Неточные совпадения
Возникало опасение какой-то утраты. Он поспешно начал просматривать свое отношение к Марине. Все, что он знал о ней, совершенно не совпадало с его представлением о человеке религиозном, хотя он не мог бы
сказать, что имеет вполне точное представление о таком человеке; во всяком случае это — человек, ограниченный
мистикой, метафизикой.
Особенно это надо
сказать про
мистику коллективизма, которая сейчас играет большую роль.
Но эта чистая, свободная «
мистика переживаний», которую, кстати
сказать, признают решительно все, все позитивисты и рационалисты, оказывается самым ужасным рабством.
Безумная
мистика церковных догматов не побоялась утверждать Троичность Божества, дерзнула
сказать об одном и том же в одно и то же время — один и три.
Безумная
мистика Церкви дерзала
сказать, что Христос был и совершенным человеком и совершенным Богом, что обе природы были в Нем совершенно соединены, что воля человеческая была в Нем претворена в волю Пославшего Его; рационалистические ереси всегда говорили, что Христос был только Бог, а человеческая природа была в Нем призрачна или что Христос был только человек, что воля в Христе была лишь одна.
— Такая же, как между всякой философией и религией: первая учит познавать сущность вещей посредством разума, а религия преподает то, что сказано в божественном откровении; но путь в достижении того и другого познания в мистицизме иной, чем в других философских системах и в других вероучениях, или, лучше
сказать, оба эти пути сближены у
мистиков: они в своей философии ум с его постепенным ходом, с его логическими выводами ставят на вторую ступень и дают предпочтение чувству и фантазии, говоря, что этими духовными орудиями скорее и вернее человек может достигнуть познания сущности мирового бытия и что путем ума человек идет черепашьим шагом, а чувством и созерцанием он возлетает, как орел.
— Я невежда в отношении Гегеля… С Фихте [Фихте Иоганн-Готлиб (1762—1814) — немецкий философ и публицист.] и Шеллингом [Шеллинг Фридрих-Вильгельм (1775—1854) — немецкий философ, оказавший заметное влияние на развитие русской философской мысли, особенно в 20-е годы.] я знаком немного и уважаю их, хотя я сам весь, по существу моему,
мистик; но знать, говорят, все полезно…
Скажите, в чем состоит сущность учения Гегеля: продолжатель ли он своих предшественников или начинатель чего-нибудь нового?..
— Те и другие одно и то же, потому что
мистики! —
сказал доктор.
— Нет, не
мистика! — уже серьезно и даже строго
сказал Саша, и почувствовал в темноте Колесников его нахмурившееся, вдруг похолодевшее лицо. — Если это
мистика, то как же объяснить, что в детстве я был жесток? Этому трудно поверить, и этого не знает никто, даже мама, даже Лина, но я был жесток даже до зверства. Прятался, но не от стыда, а чтобы не помешали, и еще потому, что с глазу на глаз было приятнее, и уж никто не отнимет: он да я!
—
Мистик. Но я вам говорю это по секрету. По секрету
скажу вам еще, что за ним был некоторое время сильный присмотр. Этот человек имел ужасное влияние на приходивших к нему.
Желая похвастаться, что мне не чуждо, а знакомо направление мистических сочинений, я
сказал Рубановскому, что еще в первый год моего студентства я подписался на книгу «Приключения по смерти Юнга-Штиллинга» [«Приключения по смерти» — сочинение немецкого писателя-мистика Юнга-Штиллинга (1740–1817), в 3-х частях, на русском языке вышла в переводе У. М. (т. е. Лабзина) (СПБ. 1805).], в трех частях, и что даже имя мое напечатано в числе подписавшихся.
Это был идеалист реализма или, вернее
сказать,
мистик реализма, которому поклонялся с фанатизмом индийского факира.
Без преувеличения можно
сказать, что в Эк-кегарте, как в зерне, заложено все духовное развитие новой Германии, с ее реформацией,
мистикой, философией, искусством: в Эккегарте заключена возможность и Лютера, и Я. Беме, и Шеллинга, и Гегеля, и Шопенгауэра, и Гартмана-Древса, и Вагнера, и даже…
Она, напротив, в этот раз, страдая немножко скукой, была даже рада посещению Водопьянова и, отдав приказание слуге просить приезжего в гостиную, живо обратилась к находившимся у нее гостям: Ларисе, Висленеву и Горданову, и
сказала: «Рекомендую вам, господа, сейчас войдет оригинал, подобного которому едва ли кто-нибудь из вас видел: он
мистик и спирит».
Это, впрочем, нужно
сказать не только о
мистике, но и вообще о духовной жизни.
При этом нужно
сказать, что у многих
мистиков интеллектуалистического типа происходит очищение не от грехов только, а от всего чувственного.
Понимая всю условность этой терминологии, можно было бы
сказать, что религия «демократична», она для всех,
мистика же «аристократична», она лишь для немногих.
Мистик совсем не хочет просто
сказать, что человек и мир есть Бог, что тварь и Творец тождественны по природе.
Любой бытовик-христианин, искренно верующий и не лишенный религиозного опыта, священник или мирянин,
скажет, что в христианстве нет ничего мистического, что
мистика в христианстве всегда была знаком болезненности или еретичества, что
мистиками были гностики и сектанты, а церковь — против
мистики.