Неточные совпадения
Колокольчик звенит. Занавес опускается
Лошади были уже заложены;
колокольчик по временам
звенел под дугою, и лакей уже два раза подходил к Печорину с докладом, что все готово, а Максим Максимыч еще не являлся. К счастию, Печорин был погружен в задумчивость, глядя на синие зубцы Кавказа, и, кажется, вовсе не торопился в дорогу. Я подошел к нему.
Девочка действительно была серьезная не по возрасту. Она начинала уже ковылять на своих пухлых розовых ножках и довела Нагибина до слез, когда в первый раз с счастливой детской улыбкой пролепетала свое первое «деду», то есть дедушка. В мельничном флигельке теперь часто
звенел, как
колокольчик, детский беззаботный смех, и везде валялись обломки разных игрушек, которые «деду» привозил из города каждый раз. Маленькая жизнь вносила с собой теплую, светлую струю в мирную жизнь мельничного флигелька.
— Что это, я спала? Да…
колокольчик… Я спала и сон видела: будто я еду, по снегу…
колокольчик звенит, а я дремлю. С милым человеком, с тобою еду будто. И далеко-далеко… Обнимала-целовала тебя, прижималась к тебе, холодно будто мне, а снег-то блестит… Знаешь, коли ночью снег блестит, а месяц глядит, и точно я где не на земле… Проснулась, а милый-то подле, как хорошо…
Ни одной птицы не было слышно: все приютились и замолкли; лишь изредка
звенел стальным
колокольчиком насмешливый голосок синицы.
Ее голос
звенел и дрожал, как надтреснутый стеклянный
колокольчик, вспыхивал и замирал…
Перед домом расстилался густо-зеленый луг, на коем паслись швейцарские коровы,
звеня своими
колокольчиками.
Но теперь дуга коренной лошади
звенит уже в
колокольчик и зовет меня к отъезду; и для того я за благо положил лучше рассуждать о том, что выгоднее для едущего на почте, чтобы лошади шли рысью или иноходью, или что выгоднее для почтовой клячи, быть иноходцем или скакуном — нежели заниматься тем, что не существует.
Тот сел построже. Кучер, сев на козлы, сейчас же понесся скоком в гору.
Колокольчик под дугой сильно
звенел. При этом звуке два — три человека, должно быть, сотские, с несколько встревоженными лицами пробежали по площади.
С
колокольчиком грустно
звеня...
С
колокольчиком дружно
звеня...
Но я уже закутался;
колокольчик опять
звенит, лошади опять мчатся, кидая ногами целые глыбы снега… Господи! да скоро ли же станция?
Лошади быстро несутся по первому снегу;
колокольчик почти не
звенит, а словно жужжит от быстроты движения; сплошное облако серебристой пыли подымается от взбрасываемого лошадиными копытами снега, закрывая собою и сани, и пассажиров, и самых лошадей…
Как это ни странно с первого взгляда, но приходится согласиться, что устами Удава говорит сама истина. Да, хорошо в те времена жилось. Ежели тебе тошно или Сквозник-Дмухановский одолел — беги к Ивану Иванычу. Иван Иваныч не помог (не сумел"застоять") — недалеко и в кабак сходить. Там уж с утра ябедник Ризположенский с пером за ухом ждет. Настрочил, запечатал, послал… Не успел оглянуться — вдруг, динь-динь,
колокольчик звенит. Кто приехал? Иван Александров Хлестаков приехал! Ну, слава богу!
Она совсем растерялась. А
колокольчик звенел уже как будто в комнате.
Санин постоял — и, дав
колокольчику на дверях
прозвенеть до конца, произнес, возвысив голос: «Никого здесь нет?» В то же мгновение дверь из соседней комнаты растворилась — и Санину поневоле пришлось изумиться.
Голоса дискантов, отчетливо выговаривая слова песнопения,
звенели под куполом чистым и сладостным звоном маленьких
колокольчиков, альты дрожали, как звучная, туго натянутая струна; на фоне их непрерывного звука, который лился подобно ручью, дисканты вздрагивали, как отблески солнца в прозрачной струе воды.
Вдруг послышался вдали звонкой валдайской
колокольчик; он умолкал на минуту и раздавался опять: то тише, то громче; частил, перебивал, заливался и снова переставал
звенеть.
Но хозяину было не до разговоров: он горел как на огне; давно уже пробило два часа, а губернатор не ехал; вот кукушка в лакейской прокуковала три раза; вот, наконец, в столовой часы с курантами проиграли »выду я на реченьку» и
колокольчик прозвенел четыре раза, а об губернаторе и слуха не было.
Рьяные кони мчались, взрывая снежный прах копытами.
Колокольчик звенел. Павел Александрович задумался, потом замечтался, а потом и заснул себе преспокойно. Он проснулся уже на третьей станции, свежий и здоровый, совершенно с другими мыслями.
— Аленушка хочет быть царицей! — весело
звенели полевые
Колокольчики, качаясь на тоненьких зеленых ножках.
Колокольчик звенел всё громче и громче… вот близко, топот, крик ямщика, шум колес… кибитка въехала в ворота… вся дворня столпилась… это он… в военном мундире… выскочил, — и кинулся на шею матери… отец стоял поодаль и плакал… это был их единственный сын!
И глухо в тишине степной
Их
колокольчики звенели.
Вот
колокольчики звенят, то мороз
звенит…
Колокольчики мои
В золотистом жите,
О гетманщине лихой
Звените,
звените!
Иль соборов на Москве
Во святом синклите?
Колокольчики мои,
Звените,
звените!
Колокольчики мои
В ковыле высоком!
Вы
звените о былом,
Времени далеком...
Колокольчики мои,
Цветики степные,
Что
звените вы в траве,
Темно-голубые?
Гой ты, ветер, не шуми
В зеленой раките!
Колокольчики мои,
Звените,
звените!
Садись, мой ямщик,
звени, мой
колокольчик, взвейтеся, кони, и несите меня с этого света!
Где-то каркали вороны отсыревшими голосами,
колокольчик звенел, бухали бондари по кадкам и бочкам.
В самую эту минуту раздался
колокольчик, и телега парой, шибко приближаясь и
звеня, въехала на двор; проворно соскочил с нее никому не известный, одетый как барин, какой-то молодой малый, спросил, дома ли господа и где они, и когда указали ему, что господин стоит на крыльце, приезжий подошел к барину, снял дорожный картуз, поклонился, подал письмо и сказал: «Флегонт Афанасьич, Мавра Васильевна и Афанасий Флегонтович Солобуевы приказали кланяться, спросить о здоровье и доложить, что они приехали и остановились в Вырыпаевке».
Дикие вопли издала она; сначала были они сердиты и угрожающи, потом становились слабее, приятнее, чище, и потом уже тихо, едва
звенели, как тонкие серебряные
колокольчики, и заронялись ему в душу; и невольно мелькнула в голове мысль: точно ли это старуха?
Он видел, как вместо месяца светило там какое-то солнце; он слышал, как голубые
колокольчики, наклоняя свои головки,
звенели.
Сверчки, стрекозы и тысячи других насекомых проснулись в высокой траве и наполняли воздух своими ясными, непрерывными звуками: казалось, бесчисленное множество крошечных
колокольчиков звенело в самых ушах.
Это Терек! Бурное дитя Кавказа, я узнаю тебя!.. Он рассказывает бесконечно длинную, чудную сказку, сказку речных валунов с каменистого дна… И бежит, и сердится, и струится… Потом я услышала цокот подков быстрого кабардинского коня, звонкие бубенцы тяжеловесных мулов, лениво тянущих неуклюжую грузинскую арбу.
Колокольчики звенят… Звон стоит в ушах, в голове, во всем моем существе. Я вздрагиваю и открываю глаза.
Колокольчики звенят, не умолкая. Догадываюсь, что это за серебро…
Колокольчик звенит-заливается.
Звенит, и не простой
колокольчик, а ровно серебряный либо стеклянный…
Игнашка покрикивал веселым тенором; сухой мороз повизгивал под полозьями; сзади звонко-празднично
звенели два
колокольчика и слышны были пьяные покрикиванья ямщиков.
Действительно, страшно было видеть, что метель и мороз все усиливаются, лошади слабеют, дорога становится хуже, и мы решительно не знаем, где мы и куда ехать, не только на станцию, но к какому-нибудь приюту, — и смешно и странно слышать, что
колокольчик звенит так непринужденно и весело и Игнатка покрикивает так бойко и красиво, как будто в крещенский морозный солнечный полдень мы катаемся в праздник по деревенской улице, — и главное, странно было думать, что мы всё едем, и шибко едем, куда-то прочь от того места, на котором находились.
Только в переднем возу поднялась немного на два пальца покрытая снегом рогожа, и на минуту высунулась оттуда шапка, когда наши
колокольчики прозвенели около обоза.
Колокольчик звенел так же чудно.
Наш
колокольчик звенел как будто еще веселее.
— Доктор, доктор приехал! На осмотр, девицы! —
прозвенели точно серебряные
колокольчики по всему саду свежие молодые голоса.
Красиво, звучно и мелодично звучали низкие грудные голоса старших, высоко
звенели еще не установившиеся средних, и
колокольчиками заливались малыши. Если кому-нибудь приходилось сфальшивить, Фимочка бросал искрометный взор на преступницу и шипел как змей, дирижируя камертоном. Кончили тихим, обворожительным пиано, исполненным благоговения.
— Динь! Динь! Динь! Динь! —
звенит заливается
колокольчик.
Колокольчики звенят на весь сад… и звон их пронзительно звучит в накаленном воздухе…