Неточные совпадения
Городничий. Да, и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или на другом каком языке… это уж по вашей части, Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда кто заболел, которого дня и числа… Нехорошо, что у вас больные такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда войдешь. Да и лучше, если б их было меньше: тотчас отнесут
к дурному смотрению или
к неискусству
врача.
Стародум. Мой друг! Ошибаешься. Тщетно звать
врача к больным неисцельно. Тут
врач не пособит, разве сам заразится.
Правдин. Затем, зачем
к больным
врача призывают.
Самгин наблюдал шумную возню людей и думал, что для них существуют школы, церкви, больницы, работают учителя, священники,
врачи. Изменяются
к лучшему эти люди? Нет. Они такие же, какими были за двадцать, тридцать лег до этого года. Целый угол пекарни до потолка загроможден сундучками с инструментом плотников. Для них делают топоры, пилы, шерхебели, долота. Телеги, сельскохозяйственные машины, посуду, одежду. Варят стекло. В конце концов, ведь и войны имеют целью дать этим людям землю и работу.
Деловито наивное бесстыдство этой девушки и то, что она аккуратно, как незнакомый
врач за визит, берет с него деньги, вызывало у Самгина презрение
к ней.
Но как раз в это время по улице проходил
К. Г. Бекман,
врач городской полиции, который и констатировал, что Зотова убита выстрелом в затылок и что с момента смерти прошло уже не меньше двух часов.
— И железнодорожный
врач —
к вашим услугам.
Здесь замечу в скобках о том, о чем узнал очень долго спустя: будто бы Бьоринг прямо предлагал Катерине Николаевне отвезти старика за границу, склонив его
к тому как-нибудь обманом, объявив между тем негласно в свете, что он совершенно лишился рассудка, а за границей уже достать свидетельство об этом
врачей. Но этого-то и не захотела Катерина Николаевна ни за что; так по крайней мере потом утверждали. Она будто бы с негодованием отвергнула этот проект. Все это — только самый отдаленный слух, но я ему верю.
Кажется, ни за что не умрешь в этом целебном, полном неги воздухе, в теплой атмосфере, то есть не умрешь от болезни, а от старости разве, и то когда заживешь чужой век. Однако здесь оканчивает жизнь дочь бразильской императрицы, сестра царствующего императора. Но она прибегла
к целительности здешнего воздуха уже в последней крайности, как прибегают
к первому знаменитому
врачу — поздно: с часу на час ожидают ее кончины.
Дело в том, что хоть московский
врач и брал за визиты не менее двадцати пяти рублей, но все же некоторые в нашем городе обрадовались случаю его приезда, не пожалели денег и кинулись
к нему за советами.
А между тем как раз у него сидели в эту минуту за ералашем прокурор и наш земский
врач Варвинский, молодой человек, только что
к нам прибывший из Петербурга, один из блистательно окончивших курс в Петербургской медицинской академии.
Врач, делающий операцию больному, менее страдает, чем тот, кто лишь исходит от жалости
к больному, ни в чем ему не помогая.
Так он вошел в дом, где остановился генерал — губернатор. Минуты через три он вышел оттуда в сопровождении помощника исправника, который почтительно забегал перед ним сбоку, держа в руке свою фуражку, и оба пошли
к каталажке. Помощник исправника открыл дверь, и директор вошел
к ученику. Вслед за тем прибежал гимназический
врач в сопровождении Дитяткевича, и другой надзиратель провел заплаканную и испуганную сестру Савицкого…
В конце концов Стабровский обратился
к своим провинциальным
врачам, у которых было и времени больше, и усердия, и свежей наблюдательности.
Земская больница в г. Серпухове, Москов. губ., поставленная роскошно и удовлетворяющая вполне современным требованиям науки, где среднее ежедневное число коечных больных в 1893 г. было 43 и амбулаторных 36,2 (13278 в год), где
врач почти каждый день делает серьезные операции, наблюдает за эпидемиями, ведет сложную регистрацию и проч. — эта лучшая больница в уезде в 1893 г. стоила земству 12803 р. 17
к., считая тут страхования и ремонт зданий 1298 р. и жалованье прислуге 1260 р. (см. «Обзор Серпуховской земской санитарно-врачебной организации за 1892–1893 гг.»).
Ввиду того, что солдаты лечатся у своих военных
врачей, а чиновники и их семьи у себя на дому, надо думать, что в число 11309 вошли только ссыльные и их семьи, причем каторжные составляли большинство, и что таким образом каждый ссыльный и прикосновенный
к ссылке обращался за медицинскою помощью не менее одного раза в год.
Эти партии бродят по совершенно не исследованной местности, на которую никогда еще не ступала нога топографа; места отыскивают, но неизвестно, как высоко лежат они над уровнем моря, какая тут почва, какая вода и проч.; о пригодности их
к заселению и сельскохозяйственной культуре администрация может судить только гадательно, и потому обыкновенно ставится окончательное решение в пользу того или другого места прямо наудачу, на авось, и при этом не спрашивают мнения ни у
врача, ни у топографа, которого на Сахалине нет, а землемер является на новое место, когда уже земля раскорчевана и на ней живут.
В назначенный день, 13 августа, утром, смотритель тюрьмы,
врач и я подходили не спеша
к канцелярии; Прохоров, о приводе которого было сделано распоряжение еще накануне, сидел на крыльце с надзирателями, не зная еще, что ожидает его.
Этот взгляд был присущ и младшим представителям церкви; сахалинские священники всегда держались в стороне от наказания и относились
к ссыльным не как
к преступникам, а как
к людям, и в этом отношении проявляли больше такта и понимания своего долга, чем
врачи или агрономы, которые часто вмешивались не в свое дело.
Причины смерти почти всякий раз регистрируются священниками по запискам
врачей и фельдшеров, много тут фантазии, [Между прочим, я встречал тут такие диагнозы, как неумеренное питье от груди, неразвитость
к жизни, душевная болезнь сердца, воспаление тела, внутреннее истощение, курьезный пневмоний, Шпер и проч.] но в общем этот материал по существу тот же, что и в «Правдивых книгах», не лучше и не хуже.
Целебные качества степных трав и степного воздуха очевидно доказываются удивительным восстановлением телесных сил кочевых башкирцев, которые каждую весну выезжают в свои степные кочи исхудалые, изможденные голодною зимою, и также исцелением множества больных, уже приговоренных
к смерти
врачами.
Я —
врач, присланный
к тебе и тебе подобным, да очищу зрение твое.
Тогда он взял с собою сына и целых три года проскитался по России от одного доктора
к другому, беспрестанно переезжая из города в город и приводя в отчаяние
врачей, сына, прислугу своим малодушием и нетерпением.
В Мурмосе жил свой заводский
врач, но Груздевы, придерживаясь старинки, не обратились
к нему в свое время, тем более что вначале Анфисе Егоровне как будто полегчало.
Ентальцевы помаленьку собираются
к вам; не очень понимаю, зачем она сюда приезжала. Пособия мужу не получила от факультета полупьяного. [Факультетом Пущин называл
врача.] Развлечения также немного. Я иногда доставляю ей утешение моего лицезрения, но это утешение так ничтожно, что не стоит делать шагу. Признаюсь вам, когда мне случается в один вечер увидеть обоих — Н. С. и Ан. Вас, то совершенно отуманится голова. Сам делаешься полоумным…
Слишком долго рассказывать преступление этого парня; оно же и не идет
к делу. [Лицейский
врач Пешель обозначен в рукописи Пущина только буквою «П.». Лицейский служитель Сазонов за два года службы в Лицее совершил в Царском Селе 6 или 7 убийств.]
— Крепитесь; а я, если позволите, заверну
к вам: я ведь про всякий случай все-таки еще
врач.
Суббота была обычным днем докторского осмотра,
к которому во всех домах готовились очень тщательно и с трепетом, как, впрочем, готовятся и дамы из общества, собираясь с визитом
к врачу-специалисту: старательно делали свой интимный туалет и непременно надевали чистое нижнее белье, даже по возможности более нарядное. Окна на улицу были закрыты ставнями, а у одного из тех окон, что выходили во двор, поставили стол с твердым валиком под спину.
Увидев, в чем дело, он не удивился и не взволновался: за свою практику городского
врача он насмотрелся таких вещей, что уже совсем одеревенел и окаменел
к человеческим страданиям, ранам и смерти.
Когда
врачи, — он
к нескольким
врачам обращался, — когда они сказали ему бесповоротно, что он болен люэсом, он пошел домой и застрелился…
Доктор Клименко — городской
врач — приготовлял в зале все необходимое для осмотра: раствор сулемы, вазелин и другие вещи, и все это расставлял на отдельном маленьком столике. Здесь же у него лежали и белые бланки девушек, заменявшие им паспорта, и общий алфавитный список. Девушки, одетые только в сорочки, чулки и туфли, стояли и сидели в отдалении. Ближе
к столу стояла сама хозяйка — Анна Марковна, а немножко сзади ее — Эмма Эдуардовна и Зося.
Они успели уже, впрочем, повидаться со всеми своими знакомыми, и, наконец, Мари написала, между прочим, записку и
к своему петербургскому
врачу, которою извещала его, что они приехали в Петербург и весьма желали бы, чтоб он как-нибудь повидался с ними.
При отъезде m-me Эйсмонд Ришар дал ей письмо
к одному своему другу, берлинскому
врачу, которого прямо просил посоветовать этой даме пользоваться, где только она сама пожелает и в какой только угодно ей местности. Ришар предполагал, что Мари стремится
к какому-нибудь предмету своей привязанности за границу. Он очень хорошо и очень уж давно видел и понимал, что m-r Эйсмонд и m-me Эйсмонд были, как он выражался, без взаимного нравственного сродства, так как одна была женщина умная, а другой был мужчина глупый.
— Ветеринаром — ха-ха! именно, именно ветеринаром! отлично! отлично! Вы — душка, Головлев! Папаша! пожалуйста, вы его в наш уезд ветеринаром определите! Я его
к своей Бижутке годовым
врачом приглашу!
— Чтобы наблюдать за ходом испытания —
к вам должны прислать электротехников, механиков,
врачей, метеорологов.
Перед отъездом в Москву, когда я разузнал все и даже добыл список пострадавших и погибших, я попробовал повидать официальных лиц. Обратился
к больничному
врачу, но и он оказался хранителем тайны и отказался отвечать на вопросы.
Сверстов, начиная с самой первой школьной скамьи, — бедный русак, по натуре своей совершенно непрактический, но бойкий на слова, очень способный
к ученью, — по выходе из медицинской академии, как один из лучших казеннокоштных студентов, был назначен флотским
врачом в Ревель, куда приехав, нанял себе маленькую комнату со столом у моложавой вдовы-пасторши Эмилии Клейнберг и предпочел эту квартиру другим с лукавою целью усовершенствоваться при разговорах с хозяйкою в немецком языке, в котором он был отчасти слаб.
Заведывающий этою мызою
врач, с необыкновенно черными бакенбардами и, вероятно, из переродившихся жидов, почти насильно ворвавшись
к Марфиным, стал с наглостью, свойственною его расе, убеждать Сусанну Николаевну и Терхова в превосходстве лечения молоком, особенно для стариков.
— Александр Яковлич пишет, что нежно любимый им Пьер возвратился в Москву и страдает грудью, а еще более того меланхолией, и что
врачи ему предписывают провести нынешнее лето непременно в деревне, но их усадьба с весьма дурным климатом; да и живя в сообществе одной только матери, Пьер, конечно, будет скучать, а потому Александр Яковлич просит, не позволим ли мы его милому повесе приехать
к нам погостить месяца на два, что, конечно, мы позволим ему с великою готовностью.
По части шутовства новое преуспеяние: по случаю распространившегося по губернии вредоносного поветрия на скот и людей в губернских ведомостях напечатано внушение духовенству — наставлять прихожан, „чтобы крестьяне остерегались шарлатанского лечения знахарей и бабок, нередко расстраивающих здоровье навеки, а обращались бы тотчас за пособием
к местным
врачам и ветеринарам“.
Хотя по действиям дьякона можно было заключить, что он отнюдь не хотел утопить
врача, а только подвергал пытке окунаньем и, барахтаясь с ним, держал полегоньку
к берегу; но три человека, оставшиеся на камне, и стоявшая на противоположном берегу Фелисата, слыша отчаянные крики лекаря, пришли в такой неописанный ужас, что подняли крик, который не мог не произвесть повсеместной тревоги.
Скоро явился Евгений Иванович Суровцев, гимназический
врач, человек маленький, черный, юркий, любитель разговоров о политике и о новостях. Знаний больших у него не было, но он внимательно относился
к больным, лекарствам предпочитал диэту и гигиену и потому лечил успешно.
К концу уроков Хрипач послал за
врачом, а сам взял шляпу и отправился в сад, что лежал меж гимназиею и берегом реки. Сад был обширный и тесный. Маленькие гимназисты любили его. Они в нем широко разбегались на переменах. Поэтому помощники классных наставников не любили этого сада. Они боялись, что с мальчиками что-нибудь случится. А Хрипач требовал, чтобы мальчики бывали там на переменах. Это было нужно ему для красоты в отчетах.
— Я. — Гарден принес
к столу стул, и комиссар сел; расставив колена и опустив меж них сжатые руки, он некоторое время смотрел на Геза, в то время как
врач, подняв тяжелую руку и помяв пальцами кожу лба убитого, констатировал смерть, последовавшую, по его мнению, не позднее получаса назад.
— Вот с этой бумажкой вы пойдете в аптеку… давайте через два часа по чайной ложке. Это вызовет у малютки отхаркивание… Продолжайте согревающий компресс… Кроме того, хотя бы вашей дочери и сделалось лучше, во всяком случае пригласите завтра доктора Афросимова. Это дельный
врач и хороший человек. Я его сейчас же предупрежу. Затем прощайте, господа! Дай Бог, чтобы наступающий год немного снисходительнее отнесся
к вам, чем этот, а главное — не падайте никогда духом.
Комическая вещь, в самом деле, если и в настоящем случае с народом повторится комедия, которую господа
врачи разыгрывают с больными нищими, назначая им лафит
к столу и катанье пред обедом в покойной коляске!..
Думал, думал и, видя, что ничего не выдумаю, решил себе съездить в свой уездный город и повидаться с тем материалистом-врачом Отрожденским, о котором мне говорил и с которым даже советовал повидаться становой Васильев. Сказано — сделано: приезжаю в городишко, остановился на постоялом дворе и, чтобы иметь предлог познакомиться с доктором не совсем официальным путем, посылаю просить его
к себе как больной
врача.
Нет, нет. Этот бездельник
врач уехал на дачу. На дачу! Люди погибают, а он по дачам разъезжает.
К китайцу! Я больше не могу.
К китайцу! Зоя.
К китайцу. Да… да… Манюшка, Манюшка!
Перед отъездом в Москву, когда я разузнал все и даже добыл список пострадавших и погибших, я попробовал повидать официальных лиц. Обратился
к больничному
врачу, которого я поймал на улице, но он оказался хранителем тайны и отказался отвечать на вопросы.
Боярин призадумался. Дурной гражданин едва ли может быть хорошим отцом; но и дикие звери любят детей своих, а сверх того, честолюбивый боярин видел в ней будущую супругу любимца короля польского; она была для него вернейшим средством
к достижению почестей и могущества, составлявших единственный предмет всех тайных дум и нетерпеливых его желаний. Помолчав несколько времени, он спросил: употребляла ли больная снадобья, которые оставил ей польский
врач перед отъездом своим в Москву?