Неточные совпадения
Отношения к обществу тоже были ясны. Все могли знать,
подозревать это, но никто не должен был сметь говорить. В противном случае он готов был заставить говоривших молчать и уважать несуществующую честь
женщины, которую он любил.
Кто не знал ее и ее круга, не слыхал всех выражений соболезнования, негодования и удивления
женщин, что она позволила себе показаться в свете и показаться так заметно в своем кружевном уборе и со своей красотой, те любовались спокойствием и красотой этой
женщины и не
подозревали, что она испытывала чувства человека, выставляемого у позорного столба.
Как
женщина, она была непопулярна в Каперне, однако многие
подозревали, хотя дико и смутно, что ей дано больше прочих — лишь на другом языке.
(Возможность презирать и выражать свое презрение было самым приятным ощущением для Ситникова; он в особенности нападал на
женщин, не
подозревая того, что ему предстояло несколько месяцев спустя пресмыкаться перед своей женой потому только, что она была урожденная княжна Дурдолеосова.)
Поработав больше часа, он ушел, унося раздражающий образ
женщины, неуловимой в ее мыслях и опасной, как все выспрашивающие люди. Выспрашивают, потому что хотят создать представление о человеке, и для того, чтобы скорее создать, ограничивают его личность, искажают ее. Клим был уверен, что это именно так; сам стремясь упрощать людей, он
подозревал их в желании упростить его, человека, который не чувствует границ своей личности.
Клим удивлялся. Он не
подозревал, что эта
женщина умеет говорить так просто и шутливо. Именно простоты он не ожидал от нее; в Петербурге Спивак казалась замкнутой, связанной трудными думами. Было приятно, что она говорит, как со старым и близким знакомым. Между прочим она спросила: с дровами сдается флигель или без дров, потом поставила еще несколько очень житейских вопросов, все это легко, мимоходом.
А она, совершив подвиг, устояв там, где падают ничком мелкие натуры, вынесши и свое и чужое бремя с разумом и величием, тут же, на его глазах, мало-помалу опять обращалась в простую
женщину, уходила в мелочи жизни, как будто пряча свои силы и величие опять — до случая, даже не
подозревая, как она вдруг выросла, стала героиней и какой подвиг совершила.
А он шел, мучась сомнениями, и страдал за себя и за нее. Она не
подозревала его тайных мук, не
подозревала, какою страстною любовью охвачен был он к ней — как к
женщине человек и как к идеалу художник.
Мне мерещилась
женщина, гордое существо высшего света, с которою я встречусь лицом к лицу; она будет презирать меня, смеяться надо мной, как над мышью, даже и не
подозревая, что я властелин судьбы ее.
— Но кто бы мог
подозревать такой оборот дела? — говорил Половодов с Хиной как о деле хорошо ей известном. — А теперь… Послушайте, Хиония Алексеевна, скажите мне ради бога только одно… Вы опытная
женщина… да… Любит Зося Привалова или нет?
Миша застал здесь, кроме нас, старожилов ялуторовских, Свистуновых и Наталью Дмитриевну, которую вы не можете отыскать. Она читала вместе со мной ваше письмо и, вероятно, скоро лично будет вам отвечать и благодарить по-своему за все, что вы об ней мне говорите, может быть, не
подозревая, что оно ей прямо попало в руки. — Словом, эта
женщина сделала нам такой подарок, который я называю подвигом дружбы. Не знаю, как ее благодарить, хоть она уверяет, что поездка в Сибирь для нее подарок, а не для нас.
— Нет, и вы в глубине души вашей так же смотрите, — возразил ему Неведомов. — Скажите мне по совести: неужели вам не было бы тяжело и мучительно видеть супругу, сестру, мать, словом, всех близких вам
женщин — нецеломудренными? Я убежден, что вы с гораздо большею снисходительностью простили бы им, что они дурны собой, недалеки умом, необразованны. Шекспир прекрасно выразил в «Гамлете», что для человека одно из самых ужасных мучений — это
подозревать, например, что мать небезупречна…
— А потом со мной произошло странное психологическое явление: я около двенадцати лет носил в душе чувство к этой
женщине, не
подозревая сам того, — и оно у меня выражалось только отрицательно, так что я истинно и искренно не мог полюбить никакой другой
женщины.
Про Еспера Иваныча и говорить нечего: княгиня для него была святыней, ангелом чистым, пред которым он и подумать ничего грешного не смел; и если когда-то позволил себе смелость в отношении горничной, то в отношении
женщины его круга он, вероятно, бежал бы в пустыню от стыда, зарылся бы навеки в своих Новоселках, если бы только узнал, что она его
подозревает в каких-нибудь, положим, самых возвышенных чувствах к ней; и таким образом все дело у них разыгрывалось на разговорах, и то весьма отдаленных, о безумной, например, любви Малек-Аделя к Матильде […любовь Малек-Аделя к Матильде.
— И я отлично вас понимаю, Нина Леонтьевна! — воскликнул Перекрестов. — Мне было достаточно увидать вас… И уж никогда я не сравню вас с другими
женщинами! Знаете, Нина Леонтьевна, Раиса Павловна считает себя самой умной
женщиной и не
подозревает, как вы ей салазки смажете… Ха-ха! Вы сослужите русскому горному делу золотую службу, Нина Леонтьевна!
— Не знаю, чтобы это пустоту
женщины свидетельствовало, а скорей показывает ее чистоту, — возразил Егор Егорыч, видимо, имевший некоторое предубеждение против Батенева: отдавая полную справедливость его уму, он в то же время
подозревал в нем человека весьма хитрого, льстивого и при этом еще грубо-чувственного.
Впрочем, прежде чем я пойду далее в моем рассказе, мне кажется, необходимо предуведомить читателя, что отныне я буду именовать Зверева майором, и вместе с тем открыть тайну, которой читатель, может быть, и не
подозревает: Миропа Дмитриевна давно уже была, тщательно скрывая от всех, влюблена в майора, и хоть говорила с ним, как и с прочими офицерами, о других
женщинах и невестах, но в сущности она приберегала его для себя…
— Вы, я думаю, не
подозреваете, как я люблю вашу супругу, это такая умная
женщина, что, ей-богу, я редко таких встречала, и вы должны быть очень счастливы в вашей семейной жизни.
Женщины, которые плыли с нами сюда, не имели отношения к этой погрузке и ничего не
подозревали.
— Нет, в этих сапожищах невозможно, — размышлял он, оглядывая меня. — Слава и
женщины не любят, когда к ним подходят в скверных сапогах. Да… Это, так сказать, мировой вопрос. Я даже
подозреваю, что и священная римская империя разрушилась главным образом потому, что римляне не додумались до сапог.
— Я уже сказала вам… А затем моя сестра надеется исправить вашего друга. Я
подозреваю, что эта миссия именно и увлекает ее. Что делать, мы,
женщины, все страдаем неизлечимой доверчивостью. Многое она приписывает вашему дурному влиянию.
Ax!.. я едва дышу… он всё бежал за мною,
Что если бы он сорвал маску… нет,
Он не узнал меня… да и какой судьбою
Подозревать, что
женщина, которой свет
Дивится с завистью, в пылу самозабвенья
К нему на шею кинется, моля
Дать ей два сладкие мгновенья,
Не требуя любви, — но только сожаленья,
И дерзко скажет — я твоя!..
Он этой тайны вечно не узнает…
Пускай… я не хочу… но он желает
На память у меня какой-нибудь предмет,
Кольцо… что делать… риск ужасный!
— Нет, — кратко ответил Илья. Эта
женщина стала для него противной. Он
подозревал, что Татьяна Власьевна взяла к себе в любовники Корсакова, недавно произведённого в пристава. Ему она назначала свидания всё реже, хотя относилась так же ласково и шутливо, как и раньше. Но и от этих свиданий Лунёв, под разными предлогами, отказывался. Видя, что она не сердится на него за это, он ругал её про себя...
Кучумов так стар, что и
подозревать нельзя; моя жена
женщина со вкусом. (Останавливается перед столом в задумчивости и видит записку Глумова. Вынимает из кармана письмо и сличает с запиской Глумова.) Ничего не похоже, а я думал, что он. (Читает письмо.)
Так и есть! Так я и знал, что дело идет о
женщине, — пусть она девушка, все едино! Ну, скажите, отчего это у меня было совершенно непоколебимое предчувствие, что, как только уедем, явится
женщина? Недаром слова Эстампа «упрямая гусеница» заставили меня что-то
подозревать в этом роде. Только теперь я понял, что угадал то, чего ждал.
Ольга молчала — но вся вспыхнула… и если б Наталья Сергевна не удалилась, то она не вытерпела бы далее; слезы хотели брызнуть из глаз ее, но
женщина иногда умеет остановить слезы… — Как! ее
подозревают, упрекают? — и в чем! — о! где ее брат! пускай придет он и выслушает ее клятву помогать ему во всем, что дышит местию и разрушением; пускай посвятит он ее в это грозное таинство, — она готова!..
Подозревая в нём соперника, Яков Артамонов боялся столкновений с поручиком, но у него не возникало мысли о том, чтоб уступить Маврину Полину, —
женщина становилась всё приятнее ему. Всё-таки он уже не однажды предупреждал её...
Но только чуть дело дойдет до чего-нибудь серьезного, чуть они начнут
подозревать, что пред ним действительно не игрушка, а
женщина, которая может и от них потребовать уважения к своим правам, — они немедленно обращаются в постыднейшее бегство.
Напрасно говорю я себе, что я не мог ожидать такой мгновенной развязки, что она меня самого поразила своей внезапностью, что я не
подозревал, какое существо была Вера. Она, точно, умела молчать до последней минуты. Мне следовало бежать, как только я почувствовал, что люблю ее, люблю замужнюю
женщину; но я остался — и вдребезги разбилось прекрасное создание, и с немым отчаянием гляжу я на дело рук своих.
Я знаю ваш ответ, Маша. Нет, это не то. Вы добрая и славная
женщина, Маша, но вы не знаете ни физики, ни химии, вы ни разу не были в театре и даже не
подозреваете, что та штука, на которой вы живете, принимая, подавая и убирая, вертится. А она вертится, Маша, вы тупое существо, почти растение, и я очень завидую вам, почти столько же, сколько презираю вас.
Инстинктом
женщины, вся жизнь которой сосредоточилась на муже, она
подозревала, что его охватило чем-то новым, ей было боязно и тем более страстно хотелось знать, — что с ним?
И не
подозревая, сколько [людоедства] заключается в этом добродушном ответе, барыня довершает его, говоря своей ключнице и приживалке, Арине Ивановне: «Ах, как жалко мне эту
женщину, — просто, я на нее смотреть не могу!
У Марьи Ивановны был и еще один недостаток: она терпеть не могла
женщин, то есть, вернее сказать, не
женщин, а всех, кто был в длинной одежде. Почему был у нее этот каприз, я не знаю наверное, но
подозреваю, что когда-то, когда она была матерью, какая-нибудь
женщина жестоко и безрассудно отняла от нее дитенка и унесла его. С тех пор, предполагаю я, она возненавидела всех
женщин.
«Анна собрала свои последние силы, чтобы выдержать взятую на себя роль». Кто не знал, что происходит, «те любовались спокойствием и красотою этой
женщины и не
подозревали, что она испытывала чувства человека, выставленного у позорного столба».
— О, я совсем не обладаю такими дипломатическими способностями, какие вы во мне
заподозрили, я только любопытна как
женщина старинного режима и люблю поверять свои догадки соображениями других. Есть пословица, что человека не узнаешь, пока с ним не съешь три пуда соли, но мне кажется, что это вздор. Так называемые нынче «вопросы» очень удобны для того, чтобы при их содействии узнавать человека, даже ни разу не посоливши с ним хлеба.
Из этих двух теней одна принадлежала мужчине, а другая
женщине — ив этой последней я
заподозрил Христю, а через минуту убедился, что я нимало не ошибся: это действительно была она. Но кто же был мужчина? О! одного пристального взгляда было довольно...
По тону этой оценки я уже предчувствовал, что эго писала
женщина, но не
подозревал, что это Хвощинская. Она до того не печатала никогда критических статей под своим известным псевдонимом.
Ее, благовоспитанную, чувствительную девицу, дочь учителя,
заподозрили в воровстве, обыскали, как уличную
женщину!
Она что-нибудь
подозревает, думает, может быть, что он находится в связи с Нетовой, слышала, пожалуй, про их деловые отношения. Это надо разъяснить, показать ей все в настоящем свете… Он бы никак не хотел терять в мнении именно этой
женщины.
Он оправдывается? Стало быть, его за живое задело. Не хотела она его обидеть вчера, а так, с языка соскочило. Мало ли что говорят! Марья Орестовна —
женщина тонкая, воспитанная совсем на барский манер… Что же мудреного, если бы и вышло между ними"что-нибудь". Но вряд ли! Вот она за границу уехала; слышно, на полгода. Около денег ее поживиться?.. Нет! Зачем
подозревать?.. Гадко!
Екатерина Ивановна. Он пишет мне о матери, что она также теперь хочет моего возвращения. За что не любила меня эта
женщина? — она добрая и любит всех, а ко мне относилась так дурно, всегда в чем-то
подозревала… Ну, подумайте, разве я виновата, что я… красива, а Георгий всегда занят работой, и я всегда одна? Нет, нет, я не стану отвечать, я мертвая, я в гробу. На мне и белое платье оттого, что я в гробу. Вы не слушаете меня?
Не искал души в
женщине и Николай Герасимович, а может быть, и не
подозревал ее в тех «общедоступных существах женского рода», с которыми почти исключительно сводила его судьба.
Она была слишком молода и неиспорчена, чтобы
заподозрить его в любви к другой
женщине, и недоумевала, что сталось с ним.
Из смежной комнаты продолжал между тем доноситься громкий польский говор. Слышались, несомненно, два мужских голоса, но это не помешало Капочке вдруг
заподозрить, что у Сигизмунда Нарцисовича в гостях не мужчина, а
женщина с таким грубым голосом. Как ни очевидна была эта нелепость, но мало ли нелепостей принимается
женщинами за основание их дальнейших мысленных посылок. Капитолина Андреевна была
женщина.
Наталья Федоровна говорила совершенно искренно, она действительно даже не
подозревала о существовании среди графской дворни
женщины, заслуживающей ее исключительного внимания, в чем, видимо, так настойчиво сомневалась ее странная поздняя гостья, имевшая, по крайней мере, по ее внешнему виду, полное право на такое внимание.
В то же время он испытывал странное наслаждение, открывая в этой
женщине свежесть впечатлений, искренность волнения, которых он в ней не
подозревал.
Тютчеву, однако, не было суждено смирить бешеный нрав даже любившей его женщины-зверя. На следующее после знакомства лето,
заподозрив его в неверности, Дарья Николаевна приказала запереть его в «волчью погребицу», где несчастный инженер провел страшную ночь и лишь к утру какими-то судьбами успел убежать от рассвирепевшей мегеры — Салтыковой, готовившейся наказать своего «изменщика» розгами.
Допытываться при подобных обстоятельствах, покончила ли с собой на самом деле молодая
женщина, или же это только проделка ревнивой Минкиной и ее сообщницы — последнее-то и
подозревал граф — было бы более чем неблагоразумно.
Но оттого ли, что для ведения такого салона именно нужна была глупость, или потому что сами обманываемые находили удовольствие в этом обмане, обман не открывался, и репутация d’une femme charmante et spirituelle [
женщины прелестной и умной] так непоколебимо утвердилась за Еленой Васильевной Безуховой, что она могла говорить самые большие пошлости и глупости, и всё-таки все восхищались каждым ее словом и отыскивали в нем глубокий смысл, которого она сама и не
подозревала.
— Я понимаю вас, мой друг: вас смутил, вероятно, тот несколько преувеличенный экстаз, в котором находятся
женщины, и вы, как человек умный, не склонный к мистическому,
заподозрили меня в обмане, в гнусном обмане.