Неточные совпадения
«Что бы ни было, пойду разведать, что он:
жив ли он?
в могиле? или уже и
в самой
могиле нет его?
«Вот, Клим, я
в городе, который считается самым удивительным и веселым во всем мире. Да, он — удивительный. Красивый, величественный, веселый, — сказано о нем. Но мне тяжело. Когда весело
жить — не делают пакостей. Только здесь понимаешь, до чего гнусно, когда из людей делают игрушки. Вчера мне показывали «Фоли-Бержер», это так же обязательно видеть, как
могилу Наполеона. Это — венец веселья. Множество удивительно одетых и совершенно раздетых женщин, которые играют, которыми играют и…»
С полгода по смерти Обломова
жила она с Анисьей и Захаром
в дому, убиваясь горем. Она проторила тропинку к
могиле мужа и выплакала все глаза, почти ничего не ела, не пила, питалась только чаем и часто по ночам не смыкала глаз и истомилась совсем. Она никогда никому не жаловалась и, кажется, чем более отодвигалась от минуты разлуки, тем больше уходила
в себя,
в свою печаль, и замыкалась от всех, даже от Анисьи. Никто не знал, каково у ней на душе.
— Лжец! — обозвал он Рубенса. — Зачем, вперемежку с любовниками, не насажал он
в саду нищих
в рубище и умирающих больных: это было бы верно!.. А мог ли бы я? — спросил он себя. Что бы было, если б он принудил себя
жить с нею и для нее? Сон, апатия и лютейший враг — скука! Явилась
в готовой фантазии длинная перспектива этой жизни, картина этого сна, апатии, скуки: он видел там себя, как он был мрачен, жосток, сух и как, может быть, еще скорее свел бы ее
в могилу. Он с отчаянием махнул рукой.
Одних унесла
могила: между прочим, архимандрита Аввакума. Этот скромный ученый, почтенный человек ездил потом с графом Путятиным
в Китай, для заключения Тсянзинского трактата, и по возвращении продолжал оказывать пользу по сношениям с китайцами, по знакомству с ними и с их языком, так как он прежде
прожил в Пекине лет пятнадцать при нашей миссии. Он
жил в Александро-Невской лавре и скончался там лет восемь или десять тому назад.
Тебя удивляет и, может быть, оскорбляет моя стариковская откровенность, но войди
в мое положение, деточка, поставь себя на мое место; вот я старик, стою одной ногой
в могиле, целый век
прожил, как и другие, с грехом пополам, теперь у меня
в руках громадный капитал…
— А клейкие листочки, а дорогие
могилы, а голубое небо, а любимая женщина! Как же жить-то будешь, чем ты любить-то их будешь? — горестно восклицал Алеша. — С таким адом
в груди и
в голове разве это возможно? Нет, именно ты едешь, чтобы к ним примкнуть… а если нет, то убьешь себя сам, а не выдержишь!
Впоследствии «простая» вера разлетелась, и
в моем воображении вставала скромная
могила:
жил, надеялся, стремился, страдал и умер с мукой
в душе за участь семьи… Какое значение имеет теперь его жизнь, его стремления и его «преждевременная» честность?..
Но богатый и своенравный «коморник» не уступал новым обычаям,
жил и сошел
в могилу, верный себе и своему времени.
Но не мертвецы же все эти жалкие люди, не
в темных же
могилах родились и
живут они.
— Нет, зачем же! Для чего тащить его из-под чистого неба
в это гадкое болото! Лучше я к нему поеду; мне самой хочется отдохнуть
в своем старом домике.
Поживу с отцом, погощу у матери Агнии, поставлю памятник на материной
могиле…
Вообще же существуют два совершенно различные мнения про этот страшный бастион: тех, которые никогда на нем не были, и которые убеждены, что 4-й бастион есть верная
могила для каждого, кто пойдет на него, и тех, которые
живут на нем, как белобрысенький мичман, и которые, говоря про 4-й бастион, скажут вам, сухо или грязно там, тепло или холодно
в землянке и т.д.
В ноябре они, измученные, усталые, отдыхали десять дней на метеорологической станции Сагастир, потом
прожили несколько дней
в пустой забытой зимовке тунгусов «Китах», затем, еще раз побывав на занесенной снегом
могиле товарищей, погребенных Мельвилем, отправились
в Якутск и сообщили о неудачных поисках экипажа лейтенанта Чиппа.
— Около недели думал, что
жив не останусь, и ужасно этого испугался, потому что мне пришла вдруг
в голову мысль: а что, если я оживу
в могиле?!.
— Почему же боже сохрани? — возразила Муза Николаевна. — Неужели
в самом деле ты думаешь
в двадцать восемь лет
жить в этой глуши одна, ходить только на
могилу мужа твоего? Ты с ума сойдешь, если будешь вести такую жизнь.
Лена очень обрадовалась, узнав, что теперь подошла новая реформа и ее отца зовут опять туда, где родилась, где
жила, где любила ее мать, где она лежит
в могиле… Лена думала, что она тоже будет
жить там и после долгих лет,
в которых, как
в синей мреющей дали, мелькало что-то таинственное, как облако, яркое, как зарница, — ляжет рядом с матерью. Она дала слово умиравшей на Песках няне, что непременно привезет горсточку родной земли на ее
могилу на Волковом кладбище.
Так мы расстались. С этих пор
Живу в моем уединенье
С разочарованной душой;
И
в мире старцу утешенье
Природа, мудрость и покой.
Уже зовет меня
могила;
Но чувства прежние свои
Еще старушка не забыла
И пламя позднее любви
С досады
в злобу превратила.
Душою черной зло любя,
Колдунья старая, конечно,
Возненавидит и тебя;
Но горе на земле не вечно».
— А тебе —
жить, и ты над этим подумай, загляни
в глубь-то,
в сердце-то, ты загляни, друг, да-а! Любовье-то подумать бы тут, ей! Она — эх, когда она лет сорока будет — встал бы из гроба, вылез из
могилы поглядеть на неё, вот уж — да-а! Вылез бы! А — не позволят червяки-то ведь, не разрешат?
Один старик, которого сын и теперь еще
жив, рассказывал, что однажды зимою, отыскивая медвежий след, он заплутался и
в самую полночь забрел на пустынь; он божился, что своими глазами видел, как целый ряд монахов,
в черных рясах, со свечами
в руках, тянулся вдоль ограды и, обойдя кругом всей пустыни, пропал над самым тем местом, где и до сих пор видны
могилы.
Молча
жила она, молча сошла и
в могилу.
— А что же мне видеть, хлопче? Лес видел… Шумит лес, шумит и днем, и ночью, зимою шумит и летом… И я, как та деревина, век
прожил в лесу и не заметил… Вот и
в могилу пора, а подумаю иной раз, хлопче, то и сам смекнуть не могу:
жил я на свете или нет… Эге, вот как! Может, и вовсе не
жил…
Люблю я
в глубоких
могилахПокойников
в иней рядить,
И кровь вымораживать
в жилах,
И мозг
в голове леденить.
На горе недоброму вору,
На страх седоку и коню
Люблю я
в вечернюю пору
Затеять
в лесу трескотню.
Живя уже несколько дней
в Петербурге, князь почти не выходил из своего номера и только
в последнее утро съездил на
могилу к Марье Васильевне, недавно перед тем умершей и похороненной.
Как знать? дни наши сочтены не нами;
Цвел юноша вечор, а нынче умер,
И вот его четыре старика
Несут на сгорбленных плечах
в могилу.
Барон здоров. Бог даст — лет десять, двадцать
И двадцать пять и тридцать
проживет он.
— Она потеряла дорóгой следы страстей человеческих, она смеется над переменами столетий, протекающих над нею безвредно, как женщина над пустыми вздохами глупых любовников; — она не боится ни ада, ни рая, вольна
жить и умереть, когда ей угодно; — сделавшись
могилой какого-нибудь несчастного сердца, она не теряет своей прелести, живого, беспокойного своего нрава; и
в ее погребальном ропоте больше утешений, нежели жалости.
Пока он
жив, ни здесь, ни на
могилеОтцовской, ни
в стенах монастыря
Не
в силах я ни плакать, ни молиться.
Половинка была когда-то рудником; какой-то предприниматель зарыл здесь довольно крупный капитал, а затем, разорившись, все бросил; остатками бывшего рудника служили изба,
в которой теперь
жил Гаврило Степаныч, да несколько полузаросших травой и березняком валов перемытого песку, обвалившихся и затянутых сочной осокой канав, да еще остатки небольшого прудка и целый ряд глубоких шахт, походивших издали на
могилы.
Они, видно, всегда и везде одинаковы; а знают ли эти люди, что сердце мое давно уже похоронено
в могиле, что
в памяти моей
живет мертвец, которому я принадлежу всеми моими помыслами; но оставим мое прошедшее.
Пели первоначально: «
В старину живали деды» [
В старину живали деды… — начальные слова песни М.Н.Загоскина (1789—1852) из либретто оперы А.Верстовского «Аскольдова
могила».], потом «Лучинушку» и, наконец: «Мы
живем среди полей и лесов дремучих» [Мы
живем среди полей… — начальные слова песни М.Н.Загоскина из либретто оперы А.Верстовского «Пан Твардовский».]; все это не совсем удавалось хору, который, однако, весьма хорошо поладил на старинной, но прекрасной песне: «
В темном лесе,
в темном лесе» и проч.
Настя. Страшно, тетенька! (С криком). Ах, страшно, страшно! Холодно. Повезут меня на этих черных дрогах… такие страшные! Лежать
в могиле, а все
живут!.. Мне
жить хочется, я такая молоденькая.
— Вот она, моя жена! — сказал Чаликов тонким женским голоском, как будто слезы ударили ему
в голову. — Вот она, несчастная! Одною ногой
в могиле! Но мы, сударыня, не ропщем. Лучше умереть, чем так
жить. Умирай, несчастная!
Владимир. Вам нечего бояться: моя мать нынче же умрет. Она желает с вами примириться, не для того, чтобы
жить вашим именем; она не хочет сойти
в могилу, пока имеет врага на земле. Вот вся ее просьба, вся ее молитва к богу. Вы не хотели. Есть на небе судия. Ваш подвиг прекрасен; он показывает твердость характера; поверьте, люди будут вас за это хвалить, и что за важность, если посреди тысячи похвал раздастся один обвинительный голос. (Горько улыбается.)
Эх, попел бы я веселых песен!
Да кому их
в нашем месте нужно?
Город для веселья — глух и тесен,
Все
живут в нем злобно и недужно.
В городе у нас — как на погосте —
Для всего готовая
могила.
Братцы мои! Злую склоку бросьте,
Чтобы
жить на свете легче было!
Как же быть мне —
В этом мире
При движеньи
Без желанья?
Что ж мне делать
С буйной волей,
С грешной мыслью,
С пылкой страстью?
В эту глыбу
Земляную
Сила неба
Жизнь вложила
И
живет в ней,
Как царица!
С колыбели
До
могилыДух с землею
Ведут брани:
Земь не хочет
Быть рабою,
И нет мочи
Скинуть бремя;
Духу ж неба
Невозможно
С этой глыбой
Породниться.
Нет, Маша, не вы ответите мне. И вы ничего не знаете, это неправда.
В одной из темных каморок вашего нехитрого дома
живет кто-то, очень вам полезный, но у меня эта комната пуста. Он давно умер, тот, кто там
жил, и на
могиле его я воздвиг пышный памятник. Он умер, Маша, умер — и не воскреснет.
— «
Живи,
Покуда кровь играет
в жилах,
А станешь стариться, нарви
Цветов, растущих на
могилах,
И ими сердце обнови…»
И я попробовал… но что же?..
Старик Масляников был старый вдовец. Схоронив Евграфову мать, женился он на молоденькой девушке из бедного семейства, но и та
пожила недолго. Поговаривали, будто обе жены пошли
в могилу от кулаков благоверного.
В третий раз Макар Тихоныч жениться не хотел.
Что нас за гробом ждет, не знает и мудрец.
Могила, тление всему ли есть конец?
Угаснет ли душа с разрушенным покровом,
На небо ль воспарив,
жить будет
в теле новом?
Мне вспоминались: Каменная
Могила, лесной домик,
в котором
жила «девушка
в красном», дорога
в Тенево, свидание
в пещере… и сердце мое начинало усиленно биться…
От удара я не вспомнился, обеспамятел, а теперь очнулся
в могиле… да нет — у меня мысли
в голове, значит, я
жив,
в могиле мыслей не бывает…
Долго взад и вперед ходил по келье Семен Петрович. Это была та сама келья, где
в прежнее время
жила Фленушка. Сколько проказ тут бывало, сколько хохота и веселья, а теперь все стало
могилой, с самих стен, казалось, веяло какой-то скукой. Порядочно-таки прошло времени, как вошла
в келью молодая, пригожая, но угрюмая и сумрачная белица. Ее никогда не видывал саратовец, бывая прежде
в Комарове.
Стоя у холмика отцовской
могилы, Наташа уже тщетно старалась вызвать слезы при воспоминании об отце…
В ее душе
жил еще образ молодца кучера, управлявшего тройкой, а с ним рисовалась быстрая скачка по белым полям, снежная пыль и звонкий голос, пониженный до шепота, любовно спрашивающий ее...
Ему снится, что он убивает себя — и
в могиле вдруг оживает. «А, стало быть, есть и за гробом жизнь! И если надо быть снова и
жить опять по чьей-то неустранимой воле, то не хочу, чтоб меня победили и унизили!»
— Третий? Третий еще судит…Но тоже уже никуда не годится…Старичок! Ему бы спать теперь
в могиле, а не драки разбирать…
Живет он…Видите зеленое крыльцо? Видите? Ну, там он и
живет…
Впрочем, — прибавила Maman, — Нина все равно долго бы
жить не могла; она была такая хилая, болезненная, и та роковая болезнь, которая свела так рано ее мать
в могилу, должна была непременно отразиться и на Нине…
При нашей личной встрече он сразу взял тот простой и благожелательный тон, который показывал, что, если он кого признает желательным сотрудником, он не будет его муштровать, накладывать на него свою редакторскую ферулу. Таким он и оставался все время моей работы
в «Отечественных записках» при его жизни до мучительной болезни, сведшей его
в могилу, что случилось, когда я уже
жил в Москве.
Я пришел за Дядей-Белым. Он
живет в Собачьей слободке. Кособокие домики лепятся друг к другу без улиц, слободка кажется кладбищем с развороченными
могилами. Вяло бегают ребята с прозрачными лицами.
В воздухе висит каменноугольный дым от фабрик.
Руфин, как притворщик, целые дни проводил во сне дома, а говорил, будто читает богословские книги, а ввечеру удалялся, еще для полезных бесед, за город, где у нас о ту пору
жил близ Дамаска старый отшельник, стоя днем на скале а ночью стеная
в открытой
могиле.
Душа, удаляясь,
Хочет на нежной груди отдохнуть, и очи, темнея,
Ищут прощальной слезы; из
могилы нам слышен знакомый
Голос, и
в нашем прахе
живет бывалое пламя.
Далее она рассказала, как
в течении двух десятков лет она бродила по Сибири,
живя в услужении
в городах и селах… Многое она пропускала, но Егор Никифоров понимал, на что она подчас решалась от безысходной нужды… Два последних года она по летам приходила на заимку Толстых и
жила в тайге, посещая
могилу отца своего ребенка.