Неточные совпадения
Так
как я знаю, что за тобою,
как за всяким,
водятся грешки, потому что ты человек умный и не любишь пропускать того, что плывет в руки…» (остановясь), ну, здесь свои… «то советую тебе взять предосторожность, ибо он может приехать во всякий час, если только уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито…
«Оставь мне, Господи,
Болезнь мою почетную,
По ней я дворянин!»
Не вашей подлой хворостью,
Не хрипотой, не грыжею —
Болезнью благородною,
Какая только
водитсяУ первых лиц в империи,
Я болен, мужичье!
Крестьяне рассмеялися
И рассказали барину,
Каков мужик Яким.
Яким, старик убогонький,
Живал когда-то в Питере,
Да угодил в тюрьму:
С купцом тягаться вздумалось!
Как липочка ободранный,
Вернулся он на родину
И за соху взялся.
С тех пор лет тридцать жарится
На полосе под солнышком,
Под бороной спасается
От частого дождя,
Живет — с сохою
возится,
А смерть придет Якимушке —
Как ком земли отвалится,
Что на сохе присох…
«Не все между мужчинами
Отыскивать счастливого,
Пощупаем-ка баб!» —
Решили наши странники
И стали баб опрашивать.
В селе Наготине
Сказали,
как отрезали:
«У нас такой не
водится,
А есть в селе Клину:
Корова холмогорская,
Не баба! доброумнее
И глаже — бабы нет.
Спросите вы Корчагину
Матрену Тимофеевну,
Она же: губернаторша...
Однако ж глуповцам это дело не прошло даром.
Как и
водится, бригадирские грехи прежде всего отразились на них.
Среди этой общей тревоги об шельме Анельке совсем позабыли. Видя, что дело ее не выгорело, она под шумок снова переехала в свой заезжий дом,
как будто за ней никаких пакостей и не
водилось, а паны Кшепшицюльский и Пшекшицюльский завели кондитерскую и стали торговать в ней печатными пряниками. Оставалась одна Толстопятая Дунька, но с нею совладать было решительно невозможно.
Она была довольна, счастлива детьми, я не мешал ей ни в чем, предоставлял ей
возиться с детьми, с хозяйством,
как она хотела.
А сделавшись приказчиком, поступал, разумеется,
как все приказчики:
водился и кумился с теми, которые на деревне были побогаче, подбавлял на тягла [Тягло — крестьянская семья, составляющая хозяйственную единицу.
Как он ни горячился, называл их мошенниками, разбойниками, грабителями проезжающих, намекнул даже на Страшный суд, но кузнецов ничем не пронял: они совершенно выдержали характер — не только не отступились от цены, но даже
провозились за работой вместо двух часов целых пять с половиною.
Они хранили в жизни мирной
Привычки милой старины;
У них на масленице жирной
Водились русские блины;
Два раза в год они говели;
Любили круглые качели,
Подблюдны песни, хоровод;
В день Троицын, когда народ
Зевая слушает молебен,
Умильно на пучок зари
Они роняли слезки три;
Им квас
как воздух был потребен,
И за столом у них гостям
Носили блюда по чинам.
Между тем
как она со слезами готовила все, что нужно к завтраку, Бульба раздавал свои приказания,
возился на конюшне и сам выбирал для детей своих лучшие убранства.
В подобных случаях
водилось у запорожцев гнаться в ту ж минуту за похитителями, стараясь настигнуть их на дороге, потому что пленные
как раз могли очутиться на базарах Малой Азии, в Смирне, на Критском острове, и бог знает в
каких местах не показались бы чубатые запорожские головы. Вот отчего собрались запорожцы. Все до единого стояли они в шапках, потому что пришли не с тем, чтобы слушать по начальству атаманский приказ, но совещаться,
как ровные между собою.
— Слушайте!.. еще не то расскажу: и ксендзы ездят теперь по всей Украйне в таратайках. Да не то беда, что в таратайках, а то беда, что запрягают уже не коней, а просто православных христиан. Слушайте! еще не то расскажу: уже говорят, жидовки шьют себе юбки из поповских риз. Вот
какие дела
водятся на Украйне, панове! А вы тут сидите на Запорожье да гуляете, да, видно, татарин такого задал вам страху, что у вас уже ни глаз, ни ушей — ничего нет, и вы не слышите, что делается на свете.
— Да, — начал Базаров, — странное существо человек.
Как посмотришь этак сбоку да издали на глухую жизнь,
какую ведут здесь «отцы», кажется: чего лучше? Ешь, пей и знай, что поступаешь самым правильным, самым разумным манером. Ан нет; тоска одолеет. Хочется с людьми
возиться, хоть ругать их, да
возиться с ними.
Он переносил свой,
как он выражался, плен довольно терпеливо, только уж очень
возился с туалетом и все приказывал курить одеколоном.
Вспомнилось,
как назойливо
возился с ним,
как его отягощала любовь отца,
как равнодушно и отец и мать относились к Дмитрию. Он даже вообразил мягкую, не тяжелую руку отца на голове своей, на шее и встряхнул головой. Вспомнилось,
как отец и брат плакали в саду якобы о «Русских женщинах» Некрасова. Возникали в памяти бессмысленные, серые,
как пепел, холодные слова...
Спивак взглянула на него удивленно и, этим смутив его еще более, пригласила в комнаты. Там
возилась рябая девица с наглыми глазами; среди комнаты, задумавшись, стоял Спивак с молотком в руках, без пиджака, на груди его,
как два ордена, блестели пряжки подтяжек.
За баррикадой кто-то
возился, поворачивая диван, из дивана вылезала набивка, и это было противно, —
как будто диван тошнило.
Самгин наблюдал. Министр оказался легким,
как пустой, он сам, быстро схватив протянутую ему руку студента, соскочил на землю, так же быстро вбежал по ступенькам, скрылся за колонной, с генералом
возились долго, он — круглый,
как бочка, — громко кряхтел, сидя на краю автомобиля, осторожно спускал ногу с красным лампасом, вздергивал ее, спускал другую, и наконец рабочий крикнул ему...
— Лидии дом не нравился, она хотела перестраивать его. Я — ничего не теряю, деньги по закладной получила. Но все-таки надобно Лидию успокоить, ты сходи к ней, —
как она там? Я — была, но не застала ее, — она с выборами в Думу
возится, в этом своем «Союзе русского народа»… Действуй!
Соловьев тоже не слыхать в том краю, может быть оттого, что не
водилось там тенистых приютов и роз; но зато
какое обилие перепелов! Летом, при уборке хлеба, мальчишки ловят их руками.
— А я разве не делал? Мало ли я его уговаривал, хлопотал за него, устроил его дела — а он хоть бы откликнулся на это! При свидании готов на все, а чуть с глаз долой — прощай: опять заснул.
Возишься,
как с пьяницей.
Глядел и на ту картину, которую до того верно нарисовал Беловодовой, что она, по ее словам, «дурно спала ночь»: на тупую задумчивость мужика, на грубую, медленную и тяжелую его работу —
как он тянет ременную лямку, таща барку, или, затерявшись в бороздах нивы, шагает медленно, весь в поту, будто несет на руках и соху и лошадь вместе — или
как беременная баба, спаленная зноем,
возится с серпом во ржи.
А мужики ласково и лукаво улыбались молча: «Балует барышня, —
как будто думали они, — с ребятишками да с бабами
возится! ишь
какой пустяк носит им! Почто это нашим бабам и ребятишкам?»
— Приятно! — возразила бабушка, — слушать тошно! Пришел бы ко мне об эту пору: я бы ему дала обед! Нет, Борис Павлович: ты живи,
как люди живут, побудь с нами дома, кушай, гуляй, с подозрительными людьми не
водись, смотри,
как я распоряжаюсь имением, побрани, если что-нибудь не так…
—
Как умру, пусть
возится, кто хочет, с моими бумагами: материала много… А мне написано на роду создать твой бюст…
— Ну, уж святая: то нехорошо, другое нехорошо. Только и света, что внучки! А кто их знает,
какие они будут? Марфенька только с канарейками да с цветами
возится, а другая сидит,
как домовой, в углу, и слова от нее не добьешься. Что будет из нее — посмотрим!
Ему любо было пока
возиться и с бабушкой: отдавать свою волю в ее опеку и с улыбкой смотреть и слушать,
как она учила его уму-разуму, порядку, остерегала от пороков и соблазнов, старалась свести его с его «цыганских» понятий о жизни на свою крепкую, житейскую мудрость.
Вот я на днях сказал ему, что «видел,
как японец один поворачивает пушку, а вас тут, — прибавил я, — десятеро,
возитесь около одной пушки и насилу двигаете ее».
Накамура преблагополучно доставил его по адресу. Но на другой день вдруг явился, в ужасной тревоге, с пакетом, умоляя взять его назад… «
Как взять? Это не
водится, да и не нужно, причины нет!» — приказал отвечать адмирал. «Есть, есть, — говорил он, — мне не велено возвращаться с пакетом, и я не смею уехать от вас. Сделайте милость, возьмите!»
Как обыкновенно
водится на английских обедах, один посылал свою тарелку туда, где стояли котлеты, другой просил рыбы, и обед съедался вдруг.
Глядя,
как англичане
возятся с своим умершим дюком вот уж третью неделю, кажется, что они высидели и эту редкость.
Мы заглянули в длинный деревянный сарай, где живут 20 преступники. Он содержится чисто. Окон нет. У стен идут постели рядом, на широких досках, устроенных,
как у нас полати в избах, только ниже. Там мы нашли большое общество сидевших и лежавших арестантов. Я спросил, можно ли,
как это у нас
водится, дать денег арестантам, но мне отвечали, что это строго запрещено.
— А то
как же? Конечно, она. Ведь взбредет же человеку такая блажь… Я так полагаю, что Зося что-нибудь придумала. Недаром
возится с этим сумасшедшим.
— Да все то же, все по-старому. Школку зимой открыла, с ребятишками
возится да баб лечит. Ну, по нашему делу тоже постоянно приходится отрываться: то да се… Уж
как это вы хорошо надумали, Василий Назарыч, что приехали сюда. Уж так хорошо, так хорошо.
— Ну,
как ты живешь здесь?.. — заговорил Василий Назарыч после короткой, но тяжелой паузы. — Все с твоей школой да с бабами
возишься? Слышал, все слышал… Сорока на хвосте приносила весточки. Вон ты
какая сама-то стала: точно сейчас из монастыря. Ведь три года не видались…
От Нагибина Василий Назарыч узнал, что новых причин никаких не имеется, а Надежда Васильевна живет в Гарчиках «монашкой»: учит ребят, с деревенскими бабами
возится, да еще по мельнице орудует вместе с ним,
как наказывал Сергей Александрыч.
Митя
провозился с угоревшим пьяницей с полчаса, все намачивая ему голову, и серьезно уже намеревался не спать всю ночь, но, измучившись, присел как-то на одну минутку, чтобы перевести дух, и мгновенно закрыл глаза, затем тотчас же бессознательно протянулся на лавке и заснул
как убитый.
За обедней Снегирев
как бы несколько попритих, хотя временами все-таки прорывалась в нем та же бессознательная и
как бы сбитая с толку озабоченность: то он подходил к гробу оправлять покров, венчик, то, когда упала одна свечка из подсвечника, вдруг бросился вставлять ее и ужасно долго с ней
провозился.
— И пупырь. Что тебе, что я опоздала, значит, так надо, коли опоздала, — бормотала Агафья, принимаясь
возиться около печки, но совсем не недовольным и не сердитым голосом, а, напротив, очень довольным,
как будто радуясь случаю позубоскалить с веселым барчонком.
В остолбенении стоял он, недоумевая,
как мог он, человек все же умный, поддаться на такую глупость, втюриться в этакое приключение и продолжать все это почти целые сутки,
возиться с этим Лягавым, мочить ему голову… «Ну, пьян человек, пьян до чертиков и будет пить запоем еще неделю — чего же тут ждать?
Митя рассказал,
как он запачкал обшлаг,
возясь с Григорием, и ввернул его внутрь еще у Перхотина, когда мыл у него руки.
Это был мальчик Смуров, состоявший в приготовительном классе (тогда
как Коля Красоткин был уже двумя классами выше), сын зажиточного чиновника и которому, кажется, не позволяли родители
водиться с Красоткиным,
как с известнейшим отчаянным шалуном, так что Смуров, очевидно, выскочил теперь украдкой.
Сядет, бывало, за фортепьяны (у Татьяны Борисовны и фортепьяны
водились) и начнет одним пальцем отыскивать «Тройку удалую»; аккорды берет, стучит по клавишам; по целым часам мучительно завывает романсы Варламова: «У-единенная сосна» или: «Нет, доктор, нет, не приходи», а у самого глаза заплыли жиром и щеки лоснятся,
как барабан…
Впрочем,
как он умен ни был,
водились и за ним многие предрассудки и предубеждения.
Более 2 часов мы
провозились над его починкой. На дождь уже никто не обращал внимания. Тут всем пришлось искупаться
как следует.
И добрые знакомые такого человека (все такие же люди,
как он: с другими не
водится у него доброго знакомства) тоже так думают про него, что, дескать, он хороший человек, но на колена перед ним и не воображают становиться, а думают себе: и мы такие же,
как он.
—
Как не знать! Он выучил меня дудочки вырезывать. Бывало (царство ему небесное!), идет из кабака, а мы-то за ним: «Дедушка, дедушка! орешков!» — а он нас орешками и наделяет. Все, бывало, с нами
возится.
Покуда в девичьей происходят эти сцены, Василий Порфирыч Затрапезный заперся в кабинете и
возится с просвирами. Он совершает проскомидию,
как настоящий иерей: шепчет положенные молитвы, воздевает руки, кладет земные поклоны. Но это не мешает ему от времени до времени посматривать в окна, не прошел ли кто по двору и чего-нибудь не пронес ли. В особенности зорко следит его глаз за воротами, которые ведут в плодовитый сад. Теперь время ягодное,
как раз кто-нибудь проползет.
Заболел безнадежно,
как это всегда в крестьянском быту
водится.