Неточные совпадения
Чего как волчонок молчит?“ И хоть давно уж все перестали удивляться на
Максима Ивановича, но тут опять задивились: из себя вышел человек; к этакому
малому ребенку пристал, отступиться не может.
И одинокой-то вдовице оставаться после супруга, подобно как бесприютной ластовице, — не
малое испытание, а не то что с пятерыми младенцами, которых пропитать нечем: последнее именьишко, дом деревянный,
Максим Иванович за долг отбирал.
— А я опять рублик, я семпелечком, я
маленьким,
маленьким семпелечком, — блаженно бормотал
Максимов в страшной радости, что выиграл рублик.
Через несколько дней я, бабушка и мать ехали на пароходе, в
маленькой каюте; новорожденный брат мой
Максим умер и лежал на столе в углу, завернутый в белое, спеленатый красною тесьмой.
Солнце уже склонялось, когда
маленькое общество подошло к запертой двери колокольни, оставив
Максима на крыльце одной из монашеских келий.
И при этом мальчик раздвигал руки. Он делал это обыкновенно при подобных вопросах, а дядя
Максим указывал ему, когда следовало остановиться. Теперь он совсем раздвинул свои
маленькие ручонки, но дядя
Максим сказал...
Маленькая знакомка Петра представляла в себе все черты этого типа, который редко вырабатывается жизнью и воспитанием; он, как талант, как гений, дается в удел избранным натурам и проявляется рано. Мать слепого мальчика понимала, какое счастье случай послал ее сыну в этой детской дружбе. Понимал это и старый
Максим, которому казалось, что теперь у его питомца есть все, чего ему еще недоставало, что теперь душевное развитие слепого пойдет тихим и ровным, ничем не смущаемым ходом…
— Неужели, сударыня? — спросил
Максим с комическою важностью, принимая в свою широкую руку
маленькую ручку девочки. — Как я благодарен моему питомцу, что он сумел расположить в мою пользу такую прелестную особу.
— Ну, не бреши по-пустому, — сказал
Максим. — Песня хорошая — не дудке чета, если только человек умеет петь как следует. Вот послушаем, Петрусю, Иохимову песню. Поймешь ли ты только,
малый?
— Я говорю только правду, — ответил
Максим. — У меня нет ноги и руки, но есть глаза. У
малого нет глаз, со временем не будет ни рук, ни ног, ни воли…
— Нет, бабенька,
Максим Александрыч мне класть не советовал; проценты нынче в опекунском совете
маленькие, так я в рост за большие проценты отдала.
Да кстати, напиши грамоту и Строгоновым, что жалую-де их за добрую службу и радение: Семену Большую и
Малую Соль на Волге, а Никите и
Максиму торговать во всех тамошних городах и острожках беспошлинно.
Максим досадовал на встречу с сокольником. Но Трифон был добрый
малый и при случае умел молчать.
Максим спросил его, давно ли он из Слободы?
На место
Максима взяли с берега вятского солдатика, костлявого, с
маленькой головкой и рыжими глазами. Помощник повара тотчас послал его резать кур: солдатик зарезал пару, а остальных распустил по палубе; пассажиры начали ловить их, — три курицы перелетели за борт. Тогда солдатик сел на дрова около кухни и горько заплакал.
Сердится Максим-то, а хмурость его как будто линять стала, и дерзостью своей
меньше кичится он.
«
Максим, рыжий чёрт, устроил скандалище, и не иначе как сесть ему в острог: дал книжку дяди Марка Васе Савельеву, сыну трактирщика, а старик Ефим, найдя её, сжёг в печи, Васю же прежестоко избил, так что
малый лежит.
А. М.
Максимов сказал, что сегодня утром приехал в Москву И. Ф. Горбунов, который не откажется выступить с рассказом из народного быта, С. А. Бельская и В. И. Родон обещали дуэт из оперетки, Саша Давыдов споет цыганские песни, В. И. Путята прочтет монолог Чацкого, а П. П. Мещерский прямо с репетиции поехал в «Щербаки» пригласить своего друга — чтеца П. А. Никитина, слава о котором гремела в Москве, но на сцене в столице он ни разу не выступал, несмотря на постоянные приглашения и желание артистов
Малого театра послушать его.
По
малом времени иерусалимский старец и
Максим целую ночь радели на святом кругу, а когда Божьи люди спать разошлись, оба пошли на Арарат к Ноеву ковчегу.
«Зачем скрывают? — сама думает. — Ведь я приведена. Зачем же смущают ни с чем не сообразными богохульными рассказами про какого-то верховного гостя, про каких-то Ивана Тимофеича да царя
Максима?.. Зачем отторгли они меня от всего, к чему я с
малых лет привыкла? А была я тогда безмятежна, сомнений не знала и тревог душевных не знала».
Помню и
маленький эпизод, о котором рассказывал С.В.Максимову в год его смерти, когда мы очутились с ним коллегами по академии. Это было в конце лета, когда я возвращался в Дерпт. У Доминика, в ресторане, меня сильно заинтересовал громкий разговор двух господ, в которых я сейчас же заподозрил литераторов. Это были Василий Курочкин и
Максимов.
Первый же был одинаков с ним по росту, фигуре и сложению, и лишь волосы на голове и на
маленькой бородке и усах были немного темнее и в правильных чертах лица было более женственности. Глаза у
Максима Григорьевича были светло-карие, с честным, почти детски невинным взглядом.
В доме Строгановых она жила с
малых лет. Сначала была девчонкой на побегушках, еще при Анике Строганове, затем горничной, в этом доме она вышла замуж, вынянчила
Максима, сына Якова Иоаникиевича, овдовела и наконец была приставлена нянькой к родившейся Аксюше. И сына и дочь кормила сама мать — жена покойного Якова Иоаникиевича.
Через несколько дней
Максим Яковлевич повез сестру в Москву. Там в тихой обители, в
маленькой келье Новодевичьего монастыря, основанного в 1524 году великим князем Василием Иоанновичем в память древнего русского города Смоленска, нашла себе приют несчастная княгиня Сибирская.
Строгановы, эти усердные знаменитые граждане, виновники столь важного приобретения для России, не оставались без вознаграждения: царь Иоанн Васильевич за их службу и радение пожаловал Семену Строганову два местечка, Большую и
Малую Соль на Волге, а
Максиму и Никите — право торговать во всех городах беспошлинно.