Неточные совпадения
— Сам
народ никогда не делает революции, его толкают вожди. На время подчиняясь им, он вскоре начинает сопротивляться
идеям, навязанным ему извне.
Народ знает и чувствует, что единственным законом для него является эволюция. Вожди всячески пытаются нарушить этот закон. Вот чему учит история…
— Правильная оценка. Прекрасная
идея. Моя
идея. И поэтому: русская интеллигенция должна понять себя как некое единое целое. Именно. Как, примерно, орден иоаннитов, иезуитов, да! Интеллигенция, вся, должна стать единой партией, а не дробиться! Это внушается нам всем ходом современности. Это должно бы внушать нам и чувство самосохранения. У нас нет друзей, мы — чужестранцы. Да. Бюрократы и капиталисты порабощают нас. Для
народа мы — чудаки, чужие люди.
— У Чехова — тоже нет общей-то
идеи. У него чувство недоверия к человеку, к
народу. Лесков вот в человека верил, а в
народ — тоже не очень. Говорил: «Дрянь славянская, навоз родной». Но он, Лесков, пронзил всю Русь. Чехов премного обязан ему.
Начиная с детства, в семье, в школе, в литературе нам внушают неизбежность жертвенного служения обществу,
народу, государству,
идеям права, справедливости.
Все великие
народы, имевшие свою
идею и свое призвание в мире, в высоких достижениях своей культуры приобретали универсальное значение.
Нет ничего зловреднее
идеи суверенности национальных государств, которой дорожат
народы на собственную гибель.
Федерация
народов предполагает отрицание
идеи суверенности национальных государств.
В мировой борьбе
народов русский
народ должен иметь свою
идею, должен вносить в нее свой закал духа.
Русское национальное самосознание должно полностью вместить в себя эту антиномию: русский
народ по духу своему и по призванию своему сверхгосударственный и сверхнациональный
народ, по
идее своей не любящий «мира» и того, что в «мире», но ему дано могущественнейшее национальное государство для того, чтобы жертва его и отречение были вольными, были от силы, а не от бессилия.
Но мессианская
идея может оторваться от своей религиозно-христианской почвы и переживаться
народами, как исключительное духовно-культурное призвание.
Идея России остается истинной и после того, как
народ изменил своей
идее, после того, как он низко пал.
Но этот духовный закал личности и
народа совсем не то, что внешнее применение отвлеченных
идей к жизни.
Как и всякая глубокая
идея, связанная с духовными основами жизни
народов, она не может погибнуть от внешних неудач, она рассчитана на более далекие перспективы.
Я верю, что бессознательно славянская
идея живет в недрах души русского
народа, она существует, как инстинкт, все еще темный и не нашедший себе настоящего выражения.
Ложная
идея суверенитета перенесена была с монарха на
народ.
В сознании
народов расслабляющая
идея блага и благополучия должна быть побеждена укрепляющей
идеей ценности.
И мессианская
идея, заложенная в сердце русского
народа, была плодом страдальческой судьбы русского
народа, его взысканий Града Грядущего.
— Видишь, Смуров, не люблю я, когда переспрашивают, если не понимают с первого слова. Иного и растолковать нельзя. По
идее мужика, школьника порют и должны пороть: что, дескать, за школьник, если его не порют? И вдруг я скажу ему, что у нас не порют, ведь он этим огорчится. А впрочем, ты этого не понимаешь. С
народом надо умеючи говорить.
— Генерала Жигалова? Гм!.. Сними-ка, Елдырин, с меня пальто… Ужас как жарко! Должно полагать, перед дождем… Одного только я не понимаю: как она могла тебя укусить? — обращается Очумелов к Хрюкину. — Нешто она достанет до пальца? Она маленькая, а ты ведь вон какой здоровила! Ты, должно быть, расковырял палец гвоздиком, а потом и пришла в твою голову
идея, чтоб соврать. Ты ведь… известный
народ! Знаю вас, чертей!
Народ есть конкретная общность живых людей, нация же есть более отвлеченная
идея.
Славянофилы усвоили себе гегелевскую
идею о призвании
народов, и то, что Гегель применял к германскому
народу, они применяли к русскому
народу.
В русском мессианизме, столь свойственном русскому
народу, чистая мессианская
идея Царства Божьего, царства правды, была затуманена
идеей империалистической, волей к могуществу.
Но эта
идея не была осуществлена, на практике победил Меттерних, более реальный политик, про которого было сказано, что он превратил союз
народов в союз князей против
народов.
Подводя итоги русской мысли XIX в. на социальную тему, русским исканиям социальной правды, можно сказать, что в России вынашивалась
идея братства людей и
народов.
Очень русской была у них та
идея, что складу души русского
народа чужд культ власти и славы, которая достигается государственным могуществом.
Эта огромность — провиденциальна, и она связана с
идеей и призванием русского
народа.
Меня будет интересовать не столько вопрос о том, чем эмпирически была Россия, сколько вопрос о том, что замыслил Творец о России, умопостигаемый образ русского
народа, его
идея.
Историк умственного развития России Щапов, близкий
идеям Писарева, считал идеалистическую философию и эстетику аристократическими и признавал демократическими естественные науки [А. Щапов. «Социально-педагогические условия умственного развития русского
народа».].
Идея, высказанная уже Чаадаевым, что русский
народ, более свободный от тяжести всемирной истории, может создать новый мир в будущем, развивается Герценом и народническим социализмом.
Русский
народ, по своей вечной
идее, не любит устройства этого земного града и устремлен к Граду Грядущему, к Новому Иерусалиму, но Новый Иерусалим не оторван от огромной русской земли, он с ней связан, и она в него войдет.
Но если и признать болгарское происхождение
идеи инока Филофея, то это не меняет значения этой
идеи для судьбы русского
народа.
Германская
идея есть
идея господства, преобладания, могущества; русская же
идея есть
идея коммюнотарности и братства людей и
народов.
Но все это, свидетельствуя о трагической судьбе русского
народа, совсем не означает, что весь запас творческой энергии и творческих
идей пропал даром и не будет иметь значения для будущего.
После
народа еврейского, русскому
народу наиболее свойственна мессианская
идея, она проходит через всю русскую историю вплоть до коммунизма.
Но огромное государство, империя, представлялось изменой земле и
народу, искажением русской
идеи.
Огромность свободы есть одно из полярных начал в русском
народе, и с ней связана русская
идея.
Романтический русский царь был вдохновителем Священного союза, который, по его
идее, должен был быть союзом
народов на почве христианского универсализма.
Русский гений, в отличие от западноевропейского, поднявшись на вершину, бросается вниз и хочет слиться с землей и
народом, он не хочет быть привилегированной расой, ему чужда
идея сверхчеловека.
Русская мысль, русские искания начала XIX в. и начала XX в. свидетельствуют о существовании русской
идеи, которая соответствует характеру и призванию русского
народа.
Как тяжело думать, что вот „может быть“ в эту самую минуту в Москве поет великий певец-артист, в Париже обсуждается доклад замечательного ученого, в Германии талантливые вожаки грандиозных политических партий ведут агитацию в пользу
идей, мощно затрагивающих существенные интересы общественной жизни всех
народов, в Италии, в этом краю, „где сладостный ветер под небом лазоревым веет, где скромная мирта и лавр горделивый растут“, где-нибудь в Венеции в чудную лунную ночь целая флотилия гондол собралась вокруг красавцев-певцов и музыкантов, исполняющих так гармонирующие с этой обстановкой серенады, или, наконец, где-нибудь на Кавказе „Терек воет, дик и злобен, меж утесистых громад, буре плач его подобен, слезы брызгами летят“, и все это живет и движется без меня, я не могу слиться со всей этой бесконечной жизнью.
Райнер слушал терпеливо все, что Розанов сообщал ему о настроении
народа и провинциального общества, но не мог отказаться от своей любимой
идеи произвести социально-демократический переворот, начав его с России.
Вследствие разного рода гуманных
идей и мыслей, которыми герой мой напитался отовсюду в своей университетской жизни, он, в настоящий приезд свой в деревню, стал присматриваться к быту
народа далеко иначе, чем смотрел прежде.
— То — цари, это другое дело, — возразил ей Вихров. —
Народ наш так понимает, что царь может быть и тиран и ангел доброты, все приемлется с благодарностью в силу той
идеи, что он посланник и помазанник божий. Хорош он — это милость божья, худ — наказанье от него!
Нельзя и ожидать, говорят они, чтобы оголтелые казаки сознавали себя живущими в государстве; не здесь нужно искать осуществления
идеи государственности, а в настоящей, заправской Европе, где государство является продуктом собственной истории
народов, а не случайною административною подделкой, устроенной ради наибольшей легкости административных воздействий.
— В том суть-с, что наша интеллигенция не имеет ничего общего с
народом, что она жила и живет изолированно от
народа, питаясь иностранными образцами и проводя в жизнь чуждые
народу идеи и представления; одним словом, вливая отраву и разложение в наш свежий и непочатый организм. Спрашивается: на каком же основании и по какому праву эта лишенная почвы интеллигенция приняла на себя не принадлежащую ей роль руководительницы?
— Под этими фактами, — начал он, — кроется весьма серьезное основание, а видимая неустойчивость — общая участь всякого
народа, который социальные
идеи не оставляет, как немцы, в кабинете, не перегоняет их сквозь реторту парламентских прений, как делают это англичане, а сразу берет и, прикладывает их к делу. Это общая участь! И за то уж им спасибо, что они с таким самоотвержением представляют из себя какой-то оселок, на котором пробуется мысль человеческая. Как это можно? Помилуйте!
Тут просто русская лень, наше унизительное бессилие произвести
идею, наше отвратительное паразитство в ряду
народов.
Патриархальные религии обоготворяли семьи, роды,
народы; государственные религии обоготворяли царей и государства. Даже и теперь большая часть малообразованных людей, как наши крестьяне, называющие царя земным богом, подчиняются законам общественным не по разумному сознанию их необходимости, не потому, что они имеют понятие об
идее государства, а по религиозному чувству.
— А не боитесь, так и прекрасно; а соскучитесь — пожалуйте во всякое время ко мне, я всегда рад. Вы студент? Я страшно люблю студентов. Сам в университете не был, но к студентам всегда чувствую слабость. Да что! Как и иначе-то? Это наша надежда. Молодой
народ, а между тем у них всё
идеи и мысли… а притом же вы сестрин постоялец, так, стало быть, все равно что свой. Не правда ли?
Не говоря о массе
народа, даже в средних слоях нашего общества мы видим гораздо больше людей, которым еще нужно приобретение и уяснение правильных понятий, нежели таких, которые с приобретенными
идеями не знают, куда деваться.