Неточные совпадения
— Да вот, Нелькины ворота дегтем мажем! — сознался один из
парней, — оченно
она ноне на все стороны махаться стала!
Два
парня из толпы достают еще по кнуту и бегут к лошаденке сечь
ее с боков. Каждый бежит с своей стороны.
Кудряш. Да что: Ваня! Я знаю, что я Ваня. А вы идите своей дорогой, вот и все. Заведи себе сам, да и гуляй себе с
ней, и никому до тебя дела нет. А чужих не трогай! У нас так не водится, а то
парни ноги переломают. Я за свою… да я и не знаю, что сделаю! Горло перерву!
Толпа дворовых не высыпала на крыльцо встречать господ; показалась всего одна девочка лет двенадцати, а вслед за
ней вышел из дому молодой
парень, очень похожий на Петра, одетый в серую ливрейную куртку [Ливрейная куртка — короткая ливрея, повседневная одежда молодого слуги.] с белыми гербовыми пуговицами, слуга Павла Петровича Кирсанова.
Этот
парень все более не нравился Самгину, весь не нравился. Можно было думать, что он рисуется своей грубостью и желает быть неприятным. Каждый раз, когда он начинал рассказывать о своей анекдотической жизни, Клим, послушав его две-три минуты, демонстративно уходил. Лидия написала отцу, что
она из Крыма проедет в Москву и что снова решила поступить в театральную школу. А во втором, коротеньком письме Климу
она сообщила, что Алина, порвав с Лютовым, выходит замуж за Туробоева.
— Боюсь — влопается
она в какую-нибудь висельную историю. Познакомилась с этим, Иноковым, когда он лежал у нас больной, раненый. Мужчина — ничего, интересный, немножко — топор. Потом тут оказался еще один, — помнишь
парня, который геройствовал, когда Туробоева хоронили? Рыбаков…
Носильщики, поставив гроб на мостовую, смешались с толпой; усатый человек, перебежав на панель и прижимая палку к животу, поспешно уходил прочь; перед Алиной стоял кудрявый
парень, отталкивая
ее, а
она колотила его кулаками по рукам; Макаров хватал
ее за руки, вскрикивая...
— Уведи
ее… что ты, не понимаешь! — крикнул он. А перед Игнатом встал кудрявый
парень и спросил его...
Парень не торопясь поймал багор, положил его вдоль борта, молча помог хромому влезть в лодку и сильными ударами весел быстро пригнал
ее к берегу. Вывалившись на песок, мужик, мокрый и скользкий, разводя руки, отчаянно каялся...
Кудрявый
парень и Макаров тащили, толкали Алину на панель, —
она билась в их руках, и Самгин слышал
ее глухой голос...
Два
парня в новых рубахах, сшитых как будто из розовой жести, похожие друг на друга, как два барана, остановились у крыльца, один из них посмотрел на дачников, подошел к слепой, взял
ее за руку и сказал непреклонно...
— Папиросу выклянчил? — спросил он и, ловко вытащив папиросу из-за уха
парня, сунул
ее под свои рыжие усы в угол рта; поддернул штаны, сшитые из мешка, уперся ладонями в бедра и, стоя фертом, стал рассматривать Самгина, неестественно выкатив белесые, насмешливые глаза. Лицо у него было грубое, солдатское, ворот рубахи надорван, и, распахнувшись,
она обнажала его грудь, такую же полосатую от пыли и пота, как лицо его.
Раза два-три Иноков, вместе с Любовью Сомовой, заходил к Лидии, и Клим видел, что этот клинообразный
парень чувствует себя у Лидии незваным гостем. Он бестолково, как засыпающий окунь в ушате воды, совался из угла в угол, встряхивая длинноволосой головой, пестрое лицо его морщилось, глаза смотрели на вещи в комнате спрашивающим взглядом. Было ясно, что Лидия не симпатична ему и что он
ее обдумывает. Он внезапно подходил и, подняв брови, широко открыв глаза, спрашивал...
Кривоногий кузнец забежал в тыл той группы, которая тянула прямо от колокольни, и стал обматывать конец веревки вокруг толстого ствола ветлы, у корня
ее; ему помогал
парень в розовой рубахе. Веревка, натягиваясь все туже, дрожала, как струна, люди отскакивали от
нее, кузнец рычал...
— Вы, Нифонт Иванович, ветхозаветный человек. А молодежь, разночинцы эти… не дремлют! У меня письмоводитель в шестом году наблудил что-то, арестовали.
Парень — дельный и неглуп, готовился в университет. Ну, я его вызволил. А он, ежа ему за пазуху, сукину сыну, снял у меня копию с одного документа да и продал
ее заинтересованному лицу. Семь тысяч гонорара потерял я на этом деле. А дело-то было — беспроигрышное.
Парень сплюнул, поймал ладонью крупную снежинку, точно муху, открыл ладонь, — в
ней ничего не оказалось. Он усмехнулся и заговорил...
— Чтоб
она видела. Я — честный
парень.
В толпе вертелся Лютов; сняв шапку, размахивая
ею, он тоже что-то кричал, но
парень в шубе, пытаясь схватить его пьяной рукою, заглушал все голоса пронзительными визгами истерического восторга.
Алина тоже что-то кричала, но голос
ее заглушался визгом
парня в лисьей шубе и криками его товарищей.
Парень в шубе, болтая головою, встряхивая наушниками шапки, визжал...
— Перестаньте защищать злостных банкротов, — гремел Хотяинцев, положив локти на стол и упираясь в него. — Партию вашу смазал дегтем Азеф,
ее прикончили ликвидаторы группы «Почин» Авксентьев, Бунаков, Степа Слетов, бывший мой приятель и сожитель в ссылке, хороший
парень, но не политик, а наивнейший романтик. Вон Егор Сазонов застрелился от стыда за вождей.
Там, среди других, была Анюта, светловолосая, мягкая и теплая, точно
парное молоко. Серенькие
ее глаза улыбались детски ласково и робко, и эта улыбка странно не совпадала с
ее профессиональной опытностью. Очень забавная девица. В одну из ночей
она, лежа с ним в постели, попросила...
Чугунные руки
парня бестолково дробили ломом крепко слежавшийся кирпич старой стены; сила у
парня была большая, он играл, хвастался
ею, а старичок подзадоривал его, взвизгивая...
Но
парень неутомимо выл, визжал, кухня наполнилась окриками студента, сердитыми возгласами Насти, непрерывной болтовней дворника. Самгин стоял, крепко прислонясь к стене, и смотрел на винтовку;
она лежала на плите, а штык высунулся за плиту и потел в пару самовара под ним, — с конца штыка падали светлые капли.
Варвара неутомимо кушала шоколад, прокусывая в конфетке дырочку, высасывала ликер, затем, положив конфетку в рот, облизывала губы и тщательно вытирала пальчики платком. Самгин подозревал, что наслаждается
она не столько шоколадом, сколько тем, что он присутствует при свидании Лидии с Диомидовым и видит Лидию в глупой позиции: безмолвной, угнетенной болтовнею полуумного
парня.
«Кончилось», — подумал Самгин. Сняв очки и спрятав их в карман, он перешел на другую сторону улицы, где курчавый
парень и Макаров, поставив Алину к стене, удерживали
ее, а
она отталкивала их. В эту минуту Игнат, наклонясь, схватил гроб за край, легко приподнял его и, поставив на попа, взвизгнул...
Не было лакея в дворне, видного
парня в деревне, на котором бы
она не остановила благосклонного взгляда. Границ и пределов
ее любвям не было.
— Но-но-но, тубо! — крикнул он на
нее, как на собачонку. — Видишь, Аркадий: нас сегодня несколько
парней сговорились пообедать у татар. Я уж тебя не выпущу, поезжай с нами. Пообедаем; я этих тотчас же в шею — и тогда наболтаемся. Да входи, входи! Мы ведь сейчас и выходим, минутку только постоять…
Парень дико на
нее уставился.
Мы отправились к нему. Посреди леса, на расчищенной и разработанной поляне, возвышалась одинокая усадьба Хоря.
Она состояла из нескольких сосновых срубов, соединенных заборами; перед главной избой тянулся навес, подпертый тоненькими столбиками. Мы вошли. Нас встретил молодой
парень, лет двадцати, высокий и красивый.
Марья Алексевна и ругала его вдогонку и кричала других извозчиков, и бросалась в разные стороны на несколько шагов, и махала руками, и окончательно установилась опять под колоннадой, и топала, и бесилась; а вокруг
нее уже стояло человек пять
парней, продающих разную разность у колонн Гостиного двора;
парни любовались на
нее, обменивались между собою замечаниями более или менее неуважительного свойства, обращались к
ней с похвалами остроумного и советами благонамеренного свойства: «Ай да барыня, в кою пору успела нализаться, хват, барыня!» — «барыня, а барыня, купи пяток лимонов-то у меня, ими хорошо закусывать, для тебя дешево отдам!» — «барыня, а барыня, не слушай его, лимон не поможет, а ты поди опохмелись!» — «барыня, а барыня, здорова ты ругаться; давай об заклад ругаться, кто кого переругает!» — Марья Алексевна, сама не помня, что делает, хватила по уху ближайшего из собеседников —
парня лет 17, не без грации высовывавшего
ей язык: шапка слетела, а волосы тут, как раз под рукой; Марья Алексевна вцепилась в них.
В тот же день вернулся я с уложенным чемоданом в город Л. и поплыл в Кёльн. Помню, пароход уже отчаливал, и я мысленно прощался с этими улицами, со всеми этими местами, которые я уже никогда не должен был позабыть, — я увидел Ганхен.
Она сидела возле берега на скамье. Лицо
ее было бледно, но не грустно; молодой красивый
парень стоял с
ней рядом и, смеясь, рассказывал
ей что-то; а на другой стороне Рейна маленькая моя мадонна все так же печально выглядывала из темной зелени старого ясеня.
Уж видно нам мириться с вами,
парни.
Ребята вы других не хуже. Пусть же
Узнает Лель, и мы ему докажем,
Что
парни нас не обегают. Рад бы
Обнять когда и Радушку, да поздно;
У
ней дружок, ему и поцелуи
От Радушки.
Послушай, помиримся!
Для девушки присмотр всего нужнее
И строгий глаз, да не один, а десять.
И некогда тебе и неохота
За дочерью приглядывать, так лучше
Отдать
ее в слободку Бобылю,
Бездетному, на место дочки. Будет
Заботы
ей по горло, да и
парнямКорысти нет на бобылеву дочку
Закидывать глаза. Согласна ты?
Какая-то в заречной слободе
Снегурочка недавно объявилась.
Передрались все
парни за
нее.
На женихов накинулись невесты
Из ревности, и брань идет такая —
Усобица, что только руки врозь!
В Богословском (Петровском) переулке с 1883 года открылся театр Корша. С девяти вечера отовсюду поодиночке начинали съезжаться извозчики, становились в линию по обеим сторонам переулка, а не успевшие занять место вытягивались вдоль улицы по правой
ее стороне, так как левая была занята лихачами и
парными «голубчиками», платившими городу за эту биржу крупные суммы. «Ваньки», желтоглазые погонялки — эти извозчики низших классов, а также кашники, приезжавшие в столицу только на зиму, платили «халтуру» полиции.
Другой кучер, башкир Ахметка, скуластый молодой
парень с лоснящимся жирным лицом, молча смотрит на лошадь, точно впился в
нее своими черными глазами.
Белобрысый
парень неистово лупил
ее вожжами и что-то такое орал.
Как только внутренности были извлечены наружу, орочи отрезали печень и положили
ее на весло около лодки. Вооружившись ножами, они стали крошить
ее на мелкие кусочки и есть с таким аппетитом, что я не мог удержаться и сам попробовал кусочек печени, предварительно прополоскав его в воде. Ничего особенного. Как и всякое
парное мясо,
она была теплая и довольно безвкусная. Я выплюнул
ее и пошел к берегу моря.
Обычные сцены: на станциях ад —
Ругаются, спорят, толкутся.
«Ну, трогай!» Из окон ребята глядят,
Попы у харчевни дерутся;
У кузницы бьется лошадка в станке,
Выходит весь сажей покрытый
Кузнец с раскаленной подковой в руке:
«Эй,
парень, держи
ей копыты...
За дочерьми, по
ее мнению, только и нужен присмотр, чтобы их от
парней уберечь до замужества: а там уже муж будет беречь свою жену от посторонних…
— Так я и порешил, чтоб ни за что,
парень, и никому не отдавать! Ночью проночуем тихо. Я сегодня только на час один и из дому вышел, поутру, а то всё при
ней был. Да потом повечеру за тобой пошел. Боюсь вот тоже еще что душно, и дух пойдет. Слышишь ты дух или нет?
— Ах, Марья Родивоновна: бойка, да речиста, да увертлива… Быть, видно, по-твоему. Только умей ухаживать за стариком… по-настоящему. Нарочно горенку для тебя налажу: сиди в
ней канарейкой. Вот только парень-то… ну, да это твое девичье дело. Уластила старика, егоза…
— Запре-от? — удивилась баушка Лукерья. — Да ему-то какая теперь в
ней корысть? Была девка, не умели беречь, так теперь ветра в поле искать… Да еще и то сказать, в Балчугах народ балованный, как раз еще и ворота дегтем вымажут… Парни-то нынче ножовые. Скажут: нами брезговала, а за кержака убежала. У них свое на уме…
Парни потешались над
ней, как над круглой дурой, и шутили грубые шутки: то грязью запустят, то в волосы закатают сапожного вару, то вымажут сажей.
Рачителиха относилась к Домнушке свысока и, кроме того, недолюбливала
ее за подходы Артема к Илюшке. Недаром льнет проклятущий солдат к
парню, такому научит, что и не расхлебаешь после. Ничего спроста не сделает Артем… Чтобы обидеть Домнушку, Рачителиха несколько раз спрашивала
ее...
— Перестань ты думать-то напрасно, — уговаривала
ее Аннушка где-нибудь в уголке, когда они отдыхали. — Думай не думай, а наша женская часть всем одна. Вон Аграфена Гущина из какой семьи-то была, а и то свихнулась. Нас с тобой и бог простит… Намедни мне машинист Кузьмич што говорил про тебя: «Славная, грит, эта Наташка». Так и сказал. Славный
парень, одно слово: чистяк. В праздник с тросточкой по базару ходит, шляпа на ём пуховая…
Ухаживает
парень за девкой, а
она на него не смотрит, другого любит.
Кружок своих близких людей
она тоже понимала. Зарницын
ей представлялся добрым, простодушным
парнем, с которым можно легко жить в добрых отношениях, но
она его находила немножко фразером, немножко лгуном, немножко человеком смешным и до крайности флюгерным. Он
ей ни разу не приснился ночью, и
она никогда не подумала, какое впечатление он произвел бы на
нее, сидя с
нею tête-а-tête [Наедине (франц.).] за
ее утренним чаем.
Парфен и родные его, кажется, привыкли уже к этой мысли; он, со своей стороны, довольно равнодушно оделся в старый свой кафтан, а новый взял в руки; те довольно равнодушно простились с ним, и одна только работница сидела у окна и плакала; за себя ли
она боялась, чтобы
ей чего не было,
парня ли
ей было жаль — неизвестно; но между собой они даже и не простились.
— А кто же, злодей, это с
ней сделал? — вскричал вдруг Вихров бешеным голосом, вскочив перед
парнем и показывая рукой себе на горло — как душат человека.