Неточные совпадения
— Про вас, — сказал Дьякон, не взглянув на него. — Про мудрствующих лукаво. Разошелся я духовно с вами и своим путем
пойду,
по людям благовестя о Христе и
законе его…
И вот, ввиду всего этого, Катерина Николавна, не отходившая от отца во время его болезни, и
послала Андроникову, как юристу и «старому другу», запрос: «Возможно ли будет,
по законам, объявить князя в опеке или вроде неправоспособного; а если так, то как удобнее это сделать без скандала, чтоб никто не мог обвинить и чтобы пощадить при этом чувства отца и т. д., и т. д.».
Речь
шла только о том, имел или не имел
по закону издатель право напечатать статью фельетониста, и какое он совершил преступление, напечатав ее, — диффамацию или клевету, и как диффамация включает в себе клевету или клевета диффамацию, и еще что-то мало понятное для простых людей о разных статьях и решениях какого-то общего департамента.
Стараюсь поступать
по справедливости и
по закону — и то
слава Богу!
По обыкновению,
шел и веселый разговор со множеством воспоминаний,
шел и серьезный разговор обо всем на свете: от тогдашних исторических дел (междоусобная война в Канзасе, предвестница нынешней великой войны Севера с Югом, предвестница еще более великих событий не в одной Америке, занимала этот маленький кружок: теперь о политике толкуют все, тогда интересовались ею очень немногие; в числе немногих — Лопухов, Кирсанов, их приятели) до тогдашнего спора о химических основаниях земледелия
по теории Либиха, и о
законах исторического прогресса, без которых не обходился тогда ни один разговор в подобных кружках, и о великой важности различения реальных желаний, которые ищут и находят себе удовлетворение, от фантастических, которым не находится, да которым и не нужно найти себе удовлетворение, как фальшивой жажде во время горячки, которым, как ей, одно удовлетворение: излечение организма, болезненным состоянием которого они порождаются через искажение реальных желаний, и о важности этого коренного различения, выставленной тогда антропологическою философиею, и обо всем, тому подобном и не подобном, но родственном.
Часов в пять чудного летнего утра в конце июня 1870 года с книжками филаретовского катехизиса и церковной истории я
шел за город к грабовой роще. В этот день был экзамен
по «
закону божию», и это был уже последний.
— Уж так бы это было хорошо, Илья Фирсыч! Другого такого змея и не найти, кажется. Он да еще Галактион Колобов — два сапога пара. Немцы там, жиды да поляки — наплевать, — сегодня здесь насосались и отстали, а эти-то свои и никуда не уйдут. Всю округу корчат, как черти мокрою веревкой. Что дальше, то хуже. Вопль от них
идет. Так и режут
по живому мясу. Что у нас только делается, Илья Фирсыч! И что обидно: все
по закону, — комар носу не подточит.
Где чиновник имеет право
по закону без суда и расследования наказать розгами и посадить в тюрьму, и даже
послать в рудник, там существование суда имеет лишь формальное значение.
Желание полковника было исполнено. Через товарищей разузнали, что Лидочка, вместе с сестрою покойного, живет в деревне, что Варнавинцев недели за две перед сраженьем
послал сестре половину своего месячного жалованья и что вообще положение семейства покойного весьма незавидное, ежели даже оно воспользуется небольшою пенсией, следовавшей,
по закону, его дочери. Послана была бумага, чтобы удостовериться на месте, как признавалось бы наиболее полезным устроить полковницкую дочь.
— Оно ваше, и
по закону вы сейчас же могли бы его получить, — произнес он с ударением, — но вы вспомните, кузина, что выйдет страшная вражда, будет огласка — вы девушка, и явно
идете против матери!
Помилуй, братец, — говорит, — ведь во всех учебниках будет записано: вот какие дела через Рюрика
пошли! школяры во всех учебных заведениях будут долбить: обещался-де Рюрик
по закону грабить, а вон что вышло!"–"А наплевать! пускай их долбят! — настаивал благонамеренный человек Гадюк, — вы, ваше сиятельство, только бразды покрепче держите, и будьте уверены; что через тысячу лет на этом самом месте…
Разве не видишь, подлец, что перед зерцалом [Зерцало — эмблема правосудия в виде трехгранной призмы с указами Петра I о соблюдении
законов, устанавливавшаяся в судебных учреждениях.] сидишь!» Ну, тут, уж и
пошло по-другому; по-новому стали судить, да за все вместе и присудили: четыре тысячи, да сюда в особое отделение.
Правда, что
по закону, как разумел его старик, надо было бездетному
идти за семейного.
Истина не только указывает путь жизни человеческой, но открывает тот единственный путь,
по которому может
идти жизнь человеческая. И потому все люди неизбежно, свободно или не свободно
пойдут по пути истины: одни — сами собою совершая предназначенное им дело жизни, другие — невольно подчиняясь
закону жизни. Свобода человека в этом выборе.
Но когда я говорил, что такого ограничения не сделано в божьем
законе, и упоминал об обязательном для всех христианском учении братства, прощения обид, любви, которые никак не могли согласоваться с убийством, люди из народа обыкновенно соглашались, но уже с своей стороны задавали мне вопрос: каким же образом делается то, спрашивали они, что правительство, которое,
по их понятиям, не может ошибаться, распоряжается, когда нужно, войсками,
посылая их на войну, и казнями преступников?
— Никто ничего не знает этого. Это всё врут на меня, ты не верь.
Закон есть,
по закону Ваське приводится в остроге сидеть, а нам с тобой на воле гулять!
Идём в избу-то!
Гляжу на него, а ответить не умею. Уйти ему отсюда нельзя,
слава богу, он
по какому-то
закону два года должен прожить у нас».
Второе поразившее его обстоятельство было такого рода.
Шел по базару полицейский унтер-офицер (даже не квартальный), — и все перед ним расступались, снимали шапки. Вскоре, вслед за унтер-офицером, прошел
по тому же базару так называемый ябедник с томом
законов под мышкой — и никто перед ним даже пальцем не пошевелил. Стало быть, и в
законе нет того особливого вещества, которое заставляет держать руки
по швам, ибо если б это вещество было, то оно, конечно, дало бы почувствовать себя и под мышкой у ябедника.
А сколько
по этим кладбищам гниет не успевших даже проявить себя талантов, сильных людей, может быть, гениев, — смотришь на эти могилы и чувствуешь, что сам
идешь по дороге вот этих неудачников-мертвецов, проделываешь те же ошибки, повинуясь простому физическому
закону центростремительной силы.
Едем долго ли, коротко ли, приезжаем куда-то и
идем по коридорам и переходам. Вот и комната большая, не то казенная, не то общежитейская… На окнах тяжелые занавески, посредине круглый стол, покрытый зеленым сукном, на столе лампа с резным матовым шаром и несколько кипсеков; этажерка с книгами
законов, и в глубине диван.
— Затем и
шел к тебе… Лучше уж; до греха,
по закону по божьему, как следует.
— Ну так что ж делать? Я принуждать не могу; поищите другую: не у себя, так у чужих; я выкуплю, только бы
шла по своей охоте, а насильно выдать замуж нельзя. И
закона такого нет, да и грех это большой.
Вот смотрите — хотят отнять у царя его божественную силу и волю править страною
по указанию свыше, хотят выборы устроить в народе, чтобы народ
послал к царю своих людей и чтобы эти люди
законы издавали, сокращая власть царёву.
Я бы и еще помедлил, но эти последние слова ее,
по которым я заключил обратное, т. е. что всё было, вызывали ответ. И ответ должен был быть соответствен тому настроению, в которое я привел себя, которое всё
шло crescendo [нарастая] и должно было продолжать так же возвышаться. У бешенства есть тоже свои
законы.
Мало того: с волнением и страстью будет говорить вам о настоящих, нормальных человеческих интересах; с насмешкой укорит близоруких глупцов, не понимающих ни своих выгод, ни настоящего значения добродетели; и — ровно через четверть часа, без всякого внезапного, постороннего повода, а именно
по чему-то такому внутреннему, что сильнее всех его интересов, — выкинет совершенно другое колено, то есть явно
пойдет против того, об чем сам говорил: и против
законов рассудка, и против собственной выгоды, ну, одним словом, против всего…
По мере побоев росла упорная, безумная ненависть фискала к его мучителям и доходила в конце концов до того, что он сам выискивал случая
пойти наперекор установившимся
законам.
Получив понятие об общем, то есть о постоянных
законах,
по которым
идет история народов, расширив свое миросозерцание до понимания общих нужд и потребностей человечества, образованный человек чувствует непременное желание перенести свои теоретические взгляды и убеждения в сферу практической деятельности.
Но вот она. За нею следом
По степи юноша спешит;
Цыгану вовсе он неведом.
«Отец мой, — дева говорит, —
Веду я гостя: за курганом
Его в пустыне я нашла
И в табор на ночь зазвала.
Он хочет быть, как мы, цыганом;
Его преследует
закон,
Но я ему подругой буду.
Его зовут Алеко; он
Готов
идти за мною всюду».
Краснова. Вот правду-то говорят, что все мы, бабы, сумасшедшие: сама ведь замуж
пошла, никто меня не неволил, ну так и жить бы, как
по закону следует; а меня вот к тебе тянет, из дому бежать хочу. А ты все виноват, Валентин Павлыч: через тебя теперь я от дому отбилась. Кабы не ты, жила бы как-нибудь с мужем,
по крайности бы горя не знала.
Бывая иногда,
по своему положению в свете и
по своей литературной
славе, в кругу людей так называемого высшего общества, Загоскин не мог не грешить против его
законов и принятых форм, потому что был одинаков во всех слоях общества; его одушевленная и громкая речь, неучтивая точность выражений, простота языка и приемов часто противоречили невозмутимому спокойствию холодного этикета.
Анисья. Чего кауришься-то! Все беды избыли, разлучницу сбыли, жить нам только, радоваться. Всё так честно,
по закону. Уж так я рада, что и сказать нельзя. Ровно я за тебя в другой раз замуж
иду. И-и! народ как доволен! Все благодарят. И гости всё хорошие. И Иван Мосеич — тоже и господин урядник. Тоже повеличали.
— Как сказать тебе?.. Конечно, всякие тоже люди есть, и у всякого, братец, свое горе. Это верно. Ну, только все же плохо, братец, в нашей стороне люди бога-то помнят. Сам тоже понимаешь: так ли бы жить-то надо, если
по божьему
закону?.. Всяк о себе думает, была бы мамона сыта. Ну, что еще: который грабитель в кандалах закован
идет, и тот не настоящий грабитель… Правду ли я говорю?
Вильгельмина Федоровна. А если так, то плюнь на все!.. Пусть тебе дадут, что следует
по закону, и уедем за границу! Я лучше
по миру, с сумой готова
идти, чем видеть, что муж мой под начальством у мальчишки, который прежде за счастие считал, когда я позволю ему поцеловать мою руку или налью чашку чаю.
Ответ этот, много раз повторяемый, очень замечателен: можно добраться
по нему до странных
законов мышления мозга, пораженного болезнию; ни одного слова нет в ее ответе, которое бы
шло к моему замечанию, а при болезни мозга ей казалось, что она вполне опровергала меня.
Желая расположить мое сочинение
по всем квинтиллиановским правилам, с соблюдением
законов хрии, я, обдумывая его,
пошел по дороге,
шел,
шел и, не замечая того, очутился в лесу; так как я взошел в него без внимания, то и не удивительно, что потерял дорогу, искал, искал и еще более терялся в лесу; вдруг слышу знакомый лай Левкиной собаки; я
пошел в ту сторону, откуда он раздавался, и вскоре был встречен Шариком; шагах в пятнадцати от него, под большим деревом, спал Левка.
Мы предполагали часу в первом уехать от Шишкова и отправиться в «Комиссию составления
законов»; но теперь было уже поздно, и мы решились совсем не являться туда, а
пошли гулять
по Литейной, в ожидании времени обеда.
В полночь его поезд
идет дальше. Ночь, как вчера, темная и холодная, стоянки долгие. Яша сидит на бурке и невозмутимо пиликает на гармонике, а старику все еще хочется хлопотать. На одной из станций ему приходит охота составить протокол.
По его требованию, жандарм садится и пишет: «188* года ноября 10, я, унтер-офицер Z-го отделения N-ского жандармского полицейского управления железных дорог Илья Черед, на основании 11 статьи
закона 19-го мая 1871 года, составил сей протокол на станции X. в нижеследующем…»
Шли бы к себе в комнату! Самая лишняя вещь в несчастье — это слезы… Должно было случиться и случилось… B природе есть
законы, а в нашей жизни… логика…
По логике и случилось…
— Лучше будет, ненаглядный ты мой… Кус ты мой сахарный, уста твои сладкие, золотая головушка, не в пример лучше нам
по закону жить, — приставала Мавра. — Теперь же вот и отец Онисим наехал,
пойдем к нему, повенчаемся. Зажили б мы с тобой, голубчик, припеваючи: у тебя домик и всякое заведение, да и я не бесприданница, — тоже без ужина спать не ложусь, — кой-что и у меня в избенке найдется.
Мы же, все остальные, — мы должны были
идти в жизнь самостоятельными врачами не только с «правами и преимуществами», но и с обязанностями, «сопряженными
по закону с этим званием»…
— Это пусть врут, которые ежели не могут
по своему необразованию понимать
законов, а я,
слава богу, могу все понять! — проговорил он и отошел с видом человека, убежденного в своем превосходстве и который только напрасно разговаривал с необразованной матросней.
— Экой грозный какой! — шутливо усмехаясь, молвил Марко Данилыч. — А ты полно-ка, Махметушка, скрытничать, я ведь,
слава Богу, не вашего
закона.
По мне, цари вашей веры хоть все до единого передохни либо перетопись в вине аль в ином хмельном пойле. Нам это не обидно. Стало быть, умный ты человек — со мной можно тебе обо всем калякать
по правде и
по истине… Понял, Махметка?.. А уж я бы тебя такой вишневкой наградил, что век бы стал хорошим словом меня поминать. Да на-ка вот, попробуй…
— Вестимо, не тому, Василий Фадеич, — почесывая в затылках, отвечали бурлаки. — Твои слова
шли к добру, учил ты нас по-хорошему. А мы-то, гляди-ка, чего сдуру-то наделали… Гля-кась, како дело вышло!.. Что теперича нам за это будет? Ты, Василий Фадеич, человек знающий, все
законы произошел, скажи, Христа ради, что нам за это будет?
Я ориентировался
по закону Бэйо-Балло и понял, что центр циклона
шел прямо на нас, а мы ему навстречу.
— Что же это лодка не тонет? — с любопытством спросил он. — Странно! Должна бы знать, что
по законам физики ей давно следует
пойти ко дну… Ну ты, шалава! — крикнул он и качнул лодку.
Для Сергея Андреевича и Киселева взгляды их противников были полны непримиримых противоречий, и они были убеждены, что те не хотят видеть этих противоречий только из упрямства: Даев и Наташа объявляли себя врагами капитализма — и в то же время радовались его процветанию и усилению; говорили, что для широкого развития капитализма необходимы известные общественно-политические формы, — и в то же время утверждали, что сам же капитализм эти формы и создаст; историческая жизнь,
по их мнению, направлялась не подчиняющимися человеческой воле экономическими
законами,
идти против которых было нелепо, — но отсюда для них не вытекал вывод, что при таком взгляде человек должен сидеть сложа руки.
— Гм… Меня оскорбили, да я же еще и сидеть должен… Удивление… Надо, господин мировой судья,
по закону судить, а не умствуя. Ваша покойная маменька, Варвара Сергеевна, дай бог ей царство небесное, таких, как Осип, сечь приказывала, а вы им поблажку даете… Что ж из этого выйдет? Вы их, шельмов, оправдаете, другой оправдает… Куда же
идти тогда жаловаться?
Да у меня и дети не великоньки, того гляди которого за чем
пошлешь, а он пузо занозит, или свалится, или ножку сломит; а порою у меня
по супружескому
закону баба бывает в году грузная, ловко ли ей все это через забор прыгать?
— Пуда не попросят.
Пошли бы туда наши кожи, ежели бы там
шла война
по божьему велению, стал бы царь на царя,
закон на
закон. Тогда бы
пошла…
— Это черт знает, что такое.
По закону полевые подвижные госпитали должны стоять за восемь верст от позиций, а нас
посылают в самый огонь!