Неточные совпадения
Василий Иванович принял от
лица руки и обнял свою жену, свою
подругу, так крепко, как и в молодости ее не обнимал: она утешила его в его печали.
Расцеловав
подруг, Сомова села рядом с Климом, отирая потное
лицо свое концом головного платка, ощупывая Самгина веселым взглядом.
Минуты две четверо в комнате молчали, прислушиваясь к спору на террасе, пятый, Макаров, бесстыдно спал в углу, на низенькой тахте. Лидия и Алина сидели рядом, плечо к плечу, Лидия наклонила голову,
лица ее не было видно,
подруга что-то шептала ей в ухо. Варавка, прикрыв глаза, курил сигару.
У гроба на полу стояла на коленях после всех пришедшая и более всех пораженная смертью Наташи ее
подруга: волосы у ней были не причесаны, она дико осматривалась вокруг, потом глядела на
лицо умершей и, положив голову на пол, судорожно рыдала…
Он медленно ушел домой и две недели ходил убитый, молчаливый, не заглядывал в студию, не видался с приятелями и бродил по уединенным улицам. Горе укладывалось, слезы иссякли, острая боль затихла, и в голове только оставалась вибрация воздуха от свеч, тихое пение, расплывшееся от слез
лицо тетки и безмолвный, судорожный плач
подруги…»
Хозяин нежно поцеловал свежее
лицо сорокалетней своей
подруги, и гости шумно выпили здоровье доброй Луизы.
Подруга ее, небольшого роста, смуглая брюнетка, крепкая здоровьем, с большими черными глазами и с самобытным видом, была коренастая, народная красота; в ее движениях и словах видна была большая энергия, и когда, бывало, аптекарь, существо скучное и скупое, делал не очень вежливые замечания своей жене и та их слушала с улыбкой на губах и слезой на реснице, Паулина краснела в
лице и так взглядывала на расходившегося фармацевта, что тот мгновенно усмирялся, делал вид, что очень занят, и уходил в лабораторию мешать и толочь всякую дрянь для восстановления здоровья вятских чиновников.
В светлом коридоре Женька положила руки на плечи
подруги и с исказившимся, внезапно побледневшим
лицом сказала...
Вошла Мари и вслед за ней — ее
подруга; это была молодая, высокая дама, совершенная брюнетка и с
лицом, как бы подернутым печалью.
Однако Зиночка побежала совсем не к
подруге. Александров следил за нею. Она остановилась перед синей дамой с рыбьим
лицом, выслушала, наклонив прелестную каштановую головку, несколько сказанных дамою слов и чинно села рядом с нею. «При чем же здесь
подруга? — подумал огорченный юнкер. — Просто ей хочется отделаться от меня…»
Порфирий Владимирыч писал: «Известие о кончине любезной сестрицы и доброй
подруги детства Анны Владимировны поразило мое сердце скорбию, каковая скорбь еще более усилилась при мысли, что вам, милый друг маменька, посылается еще новый крест, в
лице двух сирот-малюток.
Насмешки нимало не задевали кровельщика, его скуластое
лицо становилось сонным, он говорил, точно в бреду, сладкие слова текли пьяным потоком и заметно опьяняли женщин. Наконец какая-нибудь постарше говорила удивленно
подругам...
Но морганатическая его
подруга, по-видимому, уже привыкла к подобным сценам и присутствовала при них совершенно как постороннее
лицо.
И тогда впервые на
лице веселой женщины люди увидали тень грусти, а вечером она сказала
подругам...
Илья смотрел на него и молчал. Спокойное
лицо и голос Павла не позволяли ему понять, как относится Грачёв к бегству своей
подруги. Но он чувствовал в этом спокойствии какое-то бесповоротное решение…
Сначала он засмеялся, но, увидав, что
лицо его
подруги исказилось от обиды, а на глазах её блестят слёзы, он замолчал и побледнел.
Он уходил в чистенькую комнату
подруги Павла, и Вера, видя его нахмуренное
лицо, виновато улыбалась. Однажды она спросила...
— Я сама буду петь! — заявила
подруга Фомы и, обратившись к даме с птичьим
лицом, приказала ей: — Васса, пой!
Савоська сидел в углу за столом со своей
подругой. На грязной салфетке, стоявшей коробом, помещалась пара чаю. Соседние столики были заняты тоже пившими чай сплавщиками. Народ был все плотный, дюжий. Очевидно, они только что успели получить расчет с хозяев и теперь благодушествовали в свою вольную волюшку. Красные
лица и покрытые масленистой влагой глаза красноречиво свидетельствовали о том, что сплавщики, кроме чая, успели попробовать и чаихи.
И только одно спасло его в эти дни от самоубийства: та желтая тошнота, тревога предчувствия, знак идущего, верная
подруга незавершенной жизни, при появлении которой не верилось ни в университет, ни в свое
лицо, ни в свои слова. Нужно только подождать, еще немного подождать: слишком грозен был зов взволнованной земли, чтобы остаться ему гласом вопиющего в пустыне.
Молодая женщина, скинув обувь, измокшую от росы, обтирала концом большого платка розовую, маленькую ножку, едва разрисованную лиловыми тонкими жилками, украшенную нежными прозрачными ноготками; она по временам поднимала голову, отряхнув волосы, ниспадающие на
лицо, и улыбалась своему спутнику, который, облокотясь на руку, кидал рассеянные взгляды, то на нее, то на небо, то в чащу леса; по временам он наморщивал брови, когда мрачная мысль прокрадывалась в уме его, по временам неожиданная влажность покрывала его голубые глаза, и если в это время они встречали радужную улыбку
подруги, то быстро опускались, как будто бы пораженные ярким лучом солнца.
— Злодей! — прошептала Катерина Львовна и ударила Сергея по
лицу концами платка, сорванного с головы его новой
подруги.
Мне хочется остаться в тёплой и чистой горнице
подруги, и она, я вижу, хочет этого, — усталые глаза её смотрят на меня так ласково с измученного
лица. Но меня тянет за Досекиным — он тревожит мне сердце:
лицо у него необычно благодушное, двигается он как-то особенно валко и лениво, как бы играючи своей силою, хвастаясь ею перед кем-то. И сухо посапывает — значит, сердце у него схвачено гневом. Встал я.
И свила серебристая вьюга
Им венчальный перстень-кольцо.
И я видел сквозь ночь —
подругаУлыбнулась ему в
лицо.
Неверная! Где ты? Сквозь улицы сонные
Протянулась длинная цепь фонарей,
И, пара за парой, идут влюбленные,
Согретые светом любви своей.
Где же ты? Отчего за последней парою
Не вступить и нам в назначенный круг?
Я пойду бренчать печальной гитарою
Под окно, где ты пляшешь в хоре
подруг!
Нарумяню
лицо мое, лунное, бледное,
Нарисую брови и усы приклею,
Слышишь ты, Коломбина, как сердце бедное
Тянет, тянет грустную песню свою?
Стоит у могилки Аксинья Захаровна, ронит слезы горькие по
лицу бледному, не хочется расставаться ей с новосельем милой доченьки… А отец стоит: скрестил руки, склонил голову, сизой тучей скорбь покрыла
лицо его… Все родные,
подруги, знакомые стоят у могилы, слезами обливаючись… И только что певицы келейные пропели «вечную память», Устинья над свежей могилою новый плач завела, обращаясь к покойнице...
Что ты жадно глядишь на дорогу
В стороне от веселых
подруг?
Знать, забило сердечко тревогу —
Всё
лицо твое вспыхнуло вдруг.
Новые места, новые
лица, забавная поклонница в
лице новой
подруги — рыженькой Перской, и эта бледная кудрявая девочка с зелено-серыми глазами, похожими цветом на морскую волну — странная, милая, дерзкая девочка…
— Разве горный орел устрашится крика серой кукушки? — тихо рассмеялась Гуль-Гуль. — Чего бояться храбрым джигитам? Одной безумной бояться, что ли? Нет, не было еще такой опасности, перед которой не устоял бы Керим! — с гордостью заключила моя
подруга, и
лицо ее засияло необычайной нежностью и лаской.
Крепко прижалась Дуня
лицом к плечу
подруги и чуть слышно прошептала ей...
Еще мгновение и, расталкивая
подруг из рядов среднего отделения, выбежала Оня Лихарева. По пухлому
лицу приютской шалуньи градом катились слезы. Из-под угла белой косынки выглядывали растерянные покрасневшие глаза.
Любочка подняла бледное
лицо на говорившую… Увидела Пашу и смутилась не менее
подруги…
Своим ровным, резким голосом она нанизывала фразу за фразой, строго покрикивая на нерадивую, поминутно отстающую от
подруг Машу Рыжову или на маленькую, болезненную Чуркову, украшавшую то и дело чернильными кляксами свою тетрадь, но при этом
лицо ее все еще хранило то недавнее выражение радости, с которым она вошла объявить счастливую весть о выздоровлении Наташи, а глаза смотрели мягче и добрее, каким-то совсем новым и непривычным им взглядом.
Но Наташа, разрумяненная и похорошевшая от оживления под лучами весеннего солнца, с алым румянцем, снова заигравшим на этом быстро поздоровевшем
лице, только машет руками и поминутно хохочет, делясь своими впечатлениями с
подругой.
Тоненькая, хрупкая, стоя в воде, с бледным вдохновенно-покорным личиком, готовая умереть каждую минуту, Дуня, белокурая и кроткая, казалась ангелом, явившимся напомнить гибнувшим девушкам о последнем долге земли. Чистый детский голосок с трогательной покорностью читал молитву, а кроткое
лицо с выражением готовности умереть каждую минуту больше всяких слов утешений благотворно подействовало на ее
подруг.
— Ну, довольно! Показала вам модные па! А то вы топчетесь в этом надоедливом вальсе и старой допотопной польке. Скучно это. А сейчас мне бы хотелось выбрать кого-нибудь себе в
подруги. Только кого бы? Все вы в этих серых платьях на одно
лицо.
С испуганными
лицами, взволнованные и смущенные три девушки обегали весь приют, прощаясь с
подругами и начальством. Васса горько плакала, повисая на шее то у той, то у другой приютки. Маленькая болезненная Чуркова рыдала истошным голосом.
Но в Оберштейне князь узнал многое из прежних похождений своей
подруги, как жила она под разными именами в Берлине, Генте и Лондоне и как участвовала в обманах своих приятелей, выманивавших у разных
лиц деньги.
И это настроение молоденькой сербки передалась невольно и её юным
подругам.
Лица девушек прояснились; носовые платки постепенно исчезли и вновь загоревшиеся оживлением синие, серые, карие и черные глазки устремились в смуглое
лицо Милицы.
— A я замечталась опять, Нюша, прости, милая! — Сине-бархатные глаза Милицы теплятся лаской в надвигающихся сумерках июльского вечера; такая же ласковая улыбка, обнажающая крупные, белые, как мыльная пена, зубы девушки, играет сейчас на смуглом, красивом
лице, озаренном ею, словно лучом солнца. Так мила и привлекательна сейчас эта серьезная, всегда немного грустная Милица, что Нюша, надувшаяся было на
подругу, отнюдь не может больше сердиться на нее и с легким криком бросается на грудь Милицы.
«Душка» Нины мне не понравилась. В ее
лице и фигуре было что-то отталкивающее. А она, моя милая княжна, вся вспыхнув от удовольствия, подошла поцеловать Ирочку, ничуть не стесняясь ее
подруги, очевидно, посвященной в тайну… Белокурая шведка совершенно равнодушно ответила на приветствие княжны.
— Скорее, скорее! — кричали, торопя, мои
подруги, наскоро освежая
лицо водою и надевая все чистое.
Васильева или «Котошка», как ее называли
подруги, даже в
лице изменилась от слов господин Орлика. Она знала, что директор проспит очень долго и что ей придется часа три или четыре пробыть на часах у его дверей. Это было нелегкое наказание — стоять на часах, когда другие девочки бегали и играли в зале.
И вдруг с ближайшей к нему скамейки поднялась очень полная, высокая девочка с широким скуластым
лицом и невыразительными выпуклыми глазами. Это была Машенька Степанович, самая ленивая, неразвитая девочка из всего пансиона, которую
подруги прозвали Гусыней за её глупость.
Вставали
лица девушек-подруг, на сердце шевелилось брезгливое презрение к ним, и Александра Михайловна с гордостью думала: «Кто захочет, у кого есть в душе совесть, та всегда останется честною».
И как он танцует! Ничего еще подобного она не испытала и на выпускном бале, где были и офицеры, и большие гимназисты, и губернаторские чиновники. Держит он крепко и совсем как-то к себе пригибает, так что сердце забьется, и его дыхание чувствуешь на своем
лице. Она вся горела, точно в огне. И вертит «a rebours», да так ловко, как никто из ее
подруг не умел, — из тех, что всегда танцевали за кавалеров, и на уроках танцев, и на вечерах.
Вспомнились Подгорину длинные разговоры, веселый смех, романсы, прогулки по вечерам и целый цветник девушек и молодых женщин, живших когда-то в Кузьминках и около, и вспомнилось простое, живое, умное
лицо с веснушками, которые так шли к темно-рыжим волосам, — это Варя, или Варвара Павловна,
подруга Татьяны.
Антон стоял как вкопанный на одном месте, будто ошибло его громом. «
Подруга? поэтому честь девушки в залоге у третьего
лица», — думал он и подтвердил в душе своей роковой обет.
Графиня слушала с непрерывным вниманием, и эта искренняя исповедь
подруги произвела на нее тяжелое впечатление. В ее чудных глазах, с любовным состраданием глядевших на Екатерину Петровну, то и дело блестели крупные слезы. К концу рассказа они смочили все ее еще красивое
лицо.
Талечка и Катя Бахметьева находились в одном из неосвещенных углов этой комнаты в странно необычной позе: Талечка сидела на стуле, склонившись над своей
подругой, стоявшей на коленях, прятавшей свое
лицо в коленях Талечки, и горько, беззвучно рыдавшей.