Неточные совпадения
Ворота всех домов тоже были заперты, а в окнах
квартиры Любомудрова несколько стекол было выбито, и на одном из окон нижнего этажа сорвана ставня. Калитку отперла Самгину нянька Аркадия, на дворе и в саду было пусто, в доме и во флигеле тихо. Саша, заперев калитку, сказала, что
доктор уехал к губернатору жаловаться.
— Он еще есть, — поправил
доктор, размешивая сахар в стакане. — Он — есть, да! Нас,
докторов, не удивишь, но этот умирает… корректно, так сказать. Как будто собирается переехать на другую
квартиру и — только. У него — должны бы мозговые явления начаться, а он — ничего, рассуждает, как… как не надо.
Полковник Васильев не преувеличил: дом — действительно штаб-квартира большевиков; наверху у
доктора и во флигеле Спивак было шумно, как на вокзале.
Все это приняло в глазах Самгина определенно трагикомический характер, когда он убедился, что верхний этаж дома, где жил овдовевший
доктор Любомудров, — гнездо людей другого типа и, очевидно, явочная
квартира местных большевиков.
Таким образом, когда вбежал к нам Бьоринг, то в
квартире Татьяны Павловны находились лишь я,
доктор, больной Версилов и мама, еще больная, но прибывшая к нему вне себя и за которой сбегал тот же Тришатов.
Потом появился в нашей
квартире гомеопат,
доктор Червинский, круглый человек с толстой палкой в виде кадуцея со змеей.
В одно погожее августовское утро по улицам, прилегающим к самому Лефортовскому дворцу, шел наш знакомый
доктор Розанов. По медленности, с которою он рассматривал оригинальный фасад старого дворца и читал некоторые надписи на воротах домов, можно бы подумать, что он гуляет от нечего делать или ищет
квартиры.
Прошло некоторое время. Бахаревы переехали на собственную
квартиру; Лиза еще побывала раза три у маркизы;
доктор досконально разузнал, как совершилось это знакомство, и тоже наведывался.
Доктор молча прошел в свой кабинет и наутро распорядился только заставить шкафом одни двери, чтобы таким образом разделить свою
квартиру на две как бы отдельные половины.
Я решился бежать к
доктору; надо было захватить болезнь. Съездить же можно было скоро; до двух часов мой старик немец обыкновенно сидел дома. Я побежал к нему, умоляя Мавру ни на минуту, ни на секунду не уходить от Наташи и не пускать ее никуда. Бог мне помог: еще бы немного, и я бы не застал моего старика дома. Он встретился уже мне на улице, когда выходил из
квартиры. Мигом я посадил его на моего извозчика, так что он еще не успел удивиться, и мы пустились обратно к Наташе.
В сущности, собравшаяся сегодня компания, за исключением
доктора и Сарматова, представляла собой сборище людей, глубоко ненавидевших друг друга; все потихоньку тяготели к тому жирному куску, который мог сделаться свободным каждую минуту, в виде пятнадцати тысяч жалованья главного управляющего, не считая
квартиры, готового содержания, безгрешных доходов и выдающегося почетного положения.
Из помещения на Старой площади редакция «Русского слова» вскоре, переменив несколько
квартир, переехала на Петровку, в дом
доктора Левинсона, в нижний этаж, где была когда-то редакция арендуемых у императорских театров театральных афиш, содержимая А.А. Левинсоном, сыном домовладельца.
Когда опасность прошла,
доктор Филатр, дружески развлекавший меня все последнее время перед тем, как я покинул палату, позаботился приискать мне
квартиру и даже нашел женщину для услуг. Я был очень признателен ему, тем более что окна этой
квартиры выходили на море.
Шесть шестнадцать два нуля, добавочный одиннадцать. Товарищ Каланчеев. Я говорю. Hv, я, я. Следователя и
доктора. Садовая, 105,
квартира 104.
Когда приятели вернулись в свой город, был уже ноябрь и на улицах лежал глубокий снег. Место Андрея Ефимыча занимал
доктор Хоботов; он жил еще на старой
квартире в ожидании, когда Андрей Ефимыч приедет и очистит больничную
квартиру. Некрасивая женщина, которую он называл своей кухаркой, уже жила в одном из флигелей.
Подъезжая к своей
квартире, Бобров заметил свет в окнах. «Должно быть, без меня приехал
доктор и теперь валяется на диване в ожидании моего приезда», — подумал он, сдерживая взмыленную лошадь. В теперешнем настроении Боброва
доктор Гольдберг был единственным человеком, присутствие которого он мог перенести без болезненного раздражения.
Он раза три ходил с
доктором в клуб, ужинал с ним и сам предложил ему денег на постройку; он даже побывал у Панаурова на его другой
квартире.
На деньги эти он нанял щегольскую
квартиру, отлично меблировал ее; потом съездил за границу, добился там, чтобы в газетах было напечатано «О работах молодого русского врача Перехватова»; сделал затем в некоторых медицинских обществах рефераты; затем, возвратившись в Москву, завел себе карету, стал являться во всех почти клубах, где заметно старался заводить знакомства, и злые языки (из медиков, разумеется) к этому еще прибавляли, что Перехватов нарочно заезжал в московский трактир ужинать, дружился там с половыми и, оделив их карточками своими, поручал им, что если кто из публики спросит о
докторе, так они на него бы указывали желающим и подавали бы эти вот именно карточки, на которых подробно было обозначено время, когда он у себя принимает и когда делает визиты.
— Прислуга их тоже удивляются тому, — отвечала Маремьяша. — «Что ж, говорят, мы при чем теперь остались: жалованья не уплачено никому за месяц, сам господин
доктор переехал на другую
квартиру и взял только мебель себе!»… В доме все раскидано, разбросано — страсть взглянуть.
Моя мать, испуганная и встревоженная, еще не оправившаяся после родов (семейство наше умножилось третьим братом), немедленно приехала в Казань одна, наняла
квартиру, перевезла меня к себе, пригласила лучшего
доктора и принялась за мое леченье.
— С Иваном Ипатычем не обошлось без неприятных объяснений; он обижался и тем, что мать перевезла меня на свою
квартиру, и тем, что взяла другого
доктора.
Призывая благословение божие на
доктора и его жену, высказав им все, что может высказать благодарное материнское сердце, мать уехала отдохнуть на свою
квартиру.
Он надел сумочку через плечо, поцеловался с Самойленком и с дьяконом, без всякой надобности обошел все комнаты, простился с денщиком и с кухаркой и вышел на улицу с таким чувством, как будто забыл что-то у
доктора или у себя на
квартире.
— Сегодня утром на рассвете, — бормотала Марья Власьевна, — прибежал сторож, говорит: «У
доктора выстрел в
квартире…»
Сверх того,
доктор находил, что
квартира сыра, и советовал при первой возможности переменить ее.
Он кликнул Ивана и послал его за
доктором, который занимал в том же самом доме лучшую
квартиру в бельэтаже.
В семь часов вечера этого последнего дня его жизни он вышел из своей
квартиры, нанял извозчика, уселся, сгорбившись, на санях и поехал на другой конец города. Там жил его старый приятель,
доктор, который, как он знал, сегодня вместе с женою отправился в театр. Он знал, что не застанет дома хозяев, и ехал вовсе не для того, чтобы повидаться с ними. Его, наверно, впустят в кабинет, как близкого знакомого, а это только и было нужно.
— Вася, не ходи за мной, ради бога! подожди меня здесь. Я сейчас, сейчас ворочусь к тебе, — говорил Аркадий Иванович, сам теряя голову и схватив фуражку, чтобы бежать за
доктором. Вася уселся тотчас; он был тих и послушен, только в глазах его сияла какая-то отчаянная решимость. Аркадий воротился, схватил со стола разогнутый перочинный ножичек, последний раз взглянул на беднягу и выбежал из
квартиры.
Тогда убитый, потрясенный Аркадий, никак не ожидавший подобной развязки, бросил все, всех
докторов на свете, и пустился домой, в последней степени испуга за Васю. Он вбежал в
квартиру. Мавра, как ни в чем не бывало, мела пол, ломала лучинки и готовилась печь топить. Он в комнату — Васи и след простыл: он ушел со двора.
Я поселился в небольшом губернском городе средней России. Приехал я туда в исключительно благоприятный момент: незадолго перед тем умер живший на окраине города врач, имевший довольно большую практику. Я нанял
квартиру в той же местности, вывесил на дверях дощечку: «
доктор такой-то», и стал ждать больных.
Дней через пять, возвращаясь после приемки больных к себе на
квартиру,
доктор опять увидел у себя на дворе Кирилу. На этот раз парень был не один, а с каким-то тощим, очень бледным стариком, который, не переставая, кивал головой, как маятником, и шамкал губами.
Доктор махнул рукой и быстро пошел к своей двери. Кирила хотел было пойти за ним, но, увидев, как хлопнула дверь, остановился. Минут десять стоял он неподвижно среди больничного двора и, не надевая шапки, глядел на докторскую
квартиру, потом глубоко вздохнул, медленно почесался и пошел к воротам.
Молодой парень, белобрысый и скуластый, в рваном тулупчике и в больших черных валенках, выждал, когда земский
доктор, кончив приемку, возвращался из больницы к себе на
квартиру, и подошел к нему несмело.
Ходили ряжеными к «самой», к эконому на
квартиру и
доктору Николаю Николаевичу, жившему через улицу.
Из верхнего этажа дома Мириманова, — там было две барских
квартиры, вдруг выселили жильцов:
доктора по венерическим болезням Вайнштейна и бывшего городского голову Гавриленко. Велели в полчаса очистить
квартиры и ничего не позволили взять с собою, ни мебели, ни посуды, — только по три смены белья и из верхней одежды, что на себе.
Через час
доктор выходил из
квартиры Челобитьевых. Ему было и досадно, и совестно, и приятно…
Но
доктор еще пуще замахал руками, выскочил из
квартиры Ухова и, довольный, что сумел сбыть с рук подарок, поехал домой…
Придя на
квартиру,
доктор сорвал с себя белый фартук и полотенце, которым был подпоясан, со злобой швырнул то и другое в угол и заходил по кабинету.
Себя ли это бранил он или
доктора, трудно было понять. Когда тарантас остановился около его
квартиры, он спрыгнул и, скрываясь за воротами, проговорил...
Это была самая уютная и комфортабельнее других убранная комната
квартиры, в которую внес
доктор Звездич, в сопровождении Анжелики Сигизмундовны и Ядвиги, еще совершенно не оправившуюся от обморока Ирену.
— Но я не пришел мстить вам за вашу насмешку; я пришел только выполнить слово русского генерала, назначившего в вашем доме свою
квартиру на нынешний и завтрашний день, и еще, — прибавил он с усмешкою, — выполнить обещание
доктора Зибенбюргера: доставить к вам Паткуля живьем.
Выбежавший на звонок дворника лакей внес с помощью первого своего барина в
квартиру и бросился за
доктором. Явившийся врач застал Шатова в сильнейшей нервной горячке.
— Во всяком случае телеграфируйте мне завтра, а может быть и послезавтра, на мою
квартиру, о состоянии здоровья больной!.. — сказал
доктор.
Явилась полиция,
доктор, и самоубийцу бережно повезли на ее
квартиру, сделав необходимую перевязку.
Он застал девочку в маленькой, но чистенькой
квартире на Песках в семействе одного мелкого чиновника, где уже знали из полученного от баронессы тоже перед смертью письма, что девочку должен взять
доктор Пашков, который и заплатит по расчету недоплаченные за ее пребывание в этом семействе деньги.