Неточные совпадения
Но ошибка была столь очевидна, что даже он понял ее. Послали одного из стариков в Глупов за квасом, думая ожиданием сократить время; но старик оборотил духом и принес на голове целый жбан, не пролив ни
капли. Сначала пили квас,
потом чай,
потом водку. Наконец, чуть смерклось, зажгли плошку и осветили навозную кучу. Плошка коптела, мигала и распространяла смрад.
Косые лучи солнца были еще жарки; платье, насквозь промокшее от
пота, липло к телу; левый сапог, полный воды, был тяжел и чмокал; по испачканному пороховым осадком лицу
каплями скатывался
пот; во рту была горечь, в носу запах пороха и ржавчины, в ушах неперестающее чмоканье бекасов; до стволов нельзя было дотронуться, так они разгорелись; сердце стучало быстро и коротко; руки тряслись от волнения, и усталые ноги спотыкались и переплетались по кочкам и трясине; но он всё ходил и стрелял.
Священник зажег две украшенные цветами свечи, держа их боком в левой руке, так что воск
капал с них медленно, и пoвернулся лицом к новоневестным. Священник был тот же самый, который исповедывал Левина. Он посмотрел усталым и грустным взглядом на жениха и невесту, вздохнул и, выпростав из-под ризы правую руку, благословил ею жениха и так же, но с оттенком осторожной нежности, наложил сложенные персты на склоненную голову Кити.
Потом он подал им свечи и, взяв кадило, медленно отошел от них.
Он чувствовал, что лошадь шла из последнего запаса; не только шея и плечи ее были мокры, но на загривке, на голове, на острых ушах
каплями выступал
пот, и она дышала резко и коротко.
Так они прошли первый ряд. И длинный ряд этот показался особенно труден Левину; но зато, когда ряд был дойден, и Тит, вскинув на плечо косу, медленными шагами пошел заходить по следам, оставленным его каблуками по прокосу, и Левин точно так же пошел по своему прокосу. Несмотря на то, что
пот катил градом по его лицу и
капал с носа и вся спина его была мокра, как вымоченная в воде, — ему было очень хорошо. В особенности радовало его то, что он знал теперь, что выдержит.
Вперив глаза в опушку, я бессмысленно улыбался;
пот катился с меня градом, и хотя
капли его, сбегая по подбородку, щекотали меня, я не вытирал их.
Наконец, вот и переулок; он поворотил в него полумертвый; тут он был уже наполовину спасен и понимал это: меньше подозрений, к тому же тут сильно народ сновал, и он стирался в нем, как песчинка. Но все эти мучения до того его обессилили, что он едва двигался.
Пот шел из него
каплями, шея была вся смочена «Ишь нарезался!» — крикнул кто-то ему, когда он вышел на канаву.
Потом пили кофе. В голове Самгина еще гудел железный шум поезда, холодный треск пролеток извозчиков, многообразный шум огромного города, в глазах мелькали ртутные
капли дождя. Он разглядывал желтоватое лицо чужой женщины, мутно-зеленые глаза ее и думал...
Он отошел к столу,
накапал лекарства в стакан, дал Климу выпить,
потом налил себе чаю и, держа стакан в руках, неловко сел на стул у постели.
Обломов с вечера, по обыкновению, прислушивался к биению своего сердца,
потом ощупал его руками, поверил, увеличилась ли отверделость там, наконец углубился в анализ своего счастья и вдруг попал в
каплю горечи и отравился.
Он задрожит от гордости и счастья, когда заметит, как
потом искра этого огня светится в ее глазах, как отголосок переданной ей мысли звучит в речи, как мысль эта вошла в ее сознание и понимание, переработалась у ней в уме и выглядывает из ее слов, не сухая и суровая, а с блеском женской грации, и особенно если какая-нибудь плодотворная
капля из всего говоренного, прочитанного, нарисованного опускалась, как жемчужина, на светлое дно ее жизни.
Мать поплачет, поплачет,
потом сядет за фортепьяно и забудется за Герцом: слезы
каплют одна за другой на клавиши. Но вот приходит Андрюша или его приведут; он начнет рассказывать так бойко, так живо, что рассмешит и ее, притом он такой понятливый! Скоро он стал читать «Телемака», как она сама, и играть с ней в четыре руки.
Она пришла в экстаз, не знала, где его посадить, велела подать прекрасный завтрак, холодного шампанского, чокалась с ним и сама цедила по
капле в рот вино, вздыхала, отдувалась, обмахивалась веером.
Потом позвала горничную и хвастливо сказала, что она никого не принимает; вошел человек в комнату, она повторила то же и велела опустить шторы даже в зале.
Он, с жадностью, одной дрожащей рукой, осторожно и плотно прижал ее к нижней губе, а другую руку держал в виде подноса под рюмкой, чтоб не пролить ни
капли, и залпом опрокинул рюмку в рот,
потом отер губы и потянулся к ручке Марфеньки, но она ушла и села в свой угол.
Он вышел в гостиную, а она подошла к горке, взяла флакон, налила несколько
капель одеколона на руку и задумчиво понюхала,
потом оправилась у зеркала и вышла в гостиную.
Это было в кабинете Татьяны Марковны. Тут были Викентьев и Марфенька. Последние оба сначала заразились смехом и дружно аккомпанировали ему,
потом сдержались, начиная пугаться раскатов его хохота. Особенно Татьяна Марковна испугалась. Она даже достала каких-то
капель и налила на ложечку. Райский едва унялся.
Ляховский кричал еще несколько минут, велел при себе убрать новую метлу в завозню и вернулся в кабинет с крупными
каплями холодного
пота на лбу.
Привалов поставил карту — ее убили, вторую — тоже, третью — тоже. Отсчитав шестьсот рублей, он отошел в сторону. Иван Яковлич только теперь его заметил и поклонился с какой-то больной улыбкой; у него на лбу выступали
капли крупного
пота, но руки продолжали двигаться так же бесстрастно, точно карты сами собой падали на стол.
Потом он достал маленькую чашечку, налил в нее водки из бутылки, помочил в ней указательный палец и по
капле бросил на землю во все четыре стороны.
Непромокаемые плащики, не говоря уже о том, что мешали стрелять, пропускали воду самым бесстыдным образом; а под деревьями точно, на первых порах, как будто и не
капало, но
потом вдруг накопившаяся в листве влага прорывалась, каждая ветка обдавала нас, как из дождевой трубы, холодная струйка забиралась под галстух и текла вдоль спинного хребта…
У меня во фляге нашлось несколько
капель рома, который я берег на тот случай, если кто-нибудь в пути заболеет. Теперь такой случай представился. Старик шел для нас, завтра ему придется идти опять, а
потом возвращаться обратно.
Чем выше мы поднимались, тем больше иссякали ручьи и наконец пропали совсем. Однако глухой шум под камнями указывал, что источники эти еще богаты водой. Мало-помалу шум этот тоже начинал стихать. Слышно было, как под землей бежала вода маленькими струйками, точно ее лили из чайника,
потом струйки эти превратились в
капли, и затем все стихло.
Гагин ничего не отвечал ей; а она, с стаканом в руке, пустилась карабкаться по развалинам, изредка останавливаясь, наклоняясь и с забавной важностью роняя несколько
капель воды, ярко блестевших на солнце. Ее движенья были очень милы, но мне по-прежнему было досадно на нее, хотя я невольно любовался ее легкостью и ловкостью. На одном опасном месте она нарочно вскрикнула и
потом захохотала… Мне стало еще досаднее.
— Господи, что же это такое?.. — изнеможенно повторял Кишкин, чувствуя, как у него на лбу выступают
капли холодного
пота.
— Я еще подростком была, как про отца Гурия на Ключевском у нас рассказывали, — говорила сестра Авгарь. — Мучили его, бедного, а
потом уж убили. Серою горючей
капали по живому телу: зажгли серу да ей и
капали на отца Гурия, а он истошным голосом молил, штобы поскорее убили.
Принесли лед с погреба, и Петр Елисеич сам наложил компресс. Груздев лежал с помертвевшим, бледным лицом, и крупные
капли холодного
пота покрывали его лоб. В каких-нибудь пять минут он изменился до неузнаваемости.
Потом, по просьбе моей, достали мне кусочки или висюльки сосновой смолы, которая везде по стенам и косякам топилась,
капала, даже текла понемножку, застывая и засыхая на дороге и вися в воздухе маленькими сосульками, совершенно похожими своим наружным видом на обыкновенные ледяные сосульки.
Шум начал стихать, и дождь хлынул ровной полосой, как из открытой души, но
потом все стихло, и редкие
капли дождя падали на мокрую листву деревьев, на размякший песок дорожек и на осклизнувшую крышу с таким звуком, точно кто бросал дробь в воду горстями.
Секунды, минуты, мили — синее быстро твердеет, наливается темнотой,
каплями холодного серебряного
пота проступают звезды…
Ночь. Зеленое, оранжевое, синее; красный королевский инструмент; желтое, как апельсин, платье.
Потом — медный Будда; вдруг поднял медные веки — и полился сок: из Будды. И из желтого платья — сок, и по зеркалу
капли сока, и сочится большая кровать, и детские кроватки, и сейчас я сам — и какой-то смертельно-сладостный ужас…
У Калиновича между тем холодный
пот выступил на лбу крупными
каплями.
— Во-первых, сделайте вы нам, если только есть очень хорошая телятина, котлеты au naturel, и чтоб масла ни
капли — боже сохрани! Потом-с, цыплята есть, конечно?
— Посмотрите, посмотрите, Александр Федорыч, — вдруг перебила Наденька, погруженная в свое занятие, — попаду ли я
каплей на букашку, вот что ползет по дорожке?.. Ах, попала! бедненькая! она умрет! — сказала она;
потом заботливо подняла букашку, положила себе на ладонь и начала дышать на нее.
В чашку остывшего чая
капнула слеза; женщина, заметив это, отодвинула чашку и крепко прикрыла глаза, выжав еще две слезинки,
потом вытерла лицо платком.
Пароход тащил ее, точно свинью; ослабевая, буксир хлестал по воде,
потом снова натягивался, роняя обильные
капли, и дергал баржу за нос.
Он слушал, как шаги стихали,
потом стихли, и только деревья что-то шептали перед рассветом в сгустившейся темноте…
Потом с моря надвинулась мглистая туча, и пошел тихий дождь, недолгий и теплый, покрывший весь парк шорохом
капель по листьям.
Потом сделал так, как любила делать Людмила: ладонь наложил на горлышко флакона, быстро его опрокинул и опять повернул на дно, растер на ладони пролившиеся
капли цикламена и внимательно понюхал ладонь, — спирт улетучился, остался чистый аромат.
По крыше тяжело стучали ещё редкие тёплые
капли; падая на двор, они отскакивали от горячей земли, а пыль бросалась за ними, глотая их. Туча покрыла двор, стало темно,
потом сверкнула молния — вздрогнуло всё, обломанный дом Бубновых подпрыгнул и с оглушающим треском ударился о землю, завизжали дети, бросившись в амбар, и сразу — точно река пролилась с неба — со свистом хлынул густой ливень.
Однажды приятель его, учитель, тоже из семинаристов, по прозванию Кафернаумский, отличавшийся тем, что у него с самого рождения не проходил
пот и что он в тридцать градусов мороза беспрестанно утирался, а в тридцать жа́ра у него просто открывалась
капель с лица, встретив Ивана Афанасьевича в классе, сказал ему, нарочно при свидетелях...
Потом, ранним утром, вышел он осторожно в Морскую, призвал ломового извозчика, вынес с человеком чемоданчик и книги и поручил ему сказать, что он поехал дня на два за город, надел длинный сюртук, взял трость и зонтик, пожал руку лакею, который служил при нем, и пошел пешком с извозчиком; крупные слезы
капали у него на сюртук.
С именем Гришки молодой парень вздрогнул всем телом, до последнего суставчика, судорожным движением руки отер
капли холодного
пота, мгновенно выступившие на лбу, и взглянул на дочь рыбака.
Ответа не последовало. Но вот наконец ветер в последний раз рванул рогожу и убежал куда-то. Послышался ровный, спокойный шум. Большая холодная
капля упала на колено Егорушки, другая поползла по руке. Он заметил, что колени его не прикрыты, и хотел было поправить рогожу, но в это время что-то посыпалось и застучало по дороге,
потом по оглоблям, по тюку. Это был дождь. Он и рогожа как будто поняли друг друга, заговорили о чем-то быстро, весело и препротивно, как две сороки.
Был мороз градусов в двадцать. Окна заиндевели. Проснувшись утром, Костя с озабоченным лицом принял пятнадцать
капель какого-то лекарства,
потом, доставши из книжного шкапа две гири, занялся гимнастикой. Он был высок, очень худ, с большими рыжеватыми усами; но самое заметное в его наружности — это были его необыкновенно длинные ноги.
Хватит, бывало, запевала, весь в
поту и в пыли, заломив шапку на затылок, и сердце захолонет, и слеза по пыльной щеке сбежит и грязной
каплей скатится на насквозь пропотевший ремень ранца… Да забывчивость-то не надолго… Запевала уже другую выводит...
Завидев такое лицо, она вся покрывалась краской, на носу у нее крупными
каплями проступал
пот, и она начинала привскакивать и приседать, чтоб ее непременно заметили.
Прежде всего он затребовал приличное количество миндальной эмульсин, а
потом выписал для успокоения нервов лавровишневых
капель и на всякий случай, авось чему-нибудь поможет, нукс-вомика [Нукс-вомик — чилибуха, южное растение, из семян которого изготовляют стрихнин и бруцин.]; затем, для приятного вкуса и против желчи, положил лимонного сиропу; кроме того, прописал невиннейший по содержанию, но огромной величины пластырь на печень и, сказав, как нужно все это употреблять, уселся против княгини.
В этот день в первый раз Тит ораторствовал на сходке. Ночью он пришел позже меня, лицо его было тёмно-красное, и он производил впечатление выпившего, хотя никогда не пил ни
капли водки. Подойдя к моей кровати, он постоял надо мной, как будто желая рассказать о чем-то, но
потом быстро отвернулся и лег на свою постель. Ночью он спал беспокойно и как-то жалобно стонал… А на следующий день в академии много говорили о неожиданном ораторском выступлении Тита и много смеялись над его цитатами из Зайцева…
Капли сначала помогли мне, и дня три хотя я начинал тосковать и плакать, но в беспамятство не впадал;
потом, по привычке ли моей натуры к лекарству, или по усилению болезни, только припадки стали возвращаться чаще и сильнее прежнего.
Оттого, что я каждый день в гимназии и
потом даю уроки до вечера, у меня постоянно болит голова и такие мысли, точно я уже состарилась. И в самом деле, за эти четыре года, пока служу в гимназии, я чувствую, как из меня выходят каждый день по
каплям и силы и молодость. И только растет и крепнет одна мечта…
А
потом ударит твердо большая, строгая
капля, и снова четко и звонко чеканится торопливая весенняя песня.