Неточные совпадения
Уже пред самым отъездом приехал опоздавший Степан Аркадьич, с
красным, веселым лицом и запахом
вина и сигары.
Прогулки, чтенье, сон глубокой,
Лесная тень, журчанье струй,
Порой белянки черноокой
Младой и свежий поцелуй,
Узде послушный конь ретивый,
Обед довольно прихотливый,
Бутылка светлого
вина,
Уединенье, тишина:
Вот жизнь Онегина святая;
И нечувствительно он ей
Предался,
красных летних дней
В беспечной неге не считая,
Забыв и город, и друзей,
И скуку праздничных затей.
Швабрин упал на колени… В эту минуту презрение заглушило во мне все чувства ненависти и гнева. С омерзением глядел я на дворянина, валяющегося в ногах беглого казака. Пугачев смягчился. «Милую тебя на сей раз, — сказал он Швабрину, — но знай, что при первой
вине тебе припомнится и эта». Потом обратился к Марье Ивановне и сказал ей ласково: «Выходи,
красная девица; дарую тебе волю. Я государь».
Необыкновенная картина мне представилась: за столом, накрытым скатертью и установленным штофами и стаканами, Пугачев и человек десять казацких старшин сидели, в шапках и цветных рубашках, разгоряченные
вином, с
красными рожами и блистающими глазами.
Дело дошло наконец до того, что Евдоксия, вся
красная от выпитого
вина и стуча плоскими ногтями по клавишам расстроенного фортепьяно, принялась петь сиплым голосом сперва цыганские песни, потом романс Сеймур-Шиффа «Дремлет сонная Гранада», а Ситников повязал голову шарфом и представлял замиравшего любовника при словах...
— Ты уже чересчур благодушен и скромен, — возразил Павел Петрович, — я, напротив, уверен, что мы с тобой гораздо правее этих господчиков, хотя выражаемся, может быть, несколько устарелым языком, vieilli, [Старомодно (фр.).] и не имеем той дерзкой самонадеянности… И такая надутая эта нынешняя молодежь! Спросишь иного: «Какого
вина вы хотите,
красного или белого?» — «Я имею привычку предпочитать
красное!» — отвечает он басом и с таким важным лицом, как будто вся вселенная глядит на него в это мгновенье…
— Вы, Самгин, кажется, стали марксистом, но, я думаю, это оттого, что за столом вы неосторожно мешали белое
вино с
красным…
«В ней действительно есть много простого, бабьего. Хорошего, дружески бабьего», — нашел он подходящие слова. «Завтра уедет…» — скучно подумал он, допил
вино, встал и подошел к окну. Над городом стояли облака цвета
красной меди, очень скучные и тяжелые. Клим Самгин должен был сознаться, что ни одна из женщин не возбуждала в нем такого волнения, как эта — рыжая. Было что-то обидное в том, что неиспытанное волнение это возбуждала женщина, о которой он думал не лестно для нее.
Дронов вытер платком вспотевший лоб,
красные щеки, сел, выпил
вина и продолжал тише, даже как будто грустно...
И ничего им не делается, — отчасти с досадой прибавил он, — ровно ничего, только
краснеют да толстеют; а я вот совсем не пью
вина, ем мало, а должен был удалиться на полгода сюда, чтоб полечиться».
Красная мадера не имеет ни малейшей сладости; это капитальное
вино и нам показалось несравненно выше белой, madeire secco, которую мы только попробовали, а на другие
вина и не смотрели.
Вино, разумеется, мадера,
красная и белая.
Вспомнила она, как она в открытом, залитом
вином красном шелковом платье, с
красным бантом в спутанных волосах, измученная и ослабевшая и опьяненная, проводив гостей к двум часам ночи, подсела в промежуток танцев к худой, костлявой, прыщеватой аккомпаньяторше скрипача и стала жаловаться ей на свою тяжелую жизнь, и как эта аккомпаньяторша тоже говорила, что тяготится своим положением и хочет переменить его, и как к ним подошла Клара, и как они вдруг решили все три бросить эту жизнь.
Несколько минут в гостиной Хионии Алексеевны стояло тяжелое молчание. Половодов пил
вино рюмку за рюмкой и заметно хмелел; на щеках у него выступили
красные пятна.
Митя, у которого в руке все еще скомканы были кредитки, очень всеми и особенно панами замеченные, быстро и конфузливо сунул их в карман. Он
покраснел. В эту самую минуту хозяин принес откупоренную бутылку шампанского на подносе и стаканы. Митя схватил было бутылку, но так растерялся, что забыл, что с ней надо делать. Взял у него ее уже Калганов и разлил за него
вино.
Но убранство комнат также не отличалось особым комфортом: мебель была кожаная,
красного дерева, старой моды двадцатых годов; даже полы были некрашеные; зато все блистало чистотой, на окнах было много дорогих цветов; но главную роскошь в эту минуту, естественно, составлял роскошно сервированный стол, хотя, впрочем, и тут говоря относительно: скатерть была чистая, посуда блестящая; превосходно выпеченный хлеб трех сортов, две бутылки
вина, две бутылки великолепного монастырского меду и большой стеклянный кувшин с монастырским квасом, славившимся в околотке.
Мы до сих пор смотрим на европейцев и Европу в том роде, как провинциалы смотрят на столичных жителей, — с подобострастием и чувством собственной
вины, принимая каждую разницу за недостаток,
краснея своих особенностей, скрывая их, подчиняясь и подражая.
Пока староста наливал
вино в стаканы, я заметил, что один из присутствующих, одетый не совсем по-крестьянски, был очень беспокоен, обтирал пот,
краснел — ему нездоровилось; когда же староста провозгласил мой тост, он с какой-то отчаянной отвагой вскочил и, обращаясь ко мне, начал речь.
Перекупка дивилась, дивилась и, наконец, смекнула: верно,
виною всему
красная свитка.
При этом пил
красное и белое
вино, а подремав с полчаса, уезжал домой спать, чтобы с восьми вечера быть в Купеческом клубе, есть целый вечер по особому заказу уже с большой компанией и выпить шампанского.
Вспомнил он отца, сперва бодрого, всем недовольного, с медным голосом, потом слепого, плаксивого, с неопрятной седой бородой; вспомнил, как он однажды за столом, выпив лишнюю рюмку
вина и залив себе салфетку соусом, вдруг засмеялся и начал, мигая ничего не видевшими глазами и
краснея, рассказывать про свои победы; вспомнил Варвару Павловну — и невольно прищурился, как щурится человек от мгновенной внутренней боли, и встряхнул головой.
Наташа
покраснела и как-то странно взглянула на меня. Между тем подали чай, тут же и закуску; была дичь, какая-то рыба, две бутылки превосходного
вина от Елисеева. «К чему ж это все наготовили?» — подумал я.
Но
красное горячее
вино, выпитое им на вокзале, вдруг закружило его голову и наполнило ее шумным и каким-то судорожным весельем.
Вообще пили очень много, как и всегда, впрочем, пили в полку: в гостях друг у друга, в собрании, на торжественных обедах и пикниках. Говорили уже все сразу, и отдельных голосов нельзя было разобрать. Шурочка, выпившая много белого
вина, вся раскрасневшаяся, с глазами, которые от расширенных зрачков стали совсем черными, с влажными
красными губами, вдруг близко склонилась к Ромашову.
Все было кончено, но Ромашов не чувствовал ожидаемого удовлетворения, и с души его не спала внезапно, как он раньше представлял себе, грязная и грубая тяжесть. Нет, теперь он чувствовал, что поступил нехорошо, трусливо и неискренно, свалив всю нравственную
вину на ограниченную и жалкую женщину, и воображал себе ее горечь, растерянность и бессильную злобу, воображал ее горькие слезы и распухшие
красные глаза там, в уборной.
Бретань — всякого рода мясо и самых молочных кормилиц, Нериге — пироги с начинкой, Гасконь — душистые трюфли, душистое
вино и лгунов 52, Бургонь —
вино и живность; Шампань — шампанское, Лион — колбасу, Прованс — оливковое масло, Ницца — фрукты в сахаре, Пиренеи —
красных куропаток, Ланды — перепелок и ортоланов 53, океан и Средиземное море — всевозможные сорта рыб, раков и устриц…
— Хорошо…
Вина дай, шампанского: охолодить, конечно, вели — и дай ты нам еще бутылку рейнвейна. Вы, впрочем, может быть, за столом любите больше
красное? — обратился князь к Калиновичу.
На другом углу стола, за тарелками котлет с горошком и бутылкой кислого крымского
вина, называемого «бордо», сидят два пехотных офицера: один молодой, с
красным воротником и с двумя звездочками на шинели, рассказывает другому, старому, с черным воротником и без звездочек, про альминское дело.
Он сердито молчит при подобных сравнениях, а иногда рискнет сказать, что такую-то материю или такое-то
вино можно у них достать и лучше и дешевле, а что на заморские редкости, этих больших раков и раковин, да
красных рыбок, там и смотреть не станут, и что вольно, дескать, вам покупать у иностранцев разные материи да безделушки; они обдирают вас, а вы и рады быть олухами!
Водянистый суп с шишковатыми клецками и корицей, разварная говядина, сухая, как пробка, с приросшим белым жиром, ослизлым картофелем, пухлой свеклой и жеваным хреном, посинелый угорь с капорцами и уксусом, жареное с вареньем и неизбежная «Mehlspeise», нечто вроде пудинга, с кисловатой
красной подливкой; зато
вино и пиво хоть куда!
Подавали на стол, к чаю,
красное крымское
вино, тартинки с маслом и сыром, сладкие сухари. Играл на пианино все тот же маленький, рыжеватый, веселый Панков из консерватории, давно сохнувший по младшей дочке Любе, а когда его не было, то заводили механический музыкальный ящик «Монопан» и плясали под него. В то время не было ни одного дома в Москве, где бы не танцевали при всяком удобном случае, до полной усталости.
Слушали, ели и пили собственное тихомировское
вино из его крымского имения «
Красная Горка». Чокались водянистым «зандом» и кислым «аликантом» и ждали, когда литератор — рассказчик В.Е. Ермилов или нетерпеливый экспромтист перебьет текущую плавно элоквенцию какой-нибудь неожиданной шуткой или веселым анекдотом. Тогда все оживали впредь до новой речи.
В один из обычных мало веселых редакционных дней бегал по редакции,
красный от волнения и
вина, В.Н. Бестужев и наконец, выгнав всех сотрудников, остался вдвоем с Нотгафтом. Результатом беседы было то, что в газете появился, на первой и второй страницах, большой фельетон: «Пиковая дама». Повесть. «Пиковая дама означает тайную недоброжелательность». «Новейшая гадательная книга…»
Старуха-адмиральша и все ее дочери встречали обыкновенно этих, иногда очень запоздавших, посетителей, радушно, и барышни сейчас же затевали с ними или танцы, или разные petits jeux [светские игры (франц.).], а на святках так и жмурки, причем Сусанна
краснела донельзя и больше всего остерегалась, чтобы как-нибудь до нее не дотронулся неосторожно кто-либо из молодых людей; а тем временем повар Рыжовых, бывший постоянно к вечеру пьян, бежал в погребок и мясные лавки, выпрашивал там, по большей части в долг,
вина и провизии и принимался стряпать ужин.
— Заплачу их вам завтра же! — подхватил, слегка
покраснев, Ченцов и попросил дать ему
вина.
А вон там, этот молоденький, словно
красная девица, что царю наряжает
вина, это Федор Алексеич Басманов.
У ворот на лавочке сидел дворник в
красной кумачной рубахе, синих штанах и босой. Как всегда, он сидел неподвижно, его широкая спина и затылок точно примёрзли к забору, руки он сунул за пояс, рябое скучное лицо застыло, дышал он медленно и глубоко, точно
вино пил. Полузакрытые глаза его казались пьяными, и смотрели они неотрывно.
Предчувствуя в судьбе своей счастливую перемену, наскоро запахиваю халат, выбегаю и вижу курьера, который говорит мне: „Ради Христа, ваше превосходительство, поскорее поспешите к его сиятельству, ибо вас сделали помпадуром!“ Забыв на минуту расстояние, разделявшее меня от сего доброго вестника, я несколько раз искренно облобызал его и, поручив доброй сопутнице моей жизни угостить его хорошим стаканом
вина (с придачею
красной бумажки), не поехал, а, скорей, полетел к князю.
Гордей Евстратыч придвинул свой стул к стулу Ариши и совсем близко наклонился к ней, так что на нее пахнуло разившим от него
вином; она хотела немного отодвинуться от свекра, но побоялась и только опустила вспыхнувшее лицо. Гордей Евстратыч тоже заметно
покраснел, а глаза у него сегодня совсем были подернуты маслом.
Красное от
вина лицо Квашнина побледнело. Он нервно поставил на стол бокал, который держал в руке, и
вино из бокала расплескалось по скатерти.
— Нет, — сказал маляр, наливая в стаканы
вино и улыбаясь
красной струе, — ты никогда не говорил об этом. Эта кожа так хорошо сидит на твоих костях, что я думал — ты родился в ней!
— Да, да! Чем дальше на север, тем настойчивее люди! — утверждает Джиованни, большеголовый, широкоплечий парень, в черных кудрях; лицо у него медно-красное, нос обожжен солнцем и покрыт белой чешуей омертвевшей кожи; глаза — большие, добрые, как у вола, и на левой руке нет большого пальца. Его речь так же медленна, как движения рук, пропитанных маслом и железной пылью. Сжимая стакан
вина в темных пальцах, с обломанными ногтями, он продолжает басом...
И вот, в час веселья, разгула, гордых воспоминаний о битвах и победах, в шуме музыки и народных игр пред палаткой царя, где прыгали бесчисленные пестрые шуты, боролись силачи, изгибались канатные плясуны, заставляя думать, что в их телах нет костей, состязаясь в ловкости убивать, фехтовали воины и шло представление со слонами, которых окрасили в
красный и зеленый цвета, сделав этим одних — ужасными и смешными — других, — в этот час радости людей Тимура, пьяных от страха пред ним, от гордости славой его, от усталости побед, и
вина, и кумыса, — в этот безумный час, вдруг, сквозь шум, как молния сквозь тучу, до ушей победителя Баязета-султана [Баязет-султан — Боязид 1, по прозвищу Йылдырым — «Молния» (1347–1402).
Она умела одеться так, что ее красота выигрывала, как доброе
вино в стакане хорошего стекла: чем прозрачнее стекло — тем лучше оно показывает душу
вина, цвет всегда дополняет запах и вкус, доигрывая до конца ту
красную песню без слов, которую мы пьем для того, чтоб дать душе немножко крови солнца.
А в чаше, на поверхности темно-красного
вина, качаются алые лепестки цветов.
Слесарь нахмурился, замолчал и крепко потер руки; его товарищ снова налил
вина в стаканы, наливая, он высоко поднимал графин, и
вино трепетало в воздухе
красной живой струей.
Блюдо поставили на землю, и старик внимательно льет в него
красную живую струю, — четыре пары глаз любуются игрою
вина на солнце, сухие губы людей жадно вздрагивают.
Наркис. Уж это так точно. Уж что! Даром слова не скажу. И насчет съестного и прочего… все. Вот сейчас приеду… поедем ко мне в гости! Сейчас при тебе потребован)
вина, братец, всякого:
красного, белого, рому… всякого. И вот сейчас скажу: неси тысячу рублей! Чтоб мигом тут было! И принесет.
— Тошно мне! — сказал он, придя в избу, где Саша, в нарядном
красном платье, хлопотала около стола, расставляя на нем
вина и закуски. — Александра! Хоть бы ты что-нибудь сделала со мной, что ли… а?
Вино лилось рекой, управители сидели
красные, немец выкатил глаза, а становой тяжело икал, напрасно стараясь подавить одолевавшую дремоту.