Неточные совпадения
Гремит на Волге
музыка.
Поют и пляшут девицы —
Ну, словом, пир горой!
К девицам присоседиться
Хотел старик, встал на ноги
И чуть не полетел!
Сын поддержал родителя.
Старик стоял: притопывал,
Присвистывал, прищелкивал,
А глаз свое выделывал —
Вертелся колесом!
Вот наш герой подъехал к сеням;
Швейцара мимо он стрелой
Взлетел по мраморным ступеням,
Расправил волоса рукой,
Вошел. Полна народу зала;
Музыка уж
греметь устала;
Толпа мазуркой занята;
Кругом и шум и теснота;
Бренчат кавалергарда шпоры;
Летают ножки милых дам;
По их пленительным следам
Летают пламенные взоры,
И ревом скрыпок заглушен
Ревнивый шепот модных жен.
Ее привозят и в Собранье.
Там теснота, волненье, жар,
Музыки грохот, свеч блистанье,
Мельканье, вихорь быстрых пар,
Красавиц легкие уборы,
Людьми пестреющие хоры,
Невест обширный полукруг,
Всё чувства поражает вдруг.
Здесь кажут франты записные
Свое нахальство, свой жилет
И невнимательный лорнет.
Сюда гусары отпускные
Спешат явиться,
прогреметь,
Блеснуть, пленить и улететь.
За окном ослепительно сверкали миллионы снежных искр, где-то близко ухала и
гремела музыка военного оркестра, туда шли и ехали обыватели, бежали мальчишки, обгоняя друг друга, и все это было чуждо, ненужно, не нужна была и Дуняша.
Гремит эта
музыка, точно старый тарантас.
На эспланаде, под банианом,
гремела музыка.
С разинутыми ртами смотрели они, как мчится сама собою машинка, испуская пар; играли для них на маленьких органах, наконец,
гремела наша настоящая
музыка.
Скоро
загремела музыка, двери в залу отворились, и бал завязался.
Опять
загремела музыка. Ромашов с ненавистью поглядел в окно на сияющее медное жерло тромбона, который со свирепым равнодушием точно выплевывал в залу рявкающие и хрипящие звуки. И солдат, который играл на нем, надув щеки, выпучив остекленевшие глаза и посинев от напряжения, был ему ненавистен.
И потчуют его всегда с удовольствием, потому что под говор его естся как-то спорее. Точно на парадном обеде под
музыку: господа внизу ложками
гремят, а на хорах музыканты в дуды дудят.
Между ними оказался один живой, которого только что перед моим приходом увели в балаган, где уже
гремела музыка.
Кривой повёл Кожемякина в городской манеж на концерт в пользу голодающих: там было тесно, душно,
гремела военная
музыка, на подмостки выходили полуголые барыни в цветах и высокими, неприятными голосами пели то одна, то — две сразу, или в паре с мужчинами в кургузых фраках.
Я высказал надежду, что это пройдет у него к вечеру, когда среди толп,
музыки, затей и цветов
загремит карнавальное торжество, но Кук отнесся философически.
Гремит музыка перед началом спектакля.
Общество садилось за столы,
гремя придвигаемыми стульями… Бобров продолжал стоять на том самом месте, где его покинула Нина. Чувства унижения, обиды и безнадежной, отчаянной тоски попеременно терзали его. Слез не было, но что-то жгучее щипало глаза, и в горле стоял сухой и колючий клубок…
Музыка продолжала болезненно и однообразно отзываться в его голове.
«Батальон, пли!» — раздалась команда, и грянул залп… Вместе с тем грянули и наши орудия. Опять залп, опять орудия, опять залп… Неприятельские выстрелы стихли, наши горнисты заиграли атаку… Раздалась команда: «Шагом марш!» Та-да, та-да-та-да, та-да-та-та-а, та-ди-та-ди, та-ди-та-да, та-та-а, все чаще, и чаще, и чаще
гремела музыка, все быстрее и быстрее шли мы, и все чаще и чаще падали в наших рядах люди.
В неприятельском авангарде было все тихо; но там, где бесчисленные огни сливались в одну необозримую пламенную полосу,
гремела музыка и от времени до времени раздавались веселые крики пирующего неприятеля.
Когда он разговаривал с нею таким образом, вдруг
загремела музыка. Каштанка оглянулась и увидела, что по улице прямо на нее шел полк солдат. Не вынося
музыки, которая расстраивала ей нервы, она заметалась и завыла. К великому ее удивлению, столяр, вместо того чтобы испугаться, завизжать и залаять, широко улыбнулся, вытянулся во фрунт и всей пятерней сделал под козырек. Видя, что хозяин не протестует, Каштанка еще громче завыла и, не помня себя, бросилась через дорогу на другой тротуар.
Точно крылья выросли и несли вперед, туда, где уже
гремела музыка и раздавалось оглушительное «ура!».
У вас пищали сурмы и стучали бубны, а у меня
гремит хор
музыки неумолкаемо: две скрипки, бас, флейта, цымбалы и бубен.
Между тем в зале уже
гремела музыка, и бал начинал оживляться; тут было всё, что есть лучшего в Петербурге: два посланника, с их заморскою свитою, составленною из людей, говорящих очень хорошо по-французски (что впрочем вовсе неудивительно) и поэтому возбуждавших глубокое участие в наших красавицах, несколько генералов и государственных людей, — один английский лорд, путешествующий из экономии и поэтому не почитающий за нужное ни говорить, ни смотреть, зато его супруга, благородная леди, принадлежавшая к классу blue stockings [синих чулок (англ.)] и некогда грозная гонительница Байрона, говорила за четверых и смотрела в четыре глаза, если считать стеклы двойного лорнета, в которых было не менее выразительности, чем в ее собственных глазах; тут было пять или шесть наших доморощенных дипломатов, путешествовавших на свой счет не далее Ревеля и утверждавших резко, что Россия государство совершенно европейское, и что они знают ее вдоль и поперек, потому что бывали несколько раз в Царском Селе и даже в Парголове.
Танец длился долго; утомленная
музыка, казалось, вовсе погасала и замирала, и опять вырывалась, визжала и
гремела; наконец — конец!
В наполненных заморскими благоуханьями передних комнатах лопухинских палат пиры бывали частые,
гремела нововводная
музыка, и молодая хозяйка в немецких танцах блистала красотой и ловкостью среди многочисленных поклонников, русских и иноземцев…
В Летнем саду
гремело несколько оркестров
музыки и кишмя кишела густая, празднично-пестрая толпа. Народу столклось, что называется, видимо-невидимо.
Миновала столовую с ее круглым столом, гостиную, где еще так недавно
гремела музыка и кружились пары, и только у двери папиной спальни с минуту помедлила, надеясь справиться с волнением, чтобы не показать папе своего беспокойства и мрачных опасений.
Минул час обеда, и
загремела музыка, по трактирам запели хоры московских песенников родные песни; бешено заголосили и завизжали цыгане, на разные лады повели заморские песни шведки, тирольки и разодетые в пух и прах арфистки, щедро рассыпая заманчивые улыбки каждому «гостю», особенно восточным человекам.
Разноязычный говор чуть не заглушает
музыку, когда не
гремит она трескучими трубами, оглушающими литаврами и бьющими дробь барабанами…
Гремела экстатическая
музыка, заливались вакхические флейты.
В зале третьего класса
гремел оркестр военной
музыки, которая и привлекла на станцию массу публики.
Обед шел очень оживленно и даже весело. Целое море огня с зажженных во множестве бра, люстр и канделябр освещало большое общество, усевшееся за длинный стол в высокой белой с позолотой зале в два света. На хорах
гремел хор
музыки, звуки которой должны были долетать и до одинокой Лары, и до крестьян, оплакивавших своих коровушек и собиравшихся на огничанье.
Гремит музыка, склоняются знамена.
Гремела музыка, сверкали люстры, лилось шампанское…
А
музыка, между тем,
гремела, и потемки были полны самых плясовых, зажигательных звуков.
Загремел рояль; грустный вальс из залы полетел в настежь открытые окна, и все почему-то вспомнили, что за окнами теперь весна, майский вечер. Все почувствовали, что в воздухе пахнет молодой листвой тополя, розами и сиренью. Рябович, в котором под влиянием
музыки заговорил выпитый коньяк, покосился на окно, улыбнулся и стал следить за движениями женщин, и ему уже казалось, что запах роз, тополя и сирени идет не из сада, а от женских лиц и платьев.
Первыми аристократическими домами тогда в Петербурге признавались царские чертоги следующих сановников: графа Разумовского, князя Голицына, вице-канцлера графа Остермана, князя Репнина, графов Салтыкова, Шувалова, Брюса, Строганова, Панина, двух Нарышкиных. Приемы у этих вельмож бывали почти ежедневно; на вечерах у них
гремела музыка, толпа слуг в галунах суетилась с утра до вечера.
Во время этих угощений
гремела итальянская
музыка, иногда играли волторнисты, при питии здоровьев палили из пушек.
Таврический дворец горел огнями,
гремела музыка, пел хор певцов, начинались увлекательные танцы, дорогие вина лились рекой и сам хозяин был как-то необузданно весел и ухаживал за женщинами с пылкостью юноши.
Впереди стал военный оркестр. Грянул марш. Повзводно, шагая в ногу, колонна вышла из сада и мимо завода двинулась вниз к Яузскому мосту.
Гремела музыка, сверкали под солнцем трубы и литавры, мерно шагали прошедшие военную подготовку девчата и парни, пестрели алые, голубые, белые косынки, улыбались молодые лица.
Гремит музыка, — бесы на пригорке в пустые кости свистят, будто в гвардейские сопелки… Дьявол эскадронный команду подает...
В разных местах
гремели хоры
музыки и песенников, полковых и цыганских.
На всех перекрестках Рима
гремит музыка. Многие из гуляющих по городу компаний направляются к королевскому дворцу.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла
музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты,
загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
А
музыка все
гремела, скатываясь к нам по тем ступенькам, что такими безмолвными видел я вчера, и становилось дико, болезненно смешно, как от смертельной щекотки.
Официанты зашевелились, стулья
загремели, на хорах заиграла
музыка, и гости разместились.
Музыка еще
гремела, но уже где-то вдали и совсем снаружи, а внутри стало тихо — и делалось все тише, тише.