Неточные совпадения
Тот же самый орел, как только вышел из комнаты и приближается к
кабинету своего
начальника, куропаткой такой спешит с бумагами под мышкой, что мочи нет.
Изредка, осторожной походкой битого кота в
кабинет Варавки проходил Иван Дронов с портфелем под мышкой, чистенько одетый и в неестественно скрипучих ботинках. Он здоровался с Климом, как подчиненный с сыном строгого
начальника, делая на курносом лице фальшиво-скромную мину.
Пошли обычные при подобном случае сцены. Люди ставили самовар, бегали, суетились. Евгения Петровна тоже суетилась и летала из
кабинета в девичью и из девичьей в
кабинет, где переодевался Николай Степанович, собиравшийся тотчас после чая к своему
начальнику.
Адъютант лениво пошел в
кабинет. Там он пробыл довольно долго.
Начальник губернии, после его доклада, все почему-то не удостоивал его ответа и смотрел на бумагу.
Начальник губернии молча указал ему на
кабинет, и они оба вошли туда. Губернатор сел, а Вихров стоял на ногах перед ним.
Но Горохов был столоначальник всем естеством своим, и притом такой столоначальник, который с минуты на минуту ждал, что его позовут в
кабинет директора и скажут:"Не хотите ли место
начальника отделения?"Поэтому, даже в такую опасную минуту, когда кофточка на груди у Наденьки распахнулась, — даже и тогда он не мог выжать из своих мозгов иной мысли, кроме:"Делу — время, потехе — час".
Через день особой повесткой меня вызывают в сыскную полицию. В
кабинете сидят помощник
начальника капитан Николас и Кейзер. Набросились на меня, пугают судом, арестом, высылкой, допытываются, — а я смеюсь...
И все это, полуграмотное и вонючее, в
кабинет к ретивому
начальнику ползет.
Зимний дворец после пожара был давно уже отстроен, и Николай жил в нем еще в верхнем этаже.
Кабинет, в котором он принимал с докладом министров и высших
начальников, была очень высокая комната с четырьмя большими окнами. Большой портрет императора Александра I висел на главной стене. Между окнами стояли два бюро. По стенам стояло несколько стульев, в середине комнаты — огромный письменный стол, перед столом кресло Николая, стулья для принимаемых.
Один
начальник как приехал, так первым делом приступил к сломке пола в губернаторском
кабинете — и что же? сломать-то сломал, а нового на его место построить не успел! «Много, — говорил он потом, когда прощался с нами, — много намеревался я для пользы сделать, да, видно, Богу, друзья мои, не угодно!» И действительно, приехал на место его новый генерал и тотчас же рассудил, что пол надо было ломать не в
кабинете, а в гостиной, и соответственно с этим сделал надлежащее распоряжение.
Мы оба задумались и стали в молчании ходить по
кабинету (в первый раз в жизни я шел рядом с
начальником, а не следовал за ним «петушком»: несчастие уравнивает все ранги).
На тех же самых днях, поутру,
начальник губернии сидел, по обыкновению, таинственно в своем
кабинете. Это уже был старик и, как по большей части водится, плешивый. Смолоду, говорят, он известен был как масон, а теперь сильно страдал ипохондрией. Слывя за человека неглупого и дальновидного, особенно в сношениях с сильными лицами, он вообще был из хитрецов меланхолических, самых, как известно, непроходимых.
В первый же месяц, когда приспело время получать жалованье, Николай Фермор явился к казначею вместе с другими, Казначей с своими сундуками помещался в комнате, смежной с
кабинетом начальника части.
— Хорошо-с, — отвечал «косоротый», и тут же, прежде чем Фермор успел выйти, он пошел с обеими пачками в руках в
кабинет начальника.
В прежней службе приятно было свободной походкой в Шармеровском вицмундире пройти мимо трепещущих и ожидающих приема просителей и должностных лиц, завидующих ему, прямо в
кабинет начальника и сесть с ним за чай с папиросою; но людей, прямо зависящих от его произвола, было мало.
Прихожу после того на службу, а там говорят:
начальник звал. Вхожу. Сидит на кресле один в
кабинете, искоса на меня смотрит, пальцами по столу этак барабанит, молчит. Потом повернулся, поманил к себе ближе, опять на меня смотрит.
Сегодня середа, и потому я был у нашего
начальника в
кабинете.
Там уже никого не было. Его допустили в
кабинет к губернатору. Он подал ему медаль.
Начальник губернии несколько времени весьма внимательно рассматривал ее, взвешивал ее на руке и даже зачем-то понюхал.
Еврея велено придержать, а от нигилиста потребовали удостоверения его личности. Он молча подал листок, взглянув на который
начальник станции резко переменил тон и попросил его в
кабинет, добавив при этом...
— Слушаю-с, — проговорил немного смутившийся Осип Михайлыч. — Я вошел в домик Федосея Николаича (благоприобретенный-с). Федосей Николаич, как известно, не то чтобы сослуживец, но целый
начальник. Обо мне доложили и тотчас же ввели в
кабинет. Как теперь вижу: совсем, совсем почти темная комната, а свечей не подают. Смотрю, входит Федосей Николаич. Так мы и остаемся с ним в темноте…
— Тю! Чудак! Ты что ж, думаешь, что у
начальника санатория в
кабинете? Ты, дорогуся, топай к доктору.
В
кабинете начальника было изречено слово о немедленном же и строжайшем аресте майора Форова, показавшего пример такого явного буйства и оскорбления должностного лица; в канцеляриях слово это облеклось плотию; там строчились бумаги, открывавшие Филетеру Ивановичу тяжелые двери тюрьмы, и этими дверями честный майор был отделен от мира, в котором он оказался вредным и опасным членом.
По коридору навстречу вели под конвоем арестованного. Катя рассеянно взглянула, прошла мимо. И вдруг остановилась. До сознания дошло отпечатавшееся в глазах горбоносое лицо с большим, извивающимся ртом, с выкатившимися белками глаз, в которых был животный ужас… Зайдберг!
Начальник Жилотдела, который тогда Катю отправил в подвал. Она глядела вслед. Его ввели в
кабинет Вороньки.
Я его встретил раз в
кабинете начальника репертуара тотчас по его приезде. Он был уже не молодой, с резко еврейским профилем и даже легким акцентом, или, во всяком случае, с особенным каким-то немецким выговором.
Как-то раз в
кабинете нашего
начальника Ивана Петровича Семипалатова сидел антрепренер нашего театра Галамидов и говорил с ним об игре и красоте наших актрис.
Вправо с галереи проход, отделанный старинными «сенями» с деревянной обшивкой, вел к
кабинету Евлампия Григорьевича. Перед дверьми прохаживался его камердинер Викентий, доверенный человек, бывший крепостной из дома князей Курбатовых. Викентий — седой старик, бритый, немного сутуловатый, смотрит
начальником отделения; белый галстук носит по-старинному — из большой косынки.
Вечером доктор приказал заложить шарабан, чтобы ехать к воинскому
начальнику играть в винт. Когда он, в шляпе и в пальто, совсем уже готовый в путь, стоял у себя посреди
кабинета и надевал перчатки, наружная дверь со скрипом отворилась, и кто-то бесшумно вошел в переднюю.
В дверь
кабинета постучались и доложили, что адъютант генерала Бистрома,
начальника гвардейской пехоты, просит позволения передать великрму князю в собственные руки важное письмо.
Раз в
кабинет начальника учреждения, в котором служил Стремлянов, влетел
начальник другого учреждения, такой же молодящийся старичок, bon-vivant.
Виктор Дмитриевич застегнул виц-мундир и с трепетом сердца отправился через коридор и приемную к двери
кабинета начальника, несколько раз перед ней откашлялся и вошел…
Призвав меня к себе в
кабинет, г.
начальник в весьма гневных и резких выражениях, даже не подав мне руки, упрекнул меня в обмане и успокоился только после моих горячих извинений и обещания, что впредь подобные случаи не повторятся: я составлю такой проект надзора над преступниками, по которому самоубийства станут невозможными. Также огорчена смертью художника и почтенная супруга г.
начальника, портрет которой остался незаконченным.
Когда
начальник удалился в
кабинет, Кувырков стоял с минуту, опустив на грудь голову, и потом совершенно убитый вышел на улицу. Шел Кувырков, а сердце у него так и кипело, в ушах стоял звон, а он земли не видел под собою, будто как он проиграл генеральное сражение. Так он прошел ряд улиц и на угле одной из них наткнулся на саечника, и вдруг тот ему крикнул: тпру!
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы
начальника штаба государя. Волконский вышел из
кабинета и принеся в гостиную карты и расположив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.