Неточные совпадения
—
Молчи, — вполголоса командовал
мужчина, притиснув женщину спиной своей к стене.
Несколько секунд
мужчина и женщина
молчали, переглядываясь, потом мать указала Климу глазами на дверь; Клим ушел к себе смущенный, не понимая, как отнестись к этой сцене.
Он сосчитал огни свеч: двадцать семь. Четверо
мужчин — лысые, семь человек седых. Кажется, большинство их, так же как и женщин, все люди зрелого возраста. Все —
молчали, даже не перешептывались. Он не заметил, откуда появился и встал около помоста Захарий; как все, в рубахе до щиколоток, босой, он один из всех
мужчин держал в руке толстую свечу; к другому углу помоста легко подбежала маленькая, — точно подросток, — коротковолосая, полуседая женщина, тоже с толстой свечой в руке.
Она втиснула его за железную решетку в сад, там
молча стояло человек десять
мужчин и женщин, на каменных ступенях крыльца сидел полицейский; он встал, оказался очень большим, широким; заткнув собою дверь в дом, он сказал что-то негромко и невнятно.
— В чем? А вот в чем! — говорила она, указывая на него, на себя, на окружавшее их уединение. — Разве это не счастье, разве я жила когда-нибудь так? Прежде я не просидела бы здесь и четверти часа одна, без книги, без музыки, между этими деревьями. Говорить с
мужчиной, кроме Андрея Иваныча, мне было скучно, не о чем: я все думала, как бы остаться одной… А теперь… и
молчать вдвоем весело!
Не раз он страдал за утраченное
мужчиной достоинство и честь, плакал о грязном падении чужой ему женщины, но
молчал, боясь света.
Я слышал от развратных людей, что весьма часто
мужчина, с женщиной сходясь, начинает совершенно
молча, что, конечно, верх чудовищности и тошноты; тем не менее Версилов, если б и хотел, то не мог бы, кажется, иначе начать с моею матерью.
Мужчины становились
молча, только изредка покашливая или делая отрывистые замечания.
Антонида Ивановна тихонько засмеялась при последних словах, но как-то странно, даже немного болезненно, что уж совсем не шло к ее цветущей здоровьем фигуре. Привалов с удивлением посмотрел на нее. Она тихо опустила глаза и сделала серьезное лицо. Они прошли
молча весь зал, расталкивая публику и кланяясь знакомым. Привалов чувствовал, что
мужчины с удивлением следили глазами за его дамой и отпускали на ее счет разные пикантные замечания, какие делаются в таких случаях.
Все подходили по очереди к Гарибальди,
мужчины трясли ему руку с той силой, с которой это делает человек, попавши пальцем в кипяток, иные при этом что-то говорили, большая часть мычала,
молчала и откланивалась.
Оставя жандармов внизу, молодой человек второй раз пошел на чердак; осматривая внимательно, он увидел небольшую дверь, которая вела к чулану или к какой-нибудь каморке; дверь была заперта изнутри, он толкнул ее ногой, она отворилась — и высокая женщина, красивая собой, стояла перед ней; она
молча указывала ему на
мужчину, державшего в своих руках девочку лет двенадцати, почти без памяти.
Агния
молча проглотила эту обиду и все-таки не переставала любить Галактиона. В их доме он один являлся настоящим
мужчиной, и она любила в нем именно этого
мужчину, который делает дом. Она тянулась к нему с инстинктом здоровой, неиспорченной натуры, как растение тянется к свету. Даже грубая несправедливость Галактиона не оттолкнула ее, а точно еще больше привязала. Даже Анфуса Гавриловна заметила это тяготение и сделала ей строгий выговор.
— Что же ты
молчишь? — неожиданно накинулась на него Харитина. — Ты
мужчина… Наконец, ты не чужой человек. Ну, говори что-нибудь!
Безгласный сателлит Белоярцева, Прорвич, не мог сделать ему никакой оппозиции; других
мужчин в Дом до сих пор еще не было допущено, женщины
молчали, недоумевая, что с ними делают и что им делать, чтобы все шло иначе.
— Стой,
молчи. Во-первых, есть разница в летах, большая очень; но ведь ты лучше всех знаешь, какой это вздор. Ты рассудительна, и в твоей жизни не должно быть ошибок. Впрочем, он еще красивый
мужчина… Одним словом, Степан Трофимович, которого ты всегда уважала. Ну?
Отец Людмилы, красивый
мужчина лет сорока, был кудряв, усат и как-то особенно победно шевелил густыми бровями. Он был странно молчалив, — я не помню ни одного слова, сказанного им. Лаская детей, он мычал, как немой, и даже жену бил
молча.
Подали кофе. Молодая
молча села к столу и начала разливать черную влагу, как-то особенно округляя обнаженные до локтей руки.
Мужчины подошли к столу,
молча сели, толстый взял чашку и вздохнул, сказав...
Весёлое солнце весны ласково смотрело в окна, но жёлтые стены больницы казались ещё желтее. При свете солнца на штукатурке выступали какие-то пятна, трещины. Двое больных, сидя на койке, играли в карты,
молча шлёпая ими. Высокий, худой
мужчина бесшумно расхаживал по палате, низко опустив забинтованную голову. Было тихо, хотя откуда-то доносился удушливый кашель, а в коридоре шаркали туфли больных. Жёлтое лицо Якова было безжизненно, глаза его смотрели тоскливо.
Попойки кабацкой, по мнению Домны Осиповны, тоже совершенно не было, а были только все немного выпивши; но она любила даже
мужчин навеселе: они всегда в этом случае бывают как-то любезнее. Впрочем, возражать что-либо Бегушеву Домна Осиповна видела, что совершенно бесполезно, а потому, скрепя сердце,
молчала.
Тут уже все
мужчины обиделись. Помилуйте, этакий самохвал этот Петрушка! Даже слушать противно! Клоун был не мастер говорить и обиделся
молча, а зато доктор Карл Иваныч сказал очень громко...
Бродячие музыканты,
мужчина и девушка, играют на скрипке и арфе; из дому выходят Вершинин, Ольга и Анфиса и с минуту слушают
молча; подходит Ирина.
Он
молча садился в гостиной и, взявши со стола альбом, начинал внимательно рассматривать потускневшие фотографии каких-то неизвестных
мужчин в широких панталонах и цилиндрах и дам в кринолинах и в чепцах...
То она сидела спустя голову,
молчала и, как глухонемая, не отвечала ни на один вопрос, то вдруг пропадала, бегала в одной рубашке по полям, звала Степана и принимала за него первого встречного
мужчину.
Аполлинария Панфиловна. Да что вы, Вера Филипповна; что тут такого непонятного! Разумеется, скромный
мужчина гораздо приятнее. Другой, знаете, и собой некрасив, а, глядишь, очень хорошая женщина любит. А за что? За скромность. Вот Оленька сама мне проговорилась, а он
молчит и виду не подает.
Устинька. Есть разные разговоры. А то вы разговариваете, а мы должны
молчать. Куда как приятно! Вот два самые благородные разговора — один: что лучше —
мужчина или женщина?
Больше я ничего не слышал, так как уснул. На другой день утром, когда мы подходили к Севастополю, была неприятная сырая погода. Покачивало. Шамохин сидел со мной в рубке, о чем-то думал и
молчал.
Мужчины с поднятыми воротниками пальто и дамы с бледными, заспанными лицами, когда позвонили к чаю, стали спускаться вниз. Одна дама, молодая и очень красивая, та самая, которая в Волочиске сердилась на таможенных чиновников, остановилась перед Шамохиным и сказала ему с выражением капризного, избалованного ребенка...
В обществе
мужчин ему было скучно, не по себе, с ними он был неразговорчив, холоден, но когда находился среди женщин, то чувствовал себя свободно и знал, о чем говорить с ними и как держать себя; и даже
молчать с ними ему было легко.
Из
мужчин судья только поднял брови и
молчал; Мишель сделал гримасу и что-то шепнул на ухо Дарье Ивановне, которая ударила его по руке перчаткой и опять зажала рот платком.
Что может удержать от разрыва тоненькую пленку, застилающую глаза людей, такую тоненькую, что ее как будто нет совсем? Вдруг — они поймут? Вдруг всею своею грозною массой
мужчин, женщин и детей они двинутся вперед,
молча, без крика, сотрут солдат, зальют их по уши своею кровью, вырвут из земли проклятый крест и руками оставшихся в живых высоко над теменем земли поднимут свободного Иисуса! Осанна! Осанна!
Городищев. Знали, но, как видно не все. Как возможно? Мало ли что бывает при подобных неправильных отношениях, когда дворяне связываются с мещанками? Разве нельзя начать жить с
мужчиною, будучи уже беременною от другого? И разве не может это быть доказано? Тогда и не его дочь. (В это время входит Иннокентиев, но как ни велико его стремление высказаться,
молчит и ждет, не смея перебить Городищева и потом Агнесу Ростиславовну.)
Щербук (
молча целует у Анны Петровны и Саши руку,
молча кланяется
мужчинам, каждому отдельно и отдает общий поклон). Друзья мои! Скажите мне, недостойному субъекту, где та особа, видеть которую душа моя стремится? Подозрение имею и думаю, что эта особа — оне! (Указывает на Софью Егоровну.) Анна Петровна, позвольте мне просить вас отрекомендовать меня им, чтобы они знали, что я такой за человек!
Охают и стонут старушки, слезы так и текут по морщинистым ланитам их. Уныло поникнув головами,
молчат мужчины. Старик примолвил...
Гости из Городца и городские гости уехали — за пуншами только четверо сидело: сам хозяин, кум Иван Григорьич, удельный голова да Василий Борисыч. Рядом в боковуше, за чайным столом, заправляемым Никитишной, сидели Параша, Груня, Фленушка да Марьюшка. У
мужчин повелась беседа говорливая; в женской горнице в молчанки играли: Никитишна хлопотала за самоваром, Груня к мужским разговорам
молча прислушивалась, Параша дремала, Марьюшка с Фленушкой меж собой перешептывались да тихонько посмеивались.
Вдруг песня оборвáлась. Перестали прыгать и все
молча расселись —
мужчины по одну сторону горницы, женщины по другую. Никто ни слова, лишь тяжелые вздохи утомившихся Божьих людей были слышны. Но никто еще из них не достиг исступленного восторга.
И все
мужчины хохотали, а женщины, потупивши глаза,
молчали. Василий Борисыч с сокрушенным сердцем и полными кручины глазами одно твердил...
В сенях встретила приезжего прислуга, приведенная в тайну сокровенную. С радостью и весельем встречает она барина, преисполненного благодати. С громкими возгласами: «Христос воскресе» — и
мужчины и женщины ловят его руки, целуют полы его одежды, каждому хочется хоть прикоснуться к великому пророку, неутомимому радельщику, дивному стихослагателю и святому-блаженному.
Молча, потупя взоры, идет он дальше и дальше, никому не говоря ни слова.
Один из ямщиков, весьма высокий
мужчина, вылез из саней,
молча отвязал свою тройку, взлез по шлее на одну из лошадей и, хрустя по снегу, спутанным галопцем скрылся по тому же направлению.
Мужчины ожидали, что монашенка откажется, — святые на тройках не ездят, — но к их удивлению она согласилась и села в сани. И когда тройка помчалась к заставе, все
молчали и только старались, чтобы ей было удобно и тепло, и каждый думал о том, какая она была прежде и какая теперь. Лицо у нее теперь было бесстрастное, мало выразительное, холодное и бледное, прозрачное, будто в жилах ее текла вода, а не кровь. А года два-три назад она была полной, румяной, говорила о женихах, хохотала от малейшего пустяка…
Оборванный, босой
мужчина в широких штанах прятался в углублении калитки,
молча и внимательно следя за мною взглядом; я невольно выпрямился и, проходя, сжал в руке палку.
Александра Михайловна вошла в комнату мастера. Василий Матвеев, высокий, грузный
мужчина с мясистым лицом, наклонясь над верстаком, накалывал листы. Он оглядел Александру Михайловну своими косящими глазами и
молча продолжал работать.
—
Молчит! — удивлялась Нюта. — Это даже странно… Послушайте, будьте
мужчиной! Ну, хоть улыбнитесь! Фуй, противный философ! — засмеялась она. — А знаете, Володя, отчего вы такой тюлень? Оттого, что не ухаживаете за женщинами. Отчего вы не ухаживаете? Правда, здесь барышень нет, но ведь вам ничто не мешает ухаживать за дамами! Отчего вы, например, за мной не ухаживаете?
Доктор Старченко,
мужчина средних лет, с темной бородой, в очках, и следователь Лыжин, белокурый, еще молодой, кончивший только два года назад и похожий больше на студента, чем на чиновника, сидели
молча, задумавшись.
Мужчина.
Молчать! Ложь! Ты уличная…
Была только обыкновенная комната проститутки, грязная и противная при утреннем свете, смятая широкая кровать, разбросанное платье, загаженный и залитый портером стол; и на кровати сидел бритый, скуластый
мужчина с заспанным, припухшим лицом и волосатыми ногами и
молчал.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви,
мужчины и женщины разделились. Всё
молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что̀ делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.