Неточные совпадения
Идея России остается истинной и после того, как
народ изменил своей
идее, после того, как он низко пал.
Русское национальное самосознание должно полностью вместить в себя эту антиномию: русский
народ по духу своему и по призванию своему сверхгосударственный и сверхнациональный
народ, по
идее своей не любящий «мира» и того, что в «мире», но ему дано могущественнейшее национальное государство для того, чтобы жертва его и отречение были вольными, были от силы, а не от бессилия.
В сознании
народов расслабляющая
идея блага и благополучия должна быть побеждена укрепляющей
идеей ценности.
В мировой борьбе
народов русский
народ должен иметь свою
идею, должен вносить в нее свой закал духа.
Но мессианская
идея может оторваться от своей религиозно-христианской почвы и переживаться
народами, как исключительное духовно-культурное призвание.
И мессианская
идея, заложенная в сердце русского
народа, была плодом страдальческой судьбы русского
народа, его взысканий Града Грядущего.
Я верю, что бессознательно славянская
идея живет в недрах души русского
народа, она существует, как инстинкт, все еще темный и не нашедший себе настоящего выражения.
Как и всякая глубокая
идея, связанная с духовными основами жизни
народов, она не может погибнуть от внешних неудач, она рассчитана на более далекие перспективы.
Но этот духовный закал личности и
народа совсем не то, что внешнее применение отвлеченных
идей к жизни.
Ложная
идея суверенитета перенесена была с монарха на
народ.
Все великие
народы, имевшие свою
идею и свое призвание в мире, в высоких достижениях своей культуры приобретали универсальное значение.
Нет ничего зловреднее
идеи суверенности национальных государств, которой дорожат
народы на собственную гибель.
Федерация
народов предполагает отрицание
идеи суверенности национальных государств.
Таким образом, от идеи своего народа и государства человек, не останавливающийся: в своем развитии, возвышается посредством изучения чужих народностей до
идеи народа и государства вообще и, наконец, постигает отвлеченную идею человечества, так что в каждом человеке, представляющемся ему, видит прежде всего человека, а не немца, поляка, жида, русского и пр.
Распадение связи времен, полный разрыв между прошлым и будущим, надругательство над великими могилами и памятниками прошлого, жажда истребления всего бывшего и отошедшего, а не воскресения его для вечности, есть измена
идее народа как великого целого, есть предательство ценностей, непреходящих по своему значению.
Идея народа, определяемого по социально-классовым признакам, есть фальсификация идеи нации, неопределимой ни по каким социально-классовым признакам, объединяющей все классы, все группы и все поколения, прошедшие и будущие.
Неточные совпадения
— Сам
народ никогда не делает революции, его толкают вожди. На время подчиняясь им, он вскоре начинает сопротивляться
идеям, навязанным ему извне.
Народ знает и чувствует, что единственным законом для него является эволюция. Вожди всячески пытаются нарушить этот закон. Вот чему учит история…
— Правильная оценка. Прекрасная
идея. Моя
идея. И поэтому: русская интеллигенция должна понять себя как некое единое целое. Именно. Как, примерно, орден иоаннитов, иезуитов, да! Интеллигенция, вся, должна стать единой партией, а не дробиться! Это внушается нам всем ходом современности. Это должно бы внушать нам и чувство самосохранения. У нас нет друзей, мы — чужестранцы. Да. Бюрократы и капиталисты порабощают нас. Для
народа мы — чудаки, чужие люди.
— У Чехова — тоже нет общей-то
идеи. У него чувство недоверия к человеку, к
народу. Лесков вот в человека верил, а в
народ — тоже не очень. Говорил: «Дрянь славянская, навоз родной». Но он, Лесков, пронзил всю Русь. Чехов премного обязан ему.
Начиная с детства, в семье, в школе, в литературе нам внушают неизбежность жертвенного служения обществу,
народу, государству,
идеям права, справедливости.
— Видишь, Смуров, не люблю я, когда переспрашивают, если не понимают с первого слова. Иного и растолковать нельзя. По
идее мужика, школьника порют и должны пороть: что, дескать, за школьник, если его не порют? И вдруг я скажу ему, что у нас не порют, ведь он этим огорчится. А впрочем, ты этого не понимаешь. С
народом надо умеючи говорить.