ее обязывает?.. Ведь только вскружить, — не более!
Оба зятя Зиновья Алексеича с женами приехали
на ярманку, с тестем и с тещею. Пристали они в той же гостинице Бубнова, где жили и прошлого года. Сам Зиновий Алексеич рыбным
делом не занимался, не взглянул даже
на караван, носивший имя его, а Меркулов с Веденеевым каждый
день с утра до сумерек по
очереди там бывали.
— А у нас-то в обители, Марко Данилыч, какое
дело сделалось, — начала, в свою
очередь, жалобиться мать Таисея. — Помните, как
на Петров-от
день гостили вы у нас в Комарове, Самоквасов Петр Степаныч да панковский приказчик Семен Петрович были у нас?
Век не забудет этого
дня прощанья Дуня… Ласковая, чуткая, сердечная, как мать родная, любящая их тетя Леля оставляла их, чтобы принять более нуждающихся в ее ласке новых маленьких стрижек и сдавала их
на руки строгой, суровой и требовательной Павле Артемьевне, передавшей в свою
очередь своих подростков-среднеотделенок «педагогичке» Антонине Николаевне, воспитанницы которой уже были определены
на места.
В таком положении были
дела их до самой той минуты, когда Глафира Васильевна попросила Жозефа подождать ее за ее дверью, и он, сидя
на лестничном окне, перепустил перед своими мысленными очами ленту своих невеселых воспоминаний. Но вот сердце Жозефа встрепенулось; он услыхал сзади себя бодрый голос Глафиры, которой он приготовил сегодня эффектнейший, по его соображениям, сюрприз, вовсе не ожидая, что и она тоже, в свою
очередь, не без готовности удивить его.