Неточные совпадения
Когда мы
уходили,
Мари опять оставалась одна, по-прежнему без движения, закрыв глаза и прислонясь головой к скале; она, может быть, о чем-нибудь грезила.
— А тому назначается, — возразила она, — кто никогда не сплетничает, не хитрит и не сочиняет, если только есть на свете такой человек. Федю я знаю хорошо; он только тем и виноват, что баловал жену. Ну, да и женился он по любви, а из этих из любовных свадеб ничего путного никогда не выходит, — прибавила старушка, косвенно взглянув на
Марью Дмитриевну и вставая. — А ты теперь, мой батюшка, на ком угодно зубки точи, хоть на мне; я
уйду, мешать не буду. — И Марфа Тимофеевна удалилась.
Вихров сидел довольно долгое время, потом стал понемногу кусать себе губы: явно, что терпение его начинало истощаться; наконец он встал, прошелся каким-то большим шагом по комнате и взялся за шляпу с целью
уйти; но
Мари в это мгновение возвратилась, и Вихров остался на своем месте, точно прикованный, шляпы своей, однако, не выпускал еще из рук.
— Совсем уж один останусь! — проговорил Павел и сделался так печален, что
Мари, кажется, не в состоянии была его видеть и беспрестанно нарочно обращалась к Фатеевой, но той тоже было, по-видимому, не до разговоров. Павел, посидев немного, сухо раскланялся и
ушел.
Мари слушала доктора и делала вид, что как будто бы совершенно не понимала его; тот же, как видно, убедившись, что он все сказал, что ему следовало, раскланялся, наконец, и
ушел.
—
Мари, я совсем уже
ухожу и желаю с вами проститься! — воскликнул он чуть-чуть не отчаянным голосом.
Мари, когда
ушел муж, сейчас же принялась писать прежнее свое письмо: рука ее проворно бегала по бумаге; голубые глаза были внимательно устремлены на нее. По всему заметно было, что она писала теперь что-то такое очень дорогое и близкое ее сердцу.
Когда Виссарион
ушел от него, он окончательно утвердился в этом намерении — и сейчас же принялся писать письмо к
Мари, в котором он изложил все, что думал перед тем, и в заключение прибавлял: «Вопрос мой,
Мари, состоит в том: любите ли вы меня; и не говорите, пожалуйста, ни о каких святых обязанностях: всякая женщина, когда полюбит, так пренебрегает ими; не говорите также и о святой дружбе, которая могла бы установиться между нами.
Мари тоже, хоть на мгновение, но беспрестанно взглядывала на ту дверь, в которую он
ушел.
— Ну, а я уж сделаю немножко свой туалет, — сказала, немного покраснев,
Мари и
ушла.
— Не усидит! — повторяла
Мари и, чтобы не сердить себя больше,
уходила в свою комнату.
Уходя, она подозрительно взглядывает на
Марью Александровну и замечает в ней какое-то необыкновенное волнение.
— Лед! Дерево! — заговорила княгиня по уходе доктора. — Это ужасно! Смеяться не умеет, деревяшка этакая! Напрасно ты для него играла,
Мари! Точно для чая одного остался! Выпил и
ушел!
В просвете тяжелой двойной портьеры открывался вид на два салона и танцевальную залу. Разноцветные сплошные ковры пестрели,
уходя вдаль, до порога залы, где налощенный паркет желтел нежными колерами штучного пола. Все эти хоромы, еще так недавно тешившие
Марью Орестовну своим строгим, почти царственным блеском, раздражали ее в это утро, напоминали только, что она не в своем доме, что эти ковры, гобелены, штофы, бронзы украшают дом коммерции советника Нетова. Не может же она сказать ему...
Гладких встал, нежно поцеловал в лоб
Марью Петровну и в обе щеки малютку и сказал,
уходя...
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну
Марью и Десаля,
ушел к себе.