Неточные совпадения
В минуту оделся он; вычернил усы, брови, надел
на темя маленькую темную шапочку, — и никто бы из самых близких к нему козаков не мог узнать его. По виду ему казалось не более тридцати пяти лет. Здоровый румянец
играл на его
щеках, и самые рубцы придавали ему что-то повелительное. Одежда, убранная золотом, очень шла к нему.
Он
играл ножом для разрезывания книг, капризно изогнутой пластинкой бронзы с позолоченной головою бородатого сатира
на месте ручки. Нож выскользнул из рук его и упал к ногам девушки; наклонясь, чтоб поднять его, Клим неловко покачнулся вместе со стулом и, пытаясь удержаться, схватил руку Нехаевой, девушка вырвала руку, лишенный опоры Клим припал
на колено. Он плохо помнил, как разыгралось все дальнейшее, помнил только горячие ладони
на своих
щеках, сухой и быстрый поцелуй в губы и торопливый шепот...
Тугое лицо ее лоснилось радостью, и она потягивала воздух носом, как бы обоняя приятнейший запах.
На пороге столовой явился Гогин, очень искусно
сыграл на губах несколько тактов марша, затем надул одну
щеку, подавил ее пальцем, и из-под его светленьких усов вылетел пронзительный писк. Вместе с Гогиным пришла девушка с каштановой копной небрежно перепутанных волос над выпуклым лбом; бесцеремонно глядя в лицо Клима золотистыми зрачками, она сказала...
К Лидии подходили мужчины и женщины, низко кланялись ей, целовали руку; она вполголоса что-то говорила им, дергая плечами,
щеки и уши ее сильно покраснели. Марина, стоя в углу, слушала Кормилицына; переступая с ноги
на ногу, он
играл портсигаром; Самгин, подходя, услыхал его мягкие, нерешительные слова...
Лицо ее, круглое, пухлое, с
щеками, покрытыми старческим румянцем, лоснилось после бани; глаза порядочно-таки заплыли, но еще живо светились в своих щелочках; губы, сочные и розовые, улыбались,
на подбородке
играла ямочка, зубы были все целы.
Опять загремела музыка. Ромашов с ненавистью поглядел в окно
на сияющее медное жерло тромбона, который со свирепым равнодушием точно выплевывал в залу рявкающие и хрипящие звуки. И солдат, который
играл на нем, надув
щеки, выпучив остекленевшие глаза и посинев от напряжения, был ему ненавистен.
На щеках его
играл румянец, в волосах — ни признака седины или другого ущерба; походка такая же легкая, с приятным перевальцем, как восемь лет тому назад; нигде ни малейшей обрюзглости или отяжелелости; одет без франтовства, но безукоризненно.
С другой стороны вы увидите
на койке страдальческое, бледное-бледное и нежное лицо женщины,
на котором
играет во всю
щеку горячечный румянец.
Гимназист, выдержавший первым экзамен, сидел
на первой лавке, все с подвязанной черным галстуком
щекой, и
играл серебряным ключиком часов
на атласном жилете.
Я сажусь и действую толстой иглой, — мне жалко хозяина и всегда, во всем хочется посильно помочь ему. Мне все кажется, что однажды он бросит чертить, вышивать,
играть в карты и начнет делать что-то другое, интересное, о чем он часто думает, вдруг бросая работу и глядя
на нее неподвижно удивленными глазами, как
на что-то незнакомое ему; волосы его спустились
на лоб и
щеки, он похож
на послушника в монастыре.
Жихарев беспокойно ходит вокруг стола, всех угощая, его лысый череп склоняется то к тому, то к другому, тонкие пальцы все время
играют. Он похудел, хищный нос его стал острее; когда он стоит боком к огню,
на щеку его ложится черная тень носа.
С этим решением, как бы опасаясь утратить его, он быстро и круто повернул к «Лиссабону», надеясь встретить там мясника, и не ошибся: отвалясь
на спинку стула, надув
щёки, Шкалик сидел за столом,
играя в карты с Никоном. Ни с кем не здороваясь, тяжело топая ногами, Кожемякин подошёл к столу, встал рядом с Посуловым и сказал приглушённым голосом...
Горюшина, в голубой кофточке и серой юбке, сидела
на скамье под яблоней, спустив белый шёлковый платок с головы
на плечи,
на её светлых волосах и
на шёлке платка
играли розовые пятна солнца; поглаживая
щёки свои веткой берёзы, она задумчиво смотрела в небо, и губы её двигались, точно женщина молилась.
Ключарев
играл хуже татарина; он долго думал, опершись локтями
на стол, запустив пальцы в чёрные, курчавые волосы
на голове и глядя в середину шашечницы глазами неуловимого цвета. Шакир, подперев рукою
щёку, тихонько, горловым звуком ныл...
Она разволновалась, так что даже
на щеках у нее выступил легкий румянец, и с увлечением говорила о том, будет ли прилично, если она благословит Алешу образом; ведь она старшая сестра и заменяет ему мать; и она все старалась убедить своего печального брата, что надо
сыграть свадьбу как следует, торжественно и весело, чтобы не осудили люди.
На щеке старика в глубокой морщине засверкала веселая слеза, он закинул голову и беззвучно засмеялся,
играя острым кадыком, тряся изношенной кожей лица и по-детски размахивая руками.
Бывало, сидит где-нибудь в сторонке с подвязанной
щекой и непременно смотрит
на что-нибудь со вниманием; видит ли она в это время, как я пишу и перелистываю книги, или как хлопочет жена, или как кухарка в кухне чистит картофель, или как
играет собака, у нее всегда неизменно глаза выражали одно и то же, а именно: «Все, что делается
на этом свете, все прекрасно и умно».
Он любил белолицых, черноглазых, красногубых хеттеянок за их яркую, но мгновенную красоту, которая так же рано и прелестно расцветает и так же быстро вянет, как цветок нарцисса; смуглых, высоких, пламенных филистимлянок с жесткими курчавыми волосами, носивших золотые звенящие запястья
на кистях рук, золотые обручи
на плечах, а
на обеих щиколотках широкие браслеты, соединенные тонкой цепочкой; нежных, маленьких, гибких аммореянок, сложенных без упрека, — их верность и покорность в любви вошли в пословицу; женщин из Ассирии, удлинявших красками свои глаза и вытравливавших синие звезды
на лбу и
на щеках; образованных, веселых и остроумных дочерей Сидона, умевших хорошо петь, танцевать, а также
играть на арфах, лютнях и флейтах под аккомпанемент бубна; желтокожих египтянок, неутомимых в любви и безумных в ревности; сладострастных вавилонянок, у которых все тело под одеждой было гладко, как мрамор, потому что они особой пастой истребляли
на нем волосы; дев Бактрии, красивших волосы и ногти в огненно-красный цвет и носивших шальвары; молчаливых, застенчивых моавитянок, у которых роскошные груди были прохладны в самые жаркие летние ночи; беспечных и расточительных аммонитянок с огненными волосами и с телом такой белизны, что оно светилось во тьме; хрупких голубоглазых женщин с льняными волосами и нежным запахом кожи, которых привозили с севера, через Баальбек, и язык которых был непонятен для всех живущих в Палестине.
Зизи и Паф не хотели даже слушать продолжение того, что было дальше
на афишке; они оставили свои табуреты и принялись шумно
играть, представляя, как будет действовать гуттаперчевый мальчик. Паф снова становился
на четвереньки, подымал, как клоун, левую ногу и, усиленно пригибая язык к
щеке, посматривал
на всех своими киргизскими глазками, что всякий раз вызывало восклицание у тети Сони, боявшейся, чтоб кровь не бросилась ему в голову.
Это была блондинка; черты лица ее были правильны, но она была худа;
на щеках ее
играл болезненный румянец, а тонкие губы были пепельного цвета.
Буланин только что собирался с новенькой сетью и с верным Савкою идти
на перепелов… Внезапно разбуженный этими пронзительными звуками, он испуганно вскочил
на кровати и раскрыл глаза. Над самой его головой стоял огромный, рыжий, веснушчатый солдат и, приложив к губам блестящую медную трубу, весь красный от натуги, с раздутыми
щеками и напряженной шеей,
играл какой-то оглушительный и однообразный мотив.
Скоро явилась Елизавета Сергеевна в свободном белом платье, с чёрными кружевами
на воротнике, подпоясанная длинным чёрным шнуром с кистями
на концах. Этот костюм хорошо гармонировал с её спокойным лицом, придавая величавое выражение его мелким, но правильным чертам.
На щеках её
играл румянец удовольствия, и холодные глаза смотрели оживлённо.
Очень рад.
Я стану говорить короче.
Дольчини, ты и Штраль, товарищ твой,
Играли вы до поздней ночи,
Я рано убрался домой,
Когда я уходил, во взорах итальянца
Блистала радость;
на его
щекахБезжизненных
играл огонь румянца…
Колода карт тряслась в его руках,
И золото пред ним катилось — вы же оба
Казались тенями, восставшими из гроба.
Ты это помнишь ли?..
Свежесть эта казалась еще ярче от снежной белизны его волос; легкая улыбка почти постоянно
играла на его губах, и не столько
на его губах, сколько в ямочках
на щеках; он никогда не смеялся, но иногда, весьма редко, хохотал истерически и всякий раз потом чувствовал себя нездоровым.
Петька
на заднем дворе
играл сам с собою в «классики» и надувал
щеки, потому что так прыгать было значительно легче.
Он не видел ее лица, не видел того выражения и той улыбки, которая
играла на нем в эту минуту, но чувствовал, что эта женщина близко склоняется над его поникшим лицом, почти приникает к самому плечу его; чувствовал
на горячей
щеке своей легкое, случайное прикосновение ее душистого локона; чувствовал, что она не отрывает и не хочет отрывать рук из-под его поцелуев, и какое-то странное благоговение к ней проницало всю его душу.
На груди висела цепочка с брелоками. Сапоги гармоникой были вычищены самой настоящей ваксой. Кучерская шляпа с павлиньим пером едва касалась его завитых белокурых волос.
На лице его были написаны тупая покорность и в то же время ярое бешенство, жертвою которого были лошади… В коляске, развалясь всеми членами, сидела барыня и широкой грудью вдыхала в себя здоровый воздух.
На щеках ее
играл молодой румянец… Она чувствовала, что она наслаждается жизнью…
Александра Ивановна нежно прижала падчерицу к плечу и жарко поцеловала ее в обе
щеки. Она была немножко смущена этою шалостью Веры, и яркий румянец
играл на ее свежих
щеках. Подозеров в первый раз видел ее такою оживленною и молодою, какой она была теперь, словно в свои восемнадцать лет.
Черные брови ее двигались,
на щеках играли хорошенькие ямочки — стало быть, она смеялась.
Графиня Даллер уже уехала. Палтусов поднимался по лестнице в галерею. Наемные ливрейные лакеи обступили его, спрашивая его номер. Он увидал
на площадке у зеркала Анну Серафимовну и подошел к ней.
Щеки ее горели. Глаза с поволокой
играли и немного как бы злобно улыбались.
Грудь ее волновалась,
на щеках играли красные пятнышки, все движения были томны, плавны; видно было, что, танцуя, она вспоминала свое прошлое, то давнее прошлое, когда она танцевала в институте и мечтала о роскошной, веселой жизни и когда была уверена, что у нее будет мужем непременно барон или князь.
Довольно высоко от земли,
на уступе ограды, небрежно расположился пригожий, молодой Дюмон. Живость, любезность и остроумие его нации блестели в его глазах; по разгоревшимся его
щекам развевались полуденным ветром белокурые локоны. Он то
играл на гитаре припеваючи, то любовался в задумчивости прекрасною окрестностью, перед ним разостланною.
Граф Казимир Нарцисович помнил, что в то время, когда он нес его домой, из его глаз градом текли слезы, образуя
на щеках льдинки, в которых
играло яркое зимнее солнце.
— Да ничего. Кажись, здорова. Румянец
на щеках играет.
Был прекрасный день, солнышко
играло на небе, воздух с прохладью умеренного морозца румянил только
щеки, но не щипал их.
Он идет смелою, быстрою поступью;
на щеках его
играет румянец, знак нетерпеливого волнения; он помнит все, что он хочет сказать, и решает себе говорить твердо, смело, открывать язвы до живого слоя и с этим заносит ногу
на первую ступеню; но из-под этой ступени неведомо как выскакивает насмешливая Неверка.