Неточные совпадения
С тех
пор законодательная деятельность в городе Глупове закипела. Не проходило дня, чтоб не явилось нового подметного письма и чтобы глуповцы не были чем-нибудь обрадованы.
Настал наконец момент, когда Беневоленский начал даже помышлять о конституции.
«Соседка, слышала ль ты добрую молву?»
Вбежавши, Крысе Мышь сказала: —
«Ведь кошка, говорят, попалась в когти льву?
Вот отдохнуть и нам
пора настала!» —
«Не радуйся, мой свет»,
Ей Крыса говорит в ответ:
«И не надейся попустому!
Коль до когтей у них дойдёт,
То, верно, льву не быть живому:
Сильнее кошки зверя нет...
Когда же
настанет эта
пора?..»
Шли годы, а они не уставали жить.
Настала и тишина, улеглись и
порывы; кривизны жизни стали понятны, выносились терпеливо и бодро, а жизнь все не умолкала у них.
После проклятий, комьев грязи и свистков
настало затишье, и люди остались одни, как желали: великая прежняя идея оставила их; великий источник сил, до сих
пор питавший и гревший их, отходил, как то величавое зовущее солнце в картине Клода Лоррена, но это был уже как бы последний день человечества.
Мне несколько неловко было ехать на фабрику банкира: я не был у него самого даже с визитом, несмотря на его желание видеть всех нас как можно чаще у себя; а не был потому, что за визитом неминуемо следуют приглашения к обеду, за который садятся в пять часов, именно тогда, когда
настает в Маниле лучшая
пора глотать не мясо, не дичь, а здешний воздух, когда надо ехать в поля, на взморье, гулять по цветущим зеленым окрестностям — словом, жить.
Я вышел в отставку и удалился в это местечко. С тех
пор не прошло ни одного дня, чтобы я не думал о мщении. Ныне час мой
настал…
Конечно, она не «влюбилась» в Стриженого… Фи! одна накладка на голове чего стоит!.. но есть что-то в этом первом неудачном сватовстве, отчего у нее невольно щемит сердце и волнуется кровь. Не в Стриженом дело, а в том, что
настала ее
пора…
Сенатора прислали с целой ордой правоведцев; они все очищают только бумаги, и никакой решительно пользы не будет от этой дорогой экспедиции. Кончится тем, что сенатору, [Сенатор — И. Н. Толстой.] которого я очень хорошо знаю с давних лет, дадут ленту, да и баста. Впрочем, это обыкновенный ход вещей у нас.
Пора перестать удивляться и желать только, чтобы, наконец, начали добрые, терпеливые люди думать: нет ли возможности как-нибудь иначе все устроить? Надобно надеяться, что
настанет и эта
пора.
Покуда он потом сел на извозчика и ехал к m-me Пиколовой, мысль об театре все больше и больше в нем росла. «Играть будут, вероятно, в настоящем театре, — думал он, — и, следовательно, можно будет сыграть большую пьесу. Предложу им «Гамлета»!» — Возраст Ромео для него уже прошел,
настала более рефлексивная
пора —
пора Гамлетов.
Наконец
настала и для него
пора любви: ему было уже под сорок.
— Это, сударыня, авторская тайна, — заметил Петр Михайлыч, — которую мы не смеем вскрывать, покуда не захочет того сам сочинитель; а бог даст, может быть,
настанет и та
пора, когда Яков Васильич придет и сам прочтет нам: тогда мы узнаем, потолкуем и посудим… Однако, — продолжал он, позевнув и обращаясь к брату, — как вы, капитан, думаете: отправиться на свои зимние квартиры или нет?
— Да-с… Осень, осень, осень, — говорил старик, глядя на огонь свечи и задумчиво покачивая головой. — Осень. Вот и мне уж
пора собираться. Ах жаль-то как! Только что
настали красные денечки. Тут бы жить да жить на берегу моря, в тишине, спокойненько…
Всю дорогу поручик старался выпытать у Аггея Никитича, что он дальше намерен предпринять; но тот отмалчивался, так как действительно чувствовал, что с ним происходит что-то неладное в смысле физическом и еще более того в нравственном; он уже ясно предчувствовал, что все это глупое и оскорбительное для него событие прекратит его поэтическое существование, которым он так искренно наслаждался последнее время, и что затем для него
настанет суровая и мрачная
пора.
Вишь ты, боярин, с тех
пор как
настала на Руси опричнина, так наш брат всего боится; житья нету бедному человеку!
Рюмин (смотрит на всех и странно, тихо смеется). Да, я знаю: это мертвые слова, как осенние листья… Я говорю их так, по привычке… не знаю зачем… может быть потому, что осень
настала… С той
поры, как я увидел море — в моей душе звучит, не умолкая, задумчивый шум зеленых волн, и в этой музыке тонут все слова людей… точно капли дождя в море…
Первый толчок дал один из батюшек, сказав, что"ныне
настали времена покаянные", на что другой батюшка отозвался, что давно очнуться
пора, потому что"все революции, и древние и новые, оттого происходили, что правительства на вольные мысли сквозь пальцы смотрели".
За этим следовало повествование об одиноком житье-бытье княгини Варвары Никаноровны до тех
пор, пока ей
настало время выдать замуж воспитавшуюся в Петербурге княжну Анастасию Львовну и заняться воспитанием моего отца, но я должна поступить иначе: я должна еще удержаться в этом тихом периоде раннего бабушкиного вдовства, для того чтобы показать облики ее ближайших друзей и очертить характер ее деятельности за пределами дома — в обществе.
Минутами и сам удивлялся тихо: не
пора ли беспокойства
настала, откуда же покой и радость?
Вадим удивился, как удивился бы другой, если б среди зимней ночи ударил гром… он крепко прижал руку к груди своей и прошептал: «спи, безумное! спи… твоя
пора прошла или еще не
настала! — но к чему теперь! — разве есть близко тебя существо, которое ты ненавидишь?.. говори?..» — и он, задержав дыхание, снова приложил ухо к окну — и услышал...
Прошло то время, дон Октавьо. Ныне
Пора другая
настает. Я стала,
Вы видите, спокойнее теперь.
Я в монастырь решилась удалиться.
Комедия «Горе от ума» держится каким-то особняком в литературе и отличается моложавостью, свежестью и более крепкой живучестью от других произведений слова. Она как столетний старик, около которого все, отжив по очереди свою
пору, умирают и валятся, а он ходит, бодрый и свежий, между могилами старых и колыбелями новых людей. И никому в голову не приходит, что
настанет когда-нибудь и его черед.
С той
поры,
Как бросилась без памяти я в воду
Отчаянной и презренной девчонкой
И в глубине Днепра-реки очнулась
Русалкою холодной и могучей,
Прошло семь долгих лет — я каждый день
О мщеньи помышляю…
И ныне, кажется, мой час
настал.
— О, не беспокойтесь, Onkel! Моя
пора любить уже
настала, и я с нее собираю плоды.
Прошла беда, прошло то время злое,
Когда любовь казалась мне грехом.
Теперь
пора веселая
настала,
В миру пожить охота, и любовью
Готова я ответить на любовь.
Послушай, мой желанный! Я по правде
Скажу тебе: ты люб мне, я другого
Хозяина себе и не желаю.
Настал и тот неизбежный день, когда Барнум, особенно обеспокоенный приступом подагры, первый заговорил с дочерью о своих годах и болезнях, о быстротекущем времени и, наконец, о той роковой
поре, когда девушке надо подумать о покровителе и спутнике жизни, а отцу — о внуках.
Под рубищем простым она росла
В невежестве, как травка полевая
Прохожим не замечена, — ни зла,
Ни гордой добродетели не зная.
Но час
настал, —
пора любви пришла.
Какой-то смертный ей сказал два слова:
Она в объятья божества земного
Упала; но увы, прошло дней шесть,
Уж полубог успел ей надоесть;
И с этих
пор, чтоб избежать ошибки,
Она дарила всем свои улыбки…
Дождя уже не было слышно. Петр Михайлыч ел землянику, а Власич и Зина смотрели на него молча. Приближалось время ненужного, но неизбежного разговора, и все трое уже чувствовали его тяжесть. У Петра Михайлыча глаза опять наполнились слезами; он отодвинул от себя тарелку и сказал, что ему
пора уже ехать домой, а то будет поздно и, пожалуй, опять пойдет дождь.
Настала минута, когда Зина из приличия должна была заговорить о домашних и о своей новой жизни.
И, сдерживая себя, он почувствовал, что
настала подходящая
пора, чтобы действовать, и что терпеть долее нет сил.
Для нас час действия еще не
настал; Франция еще по справедливости гордится своим передовым положением. Ей до 1852 года принадлежит трудное право. Европа, без сомнения, прежде нас достигнет гроба или новой жизни. День действия, может быть, еще далеко для нас; день сознания, мысли, слова уже пришел. Довольно жили мы во сне и молчании;
пора нам рассказывать, что нам снилось, до чего мы додумались.
Но время шло, и вот гостям
пораНастала разъезжаться. Понял это
Я из того, что стали кучера
Возиться у подъезда; струйки света
На потолке забегали; с двора
Последняя отъехала карета,
И в доме стихло все. Свиданья ж срок —
Читатель помнит — был еще далек.
Но проходит пыл юношеских лет;
настает возраст возмужалости, возраст — обдуманности, зрелого рассуждения, опыта и смирения бурных
порывов воображения и чувства.
И пал на дружину Владимира взор:
«Вам, други, доселе со мною
Стяжали победы лишь меч да топор,
Но время
настало, и мы с этих
порСильны еще силой иною!
Порой наставала в квартире долгая, тоскливая тишина, — знак, что все жильцы удалялись по должности, и просыпавшийся Семен Иванович мог сколько угодно развлекать тоску свою, прислушиваясь к близкому шороху в кухне, где хлопотала хозяйка, или к мерному отшлепыванию стоптанных башмаков Авдотьи-работницы по всем комнатам, когда она, охая и кряхтя, прибирала, притирала и приглаживала во всех углах для порядка.
И все пропало. В один из последних годов своей жизни он с грустью признавался, что в сердце его, смиренном бурями,
настала лень и тишина [Парафраз строк из стихотворения Пушкина «Чаадаеву» (1824).]. А сколько тяжелого уныния, какого-то сдавленного, покорного горя, например, в этих стихах, также относящихся к поздней
поре пушкинской деятельности...
Прошел Великий пост,
пора бы домой Мокею Данилычу, а его нет как нет. Письма Марко Данилыч в Астрахань пишет и к брату, и к знакомым; ни от кого нет ответа.
Пора б веселы́м пирком да за свадебку, да нет одного жениха, а другой без брата не венчается. Мину́л цветной мясоед,
настало крапивное заговенье. Петровки подоспели, про Мокея Данилыча ни слуху ни духу. Пали, наконец, слухи, что ни Мокея, ни смолокуровских приказчиков в Астрахани нет, откупные смолокуровские воды пустуют, остались ловцам не сданные.
— Когда из десяти Господних заповедей пять только останется, — сказал Дмитрий Петрович. — Когда люди до того дорастут, что не будет ни кражи, ни прелюбодейства, ни убийств, ни обид, ни лжи, ни клеветы, ни зависти… Одним словом, когда
настанет Христово царство. А до тех
пор?.. Прощай, однако, спать
пора…
Бодростиной
настала новая забота успокоивать Ропшина, что в эту
пору уже было далеко не так легко, как во время оно, потому что теперь Ропшин страшился не того, что его прогонят с места, а ему грозила серьезная опасность повозить тачку в Нерчинских рудниках.
Лаптев изрыгнул целый поток самой злой брани, но потом успокоился и сказал, что и это ничего; что восемь лет пройдут, как уже часть их прошла — и тогда только
настанет для меня
пора настоящего выбора.
— Послушай! — сказал Спаланцо плачущей жене. — Мой покойный отец говорил мне, что скоро
настанет время, когда будут смеяться над теми, которые веруют в существование ведьм. Мой отец был безбожник, но всегда говорил правду. Нужно, значит, спрятаться куда-нибудь и выждать то время…Очень просто! В гавани починяется корабль моего брата Христофора. Я спрячу тебя в этот корабль, и ты не выйдешь из него до тех
пор, пока не
настанет время, о котором говорил мой отец. Время это, по его словам,
настанет скоро…
После проклятий, комьев грязи и свистков
настало затишье и люди остались одни, как желали: великая прежняя идея оставила их; великий источник сил, до сих
пор питавший и гревший их, отходит, как то величавое, зовущее солнце в картине Клода Лоррена, но это был уже как бы последний день человечества.
Багровая заря взошла на небо и бросила свой красноватый отблеск на землю.
Настало раннее утро. Погода была переменчива.
Порою ветер разгонял облака и показывалось солнышко, то опять оно заволакивалось тучами, черным саваном висевшими над Новгородом.
Старые казаки только, вздыхая, покачивали головами и чуяли, что
настали другие времена, что прошла невозвратно
пора Сагайдачного и Хмельницкого, при избрании которых и на ум никому не приходили все эти процессии, возвышения, обтянутые сукном, и богатые кареты, заложенные цугом, те простые, но веселые времена, когда громада казаков собиралась на площади и шапками забрасывала любимого избранника.
После первого
порыва счастья, охватившего их при мысли, что они любят друг друга,
настали минуты мучительного сомненья и страха перед будущим.
Багровая заря взошла на небо и бросила свой красноватый отблеск на землю.
Настало раннее утро. Погода была переменчива.
Порой ветер разгонял облака и показывалось солнышко, то опять оно заволакивалось тучами, черным саваном повисшими над Новгородом.
Наконец
настала и самая
пора работ, и молодой офицер со всею горячностью предался порученному делу.
Настала такая невозмутимая тишина, что я слышал и свой собственный пульс внутри себя и свое дыхание: оно как-то шумит, как сено, а если сильно вздохнуть, то точно электрическая искра тихо пощелкивает в невыносимо разреженном морозном воздухе, таком сухом и таком холодном, что даже мои волосы на бороде насквозь промерзли, кололись, как проволоки, и ломались; я даже сейчас чувствую озноб при этом воспоминании, которому всегда помогают мои с той
поры испорченные ноги.
Керасивна, услыхав эти слова, даже побледнела; муж с нею первый раз заговорил в таком гене, и она понимала, что это
настал в ее супружеской политике самый решительный момент, который во что бы то ни стало надо выиграть: или — все, что она вела до сих
пор с такою ловкостью и настойчивостью, пропало бесследно и, пожалуй, еще обратится на ее жe голову.
Шатаясь без занятий из города в город «Золотой Украины», он попался интролигатору в ту горячую
пору, когда этот последний вел отчаянную борьбу за взятого у него ребенка, и наем состоялся; но состоялся неспроста, как это водилось у всех крещеных людей, а с хитрым подвохом и заднею мыслию, которую кравец, разумеется, тщательно скрывал до тех
пор, пока ему
настало время действовать.
Но вот
настала еще иная
пора.